Мой взгляд на любовь (ЛП) - Стерритт Кейт

Я выхожу из машины, и тут же на меня набрасывается большой коричневый пес, двигающий всем телом, явно взволнованный компанией.

— Извини, — говорит Джош, когда я чуть не падаю от такого восторженного приветствия. — Привет, Лерой, — он берет палку и бросает ее. — Принести, — Лерой подпрыгивает.

— Все в полном порядке, — говорю. — Я люблю собак.

Ни один из нас не произносит больше ни слова, пока мы смотрим друг на друга, прежде чем я прерываю зрительный контакт, чтобы оглядеться. Слева от нас, на склоне холма, построен деревянный дом в виде хижины, полностью скрытый от дороги и с видом на пышные, зеленые поля в окружении воды. Черные коровы пьют у кромки. Я вижу еще несколько зданий, которые, как думаю, являются сараями или, возможно, навесами для машин. Может, я и выросла за городом, но никогда не была на ферме. У меня нет ни малейшего представления о сельскохозяйственных животных или о чем-либо, связанным с фермой.

— Это великолепно, — восклицает Брук, появляясь перед нами, широко раскинув руки и кружась.

Зои, Эрик, Кей и Теннисон реагируют так же. Неудивительно, что Джошу здесь так нравится.

— Ты живешь здесь совсем один? — спрашивает Брук, и мы все поворачиваемся к Джошу. Ненавижу, что хочу, чтобы он сказал «да».

Он качает головой, и мое сердце падает.

— Лерой составляет мне компанию.

Он наклоняется и гладит его, вернувшегося с палкой и светящегося от гордости. Меня тревожит испытываемое от его ответа облегчение.

— Вот откуда берется твое вдохновение? — Кей смотрит куда-то вдаль.

— Иногда, — отвечает он. — Иногда нет. Но я надеюсь, что сегодня вы все его найдете. По моему опыту, смена обстановки и компания единомышленников не повредят творчеству.

— С этим не поспоришь, — говорит Теннисон.

— День ваш, так что найдите себе удобное место, — он машет рукой в сторону дома. — Все запасы в задней части, но вы можете взять их с собой куда пожелаете.

Мы следуем за Джошем к большой веранде, которая охватывает всю длину дома. Все остальные выбирают необходимое и возвращаются на травянистый холм. Мы с Джошем остались одни, чему я рада. Не следовало бы, но это так. Там установлено несколько мольбертов, и я замечаю потрясающую картину, которая кажется наполовину законченной. Оглянувшись, я вижу, что остальные либо нашли место на холме, либо все еще гуляют, наслаждаясь пейзажем.

— Похоже, остались только ты и я, — улыбается Джош.

— Похоже, что так, — неловко отвечаю я.

— Что заставило тебя прийти сегодня? — спрашивает Джош, когда я сажусь перед другим мольбертом. — Я был немного удивлен, увидев тебя.

Я пожимаю плечами.

— Не было других дел, — звучит неубедительно и грубо, но это правда.

Джош ухмыляется, явно не оскорбившись.

— Что ж, я рад. Возможно, это будет то, что тебе нужно, чтобы начать снова творить.

— Может быть.

— Вероятно, я не очень хорошо тебя знаю, но у меня такое чувство, что ты все время ищешь стратегию выхода.

Супер. Видимо, мы не будем говорить о погоде. Я жую внутреннюю сторону щеки, потрясенная его жестокой честностью.

— Эй, — он мягко берет меня за руку и останавливает, привлекая к себе. — Я не хотел тебя обидеть. Думаю, просто пытаюсь тебя понять.

— Тут нечего понимать, — я отстраняюсь, и его рука падает с моей. — Мне нужно время, чтобы привыкнуть к людям, — перекидываю волосы через плечо и накручиваю их на пальцы.

— Когда мы познакомились прошлым летом, ты замерла, когда мама спросила, любишь ли ты искусство. Я никогда не забуду выражение твоего лица, и сейчас больше, чем когда-либо, хочу знать, почему оно причиняет тебе боль, когда очевидно, что это то, что ты любишь.

Я недоверчиво смотрю на него, не в силах поверить, что он затронул столь личную тему, и буквально через пять минут нашего разговора разрывает меня на части. Я открываю и закрываю рот несколько раз, прежде чем удается придумать ответ.

