Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

Пока Альтшуль посвящал себя помощи Пьеру и его семье, Андре медленно, но верно создавал проблемы для Альтшуля в офисе Lazard на Бродвее, 120. Поначалу Андре и его семья с трудом приспосабливались к новому миру. Приехав в Нью-Йорк, Майеры остановились в отеле Stanhope на Пятой авеню. Затем они переехали в "Дельмонико" на Парк-авеню, потом еще в несколько, пока, наконец, не поселились в ультрароскошном отеле "Карлайл" на Мэдисон-авеню, где поселились в номере с двумя спальнями на тридцать третьем этаже. Все эти скитания по Верхнему Ист-Сайду свидетельствовали о том, насколько Андре чувствовал себя не в своей тарелке в том мире, который он создал для себя в Париже. Ему ошибочно поставили диагноз "рак". Он с трудом говорил по-английски. У него не было клиентов. Хуже того, никто не знал, кто он такой и чего добился в Lazard в Париже. Он больше никому не был нужен. "Все это было для него большим потрясением - нацизм, война, поражение Франции", - объясняет его сын Филипп. "В личном плане он добился большого, большого успеха, и вдруг все рухнуло, и ему пришлось начинать все заново. И он не знал, хватит ли у него сил или мужества сделать это".

Наконец, где-то около 1 мая 1941 года Андре оправился от этого недомогания и вернулся к работе. Он нанял новую помощницу, Симону Розен, бельгийку, которая привела свою мать на собеседование с Андре в отель Hampshire House на юге Центрального парка. После приема на работу мать и дочь Розен открыли офис Андре на Бродвее, 120 - не в офисе Lazard на втором этаже, а тридцатью этажами выше. Розен оставалась помощницей Андре до конца его жизни. Деловой пресс, окружавший Андре, был таков, что со временем он нанял вторую помощницу, Анник Персиваль, дочь своего швейцарского бухгалтера.

Как правило, Андре, пытаясь вернуть себе прежнюю форму, нацеливался на самый главный приз: заполучить в качестве клиента Дэвида Сарноффа, председателя совета директоров RCA. Для начала Андре пожертвовал неслыханную сумму в 100 000 долларов в United Jewish Appeal, одну из любимых благотворительных организаций Сарноффа. Сарнофф, несколько озадаченный такой щедростью от человека, о котором он ничего не слышал и не встречал, разыскал Андре, как надеялся Андре, подобно тому, как Феликс Франкфуртер разыскал Фрэнка Альтшуля. Они отлично поладили; RCA оставалась клиентом Lazard на протяжении десятилетий. "Получить счет RCA тогда было равносильно тому, как сегодня получить счет Microsoft", - объясняет Патрик Гершель, внук Андре.

Наконец, через два дня после того, как японцы разбомбили Перл-Харбор, Андре начал будоражить нью-йоркских партнеров на втором этаже. Хотя в то время он не был одним из пяти партнеров нью-йоркской фирмы, он все еще мог добиться своего, благодаря своим полномочиям в соответствии с разделом 4.1 переписанного партнерского соглашения. Он отправил нью-йоркским партнерам Lazard провокационный меморандум на бланке "120 Бродвей", который можно было истолковать только как потрясающее преддверие неизбежных разборок. Это было классическое письмо Андре: одновременно твердое и авторитетное, но с оттенком почтения и лести.

"Дорогие друзья, - написал он на удивительно внятном английском,

В тот момент, когда мы собираемся подписать новый контракт, я хочу заявить, как представитель Lazard Paris, насколько мне приятно видеть, что между партнерами на втором этаже существуют гармоничные отношения. Я не сомневаюсь, что в их сознании, как и в моем, все вопросы полностью прояснены. Добавлю, что я хочу, чтобы они знали, что пользуются моим полным доверием и что я желаю сотрудничать с ними как можно более полно. В силу интересов, которые я представляю, а также материальной и моральной ответственности, которую я несу, я намерен как можно чаще присутствовать на ежедневных встречах, которые проходят на втором этаже и на которых обсуждаются различные проблемы, касающиеся Палаты. Я предлагаю и впредь свободно высказывать там свое мнение, когда сочту нужным, а также вносить любые предложения, которые покажутся мне полезными в интересах Палаты. Я уверен, что все согласятся с тем, что в нынешних обстоятельствах необходимо предпринять очень серьезные усилия для сокращения накладных расходов, и что в этом отношении исследование, подготовленное Сингером по просьбе Альтшуля и Рассела, будет принято во внимание. При этом подразумевается, что окончательные решения, касающиеся управления фирмой, а также ответственность за эти решения остаются в руках нью-йоркских партнеров, как это, собственно, и происходило на протяжении последних лет.

Хотя Андре был несколько загадочен, он ясно дал понять, что, будучи единственным представителем в Нью-Йорке доли Lazard в нью-йоркской и парижской фирмах, и учитывая его полномочия по новому партнерскому соглашению, он намерен свободно распоряжаться своей властью в отношении управления и работы нью-йоркской фирмы. Это решение усугублялось, несомненно, теми очевидными фактами, что британская фирма контролировалась Пирсоном, парижская фирма, по сути, прекратила свое существование, Андре теперь жил в Нью-Йорке, и у него не было другого выбора - учитывая его стремление к успеху и значимости - кроме как попытаться возродить фирму в целом на ее нью-йоркской базе.

Если меморандум Андре от 9 декабря был, по сути, сигналом о намерениях, то месяц спустя он обрушил на Альтшуля оба ствола. В письме на трех страницах с одинарным интервалом, написанном на этот раз по-французски, он недвусмысленно заявил Альтшулю, что пришло время ликвидировать General American, детище Альтшуля. Он напомнил Альтшулю, что "больше года" пытался убедить его в том, что General American должен уйти. "На практическом уровне, к сожалению, факты доказали, что я не ошибся", - написал он. Он ссылался на заседание совета директоров General American в сентябре 1941 года, на котором, как он надеялся, Альтшуль будет настаивать на сворачивании деятельности фонда. "Чисто из духа примирения и дружбы в тот день я совершил ошибку, не став настаивать дальше", - продолжил он. "С тех пор, в конце октября прошлого года, мы возобновили этот разговор, не приняв никакого конкретного решения". Начало войны, писал Андре, дало ему целый ряд дополнительных, новых причин настаивать на "немедленной ликвидации" фонда. "Я хотел бы, чтобы вы, с вашим быстрым умом, сами взяли на себя инициативу ликвидации, вы - доминирующая личность корпорации", - писал он. "Со всей искренностью я хотел бы убедить вас, как я уже пытался сделать это в прошлом, в необходимости такого действия. Если смотреть событиям в лицо, не питать напрасных и зачастую несбыточных