Мила Рудик и Магический Синод - Алека Вольских

На волоске висела и жизнь Гурия, поэтому Мила не тяготилась тем, что вызвалась подежурить вместо Акулины, — ей даже хотелось побыть с ним. Потому что это был друг — друг, которого она тоже может потерять.

В течение всего дня, сидя в палате Дома Знахарей, возле кровати Гурия, Мила надеялась, что он вот-вот очнется, откроет глаза и заговорит с ней… Этого не произошло. Но он все еще был жив — это было важнее всего.

Через две недели после освобождения Милы из Менгира, в последний день каникул, Почтовая торба малахитового цвета принесла ей письмо от ее Защитника. Развязав серебряную ленту, Мила прочла послание и узнала, что первое заседание суда по ее делу состоится седьмого сентября. Как писал в письме Вирт, назначение первого дня суда затянулось из-за его ходатайства о рассмотрении дела Магическим Синодом. Вирт сообщал, что в конечном итоге Судебная палата была вынуждена удовлетворить его просьбу — суд по делу Милы возглавит Триумвират в полном составе. Мила надеялась, что это к лучшему, и радовалась возникшей отсрочке.

Когда Мила с Белкой спустились к завтраку, Ромка уже занял им место за столом рядом с ним. Белка пришла в столовую с перечнем кураторских мероприятий и тут же уткнулась в него носом, поставив рядом стакан с молочным коктейлем. По другую сторону от Лапшина Иларий Кроха читал пришедшее рано утром из Внешнего мира письмо от Кости Мамонта — его лучшего друга, у которого не хватило баллов для поступления в Старший Дум. В итоге Костя подал документы в один из столичных вузов.

— Будет учиться на финансиста, — сказал Иларий Ромке. — Его отец был разочарован. Костя ведь из семьи первородных. У него все маги. Зато Костя радуется, что теперь будет жить отдельно от родителей, они ведь здесь живут, в Троллинбурге.

— Да, свобода — это здорово, — сказал Ромка. — А ты не жалеешь, что не поехал поступать вместе с ним? Вы же лучшие друзья…

— Мы лучшие друзья, — согласно кивнул Иларий. — Но я всегда знал, что останусь здесь. Троллинбург — это то, что мне нужно. Другие варианты меня не устраивают.

Слушая их разговор, Мила положила себе в тарелку побольше мяса — сегодня в ней впервые за долгое время проснулся зверский аппетит. Возможно, это было связано с возвращением в Думгрот. Вся эта первосентябрьская суета напоминала ей о том времени, когда она только поступила в Думгрот. Тогда началась ее новая жизнь, которая сулила столько захватывающего. Сейчас Мила словно ощутила отголосок той счастливой атмосферы. Взяв в руки вилку, она собралась наброситься на еду.

— Мила, — позвал ее Тимур, сидящий напротив в компании Берти и Пентюха, — слушай, а это правда, что тебя обвиняют в убийстве некроманта?

Рука с вилкой застыла над кусочками мяса, приправленными ароматной подливой. Мила сначала посмотрела на Тимура, с праздным любопытством ожидающего ответа, потом повернулась в сторону противоположного конца стола — многие оторвались от завтрака и уставились на нее во все глаза. Поворачивая голову снова к тарелке, Мила перехватила взгляд Берти.

— Тимур, дружище! — бодро произнес он. — Зачем задавать лишние вопросы? Достаточно посмотреть на Рудик. У нее же на лице все написано!

— Что? — не понял Тимур.

— Рудик — страшный человек! — выпучив глаза, замогильным голосом ответил Берти. — Нет, ты только посмотри… Эти жуткие веснушки по всему лицу…

Некоторые меченосцы со старших курсов, за несколько лет успевшие хорошо изучить Берти, начали хихикать.

— Каждая из этих веснушек таит в себе смертельное проклятое, — продолжал Берти зловещим шепотом. — Посмотришь не на ту веснушку, дружище Тимур, и у тебя начнут…

Он вдруг схватил Тимура за шею, словно собирался по-вампирски впиться ему в яремную вену, и проревел в самое ухо:

— Выпадать зубы!

Столовая взорвалась смехом. Даже Мила не сдержала улыбки, глядя, как Берти от хохота сползает под стол. В Львином зеве всем было известно, что больше всего на свете Тимур боится зубной боли и вообще всего, что связано с зубами.

— Да ну тебя к черту, Берти, вместе с твоими приколами дурацкими! — воскликнул Тимур, обиженно толкнув друга в плечо.

Берти чуть не свалился со стула, но при этом не мог унять приступ смеха. Недовольно покосившись на других меченосцев, которых развеселила шутка Берти, Тимур опустил глаза в тарелку и принялся яростно запихивать себе в рот куски отбивной.

Если меченосцы и не забыли тотчас о Миле и прозвучавшем вопросе об убийстве, то, по крайней мере, на нее перестали пялиться. Она благодарно посмотрела на Берти, тот по-дружески подмигнул ей и тут же принялся что-то живо обсуждать с Пентюхом.

Когда тарелки меченосцев опустели, в столовую вошла Альбина. Никого не удивило, что декан Львиного зева отсутствовала за завтраком — такое и прежде случалось нередко. Черные волосы Альбины, обвязанные вокруг шеи наподобие шарфа, сияли ярким глянцем, отражая утренние солнечные лучи.

— Попрошу всех задержаться, — произнесла Альбина, направляясь к большому стулу во главе стола. — Вы должны прослушать важную информацию.

Заняв свое место, декан Львиного зева щелкнула пальцами, и в тот же миг на столе перед каждым меченосцем появились миниатюрные деревянные чаши на коротких толстых ножках. Мила заглянула в свою — чаша на треть была наполнена белой, похожей на молоко жидкостью.

— Милиция Троллинбурга, — сказала Альбина, — уже довольно давно ведет поиски очень опасного преступника — мага, чьи цели противоречат законам Триумвирата и основным принципам колдовского мира.

В столовой воцарилось напряженное молчание — многие уже имели представление, о чем говорила Альбина: из газет и разговоров между собой. Что касается Милы, то ей не нужно было даже уточнять имя этого мага: она знала его под разными именами и видела оба его лица, украденное и настоящее.

— Как выяснилось этой весной, — продолжала тем временем Альбина, — колдун, о котором идет речь, обладает силами, несущими угрозу не только Таврике, но и Внешнему миру — угрозу, с которой никогда прежде колдовской мир не сталкивался. В частности, он способен влиять на сознание любого человека так, что это влияние невозможно ни почувствовать, ни обнаружить. Свои способности он смог применить на магах разных категорий, добившись от них совершения определенных действий.

Альбина сделала паузу, и Мила сразу поняла, что последует дальше.

— Это закончилось трагедией. Погиб очень молодой и очень талантливый маг.

Меченосцы за столом молча переглядывались между собой.

— Многие из вас знали его. Он был студентом Золотого глаза и одним из лучших учеников Думгрота.

Мила не мигая смотрела в чашу с млечной жидкостью, со сжимающим горло страхом ожидая, что Альбина произнесет его имя. Ей казалась кощунственной даже мысль, что это имя прозвучит сейчас здесь, при всех. Это было… словно бы его вернули в мир живых, но только на миг. А потом Миле опять — Бог знает в который раз — придется напоминать себе, что он умер, и Бог знает в который раз это будет причинять ей боль. Но когда Альбина заговорила вновь, Мила выдохнула с облегчением.

— Мы должны сделать все возможное, чтобы подобная трагедия не повторилась, — сказала Альбина. — Поэтому Триумвират выпустил указ, следуя которому каждый из нас должен защитить свое сознание от любого постороннего вмешательства.

Она указала на деревянные емкости, стоящие перед каждым меченосцем.

— Это зелье называется «Паутина мысли». Его нужно принимать трижды в день. Принцип его действия очень прост: зелье сплетает вокруг вашего разума нечто вроде паутины. Все, что попытается проникнуть в ваш разум извне, увязнет в ней. Таким образом, ваше сознание будет принадлежать только вам. Все, что вы будете делать, все, о чем вы будете думать, будет следствием вашей собственной воли, а не чужой. Указ Триумвирата вменяет всем нам в обязанность принимать «Паутину мысли», но я надеюсь, — Альбина обвела меченосцев спокойным, невозмутимым взглядом, — что для каждого из моих учеников прием зелья будет делом добровольным, а не принудительным. Хочется верить, что все вы понимаете крайнюю необходимость такого шага. Если никто не возражает, то попрошу всех прямо сейчас принять первую порцию «Паутины мысли», чтобы как можно скорее отправиться на занятия — новый учебный год начинается через полчаса, и я не вижу причин для опозданий.

С этими словами Альбина первая взяла в руки маленькую деревянную чашу и одним глотком выпила зелье. Меченосцы один за другим последовали ее примеру — никто не стал ни колебаться, ни отказываться. Мила с Ромкой приняли зелье сразу после декана и, не сговариваясь, тотчас вышли из-за стола.

— Теперь все будут обсуждать у меня за спиной, убила я некроманта или не убила, — негромко сказала Мила, когда они с Ромкой выходили из Львиного зева.