— Я посвятила искусству все детство. Это то, что я оставила по причинам, которые не хочу обсуждать ни с тобой, ни с кем-либо еще. Поэтому была бы признательна, если оставим все как есть.

— Ладно, — говорит Джош, но мой ответ его не устраивает. — Но я не отказываюсь от тебя, Эмерсон.

Мое тело напрягается. Мереки говорил мне то же самое.

Вытащив из-за уха кисть, Джош машет ею между нами.

— Помнишь, что это?

— Кисть, — невозмутимо отвечаю я.

— Это спасательный круг, — он берет мою руку и сжимает ее пальцами. — Рисование, живопись, создание картин – это твой жизненный путь, и ты должна принять его.

Я смотрю на его большие руки вокруг моих, держащих кисть. Это сильная связь, и я не могу решить, плакать мне от радости или кричать от боли.

— Закрой глаза, — настаивает он.

— Извини? — удивленно спрашиваю я.

— Просто сделай это. Пожалуйста.

Чувствуя себя побежденной, я закрываю глаза и выдыхаю, ожидая дальнейших указаний. Не было ничего, кроме тишины, по крайней мере, минуту, может, больше.

— Скажи мне, что ты чувствуешь.

Странно, но я готова потакать ему. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, улыбаясь.

— Краску.

Тишина, а потом я слышу скрип дерева и движение. Думаю, он сидит на своем стуле. Прислушиваюсь к шуму воды и стуку дерева о стекло. Он ополаскивает кисть.

Следующие несколько минут – симфония мелодичных звуков.

— Мазки кистью, — шепчу я, и мое сердцебиение замедляется. Я видела, над чем он работал раньше, и теперь представляю, как он дополняет сельский пейзаж.

— Как ты думаешь, какой цвет я использую?

Не колеблясь, я отвечаю:

— Зеленый.

— Почему? — спрашивает он строгим и требовательным голосом.

— Красные луга. Ты нанес только базовый слой, и нужно добавить зеленый.

— Открой глаза.

Я открываю их, а он держит кисть, покрытую темно-зеленой краской.

— Зачем ты меня подталкиваешь к этому? — спрашиваю. — Я посещаю твои занятия и пришла сегодня. Что еще ты от меня хочешь?

Джош бросает кисть обратно в банку с водой и проводит рукой по волосам.

— В общем, я не знаю, — он встает и делает шаг ко мне. — Я знаю, это может показаться безумием, но мне кажется, что я встречал тебя раньше, или, может быть, ты мне кого-то напоминаешь, — он делает паузу, пытаясь выразить словами то, о чем думает. — Я хочу помочь тебе, но не знаю, как, потому что ты много о себе скрываешь, — он улыбается. — Это выбивает из колеи.

Его интуиция одновременно тревожит и успокаивает. Кажется, ему действительно не все равно, и я понимаю, что доверяю ему. Возможно, из-за рисунков, которые он мне оставил, или из-за того, как мое тело реагирует на него, я ему верю. Но я не вижу смысла рассказывать ему о том, через что прошла пять лет назад.

Я беру одну из кистей и окунаю ее в синюю краску. Не встречаясь взглядом с Джошем, я говорю:

— Может быть, сейчас нам лучше сосредоточиться на рисовании.

Остаток дня Джош уделяет внимание одинаково каждому из нас, как и на каждом уроке. С каждой минутой и каждым тихим мазком кисти я чувствую себя более живой, чем когда-либо за долгое время. Цвет озера темнеет вместе с небом.

Надвигаются грозовые тучи, и я обхватываю себя руками, чувствуя холод в воздухе, когда температура быстро снижается.

— Какая жалость, — говорит Джош. — Пора идти, дамы и господа. Думаю, в течение часа начнется дождь, так что вам лучше вернуться как можно скорее. Уверен, это будет недолго. Я наблюдал это множество раз только здесь.

— Это был замечательный день, — говорит Зои, поднимая холст. — Спасибо, что пригласил нас, Джош.

— Не за что, Зои.

— Именно так, — говорит Эрик, пожимая ему руку. — Я обязательно вернусь в следующем месяце.

По какой-то причине я все еще стою рядом с Джошем, когда две машины исчезают на подъездной дорожке. Для постороннего, наверное, это будет выглядеