Живодер - Алексей Сейл

Но Клайв вовсе не издевался. Он спустился на платформу и сел в первый подошедший поезд, который довез его до Илинг-Бродвей, где какая-то чернокожая женщина велела ему выйти, потому что это была конечная остановка. Клайв вышел на улицу и запрыгнул в микроавтобус, стоявший перед станцией. Показывая свой проездной водителю, он почувствовал себя детективом, который может попасть в любое место, предъявив свой значок. На этом автобусе он доехал до места, называющегося Рейнерс-лейн, после чего снова сгустился в метро и вернулся в город. Клайву без лишних вопросов удалось выйти на Бейкер-стрит, где он сел уже на другой автобус, на котором и добрался до Сохо. Идя пешком по Олд-Комптон-стрит, он обратил внимание на дверь, на которой висело написанное от руки объявление: "Австралийка Таня, 18 лет. 2 этаж". И снова у Клайва мелькнула мысль. Он понуро начал дожидаться, когда у него в голове зазвучат возражающие голоса, но, похоже, все они были согласны с этой мыслью, и он поднялся вверх по скрипучей лестнице.

Войдя в крайне убогую комнату, Клайв увидел женщину, которой было существенно больше восемнадцати и которая явно не являлась австралийкой, — она курила, сидя за туалетным столиком и подпиливая себе ногти.

— Э-э… а где Таня? — спросил Клайв.

— Уехала обратно в Квинсленд, дорогуша, — не поднимая головы, ответила женщина. — У них там такое страшное наводнение, вот она и поехала на осушительные работы. Может, я чем-нибудь могу тебе помочь, дорогуша? — добавила она, наконец посмотрев на Клайва.

— Ну, мне вообще нужно кое-что не совсем обычное…

— Чего я только ни делала, дорогуша, вряд ли тебе удастся меня удивить, правда это обойдется тебе дороже. Так что ты хочешь?

Клайв достал из кармана пальто сценарий Татема и Черри и протянул его женщине.

— Чтобы вы прочитали этот сценарий и высказали мне свое мнение…

— Действительно, это что-то новенькое, — сказала проститутка, потом достала очки из ящика стола, старомодно облизала палец и принялась читать.

Клайв сел на стул, нервно наблюдая за ее реакцией. Через полчаса она перевернула последнюю страницу и отложила сценарий в сторону.

— Ну так и что вы думаете? — спросил Клайв.

— Об этом "Сальном спокойствии"? Ну, я думаю, что первая сцена перенасыщена действием, а характеры следует углубить, пока они кажутся довольно плоскими. Готовишься к съемкам?

— Сериал.

— Мне больше нравится настоящее кино. Однако и это сойдет для воскресного вечера.

— Так что, вы бы стали это снимать?

— А почему бы и нет? — Похоже, больше говорить было не о чем. Женщина помолчала и добавила: — Может, хочешь трахнуться?

Клайв окаменел, но ему не пришлось принимать решения, потому что женщина уже расстегивала ему брюки.

— Так, значит, на самом деле ты не рыжий? — сказала она.

Черри сидела в кондитерской Торнтона и слушала, как какая-то особа, явно актриса, сидя на полу, беседует с кем-то по своему мобильнику.

"…Конечно, мое положение несколько лучше, чем у этой глупой коровы Дженни Трактер. Она должна была сниматься в главной роли в детективном сериале. Что-то о Джейн Остин, которая разъезжает по Англии и раскрывает преступления. Он назывался "Джейн Остин. Честные и обстоятельные расследования". Ну, знаешь, в одной серии у нее интрижка с молодым графом Толстым и она участвует в Бородинском сражении, в другой пытается убить Наполеона. Короче, за день до начала съемок Клайв Хоул заявил, что в сценарии мало африканцев и выходцев из Карибского бассейна, что все должно быть переписано и найдена роль для Ленни Генри, так что на ближайшие девять месяцев она осталась без работы, и если ты думаешь, что я не в себе…"

У Клайва зазвонил мобильник, когда он перешел на Северную линию. Это была его ассистентка Элен. В приступе энтузиазма и решительности он дал добро на запуск целого ряда проектов, включая "Сальное спокойствие". Он разъединился и снова сел, чувствуя себя абсолютно счастливым от того, что его жуткая неспособность принять решение, казалось, прошла и теперь он ощущал себя гораздо лучше. Однако это приятное, согревающее душу чувство длилось недолго. И в то время как лобные доли его мозга испытывали чопорное самодовольство, в постоянно досаждавшем ему мозжечке метались неприятные мысли, взволнованные происходящей аномалией. Внезапно леденящая мысль посетила его. Мобильные телефоны не работали так глубоко под землей. Элен не могла ему звонить. Так, может, он все выдумал? Может, он просто сидел и грезил? Или, напротив, вытащил мобильник и начал кричать в него совершенно немыслимые вещи? Взгляды, которые на него бросали ехавшие с ним пассажиры, убедили его в последнем.

И тогда Клайв понял, что сходит с ума, и это совсем не похоже на то, как он это себе представлял. Он всегда почему-то считал, что если сойдет с ума, то его уже не будет в этой реальности и она будет представляться ему сном или чем-то таким, за чем спокойно наблюдаешь со стороны. Или что он настолько переменится, что уже не будет Клайвом в состоянии безумия, но станет абсолютно другим человеком, о котором и тревожиться-то нечего. Вместо этого он ощущал себя невыносимо, чудовищно — он продолжал оставаться Клайвом, но Клайвом, от которого с визгом и грохотом сбежали все его мысли, чтобы впредь действовать самостоятельно в соответствии с их собственной логикой.

Когда-то, еще в Глостершире, он купил себе американскую газонокосилку, которая так и называлась "Газонокосильщик". Отчасти он ее и приобрел из-за ее названия. Эта машина то ли в силу своего устройства, то ли по причине какого-то дефекта, когда у нее кончалось горючее, начинала работать с такой дикой скоростью, словно ее лезвия приводились в движение двигателем истребителя, так что она могла перемолоть садовые стулья и кормушки для птиц, если бы он вовремя ее не отключал. Точно так же вели себя сейчас его мысли — острые как бритва, они вертелись, резали и крушили все на своем пути, поднимая в воздух целые снопы земли и пыли.

Он вышел из метро, пересел на поезд, потом на автобус и оказался в Кройдоне. Это было очень оживленное место, где располагался рынок с двумя карибскими заведениями, принадлежавшими двум европейцам, на вывеске которых значилось, что здесь предлагаются "Выпивка, танцы и прочие прибамбасы". Дойдя до слова "прибамбасы", Клайв аж подпрыгнул. Здесь стояли большие уродливые здания постройки шестидесятых годов и ходили трамваи. Серо-красные трамваи скользили почти бесшумно вдоль тротуаров. Из-за кромки холма появился номер 2 (кольцо в Бекенхэме), двигавшийся со скоростью двадцать миль в час. И Клайв вдруг поймал себя на том, что быстро идет ему навстречу на своих маленьких коротких ножках. Он еще не был уверен в том, что ему пришла хорошая мысль, поэтому он начал совещаться с остальными голосами, звучавшими в его голове. Но толку от них было мало. Одни утверждали, что это глупое желание, другие, перекрикивая первых, заявляли, что идти навстречу трамваю очень весело, а третьи намекали на то, что он вообще не может быть уверен в том, что находится в Кройдоне, поэтому может делать все что угодно. Подойдя поближе, он увидел на боковой стенке трамвая рекламу малайского ресторана в Уимблдоне, в ассортимент которого входило сорок блюд по пять пятьдесят каждое. Это заставило его усмехнуться, когда он представил себе, как он будет выбирать что съесть, — он и тарелку-то не смог бы себе выбрать. Трамвай находился уже в нескольких шагах от него — он отчетливо видел вагоновожатого и слышал, как звенит звонок. "Ну что, мы уверены в том, что хотим это сделать?" — спросил он у себя. И сам же ответил: "С одной сто…"

Татем стоял у могилы отца и удивлялся тому, что не может заплакать. Он только утром приехал из Лондона. Проснувшись на рассвете, он начал в панике метаться по квартире, не в силах отыскать свою единственную белую рубашку.

— Я не могу найти рубашку! Где моя рубашка? — кричал он на сонную Черри. — Ты не знаешь? Где моя рубашка?

Она не знала, но он наконец нашел ее в шкафу, где та и висела все время.

Моросящий дождь омывал небольшую группу скорбящих, придававших могиле приличный вид в лучших традициях идеальной викторианской печали, но глаза Татема так и оставались сухими. Потом он почувствовал какое-то жужжание в кармане брюк, словно туда залетела большая пчела. Это был один из пейджеров, оповещавших, что ему пришло сообщение. Отвернувшись от могилы — якобы убитый горем, как сочли остальные его родственники, — он тайком вынул пейджер и прочитал предназначавшееся ему послание. Оно пришло от Черри. "Назначена художественным руководителем программ Би-би-си. Приказываю незамедлительно отменить съемки "Сального спокойствия". Сценарий устарел, и к тому же не хочу оказаться заподозренной в проявлении семейственности. Черри".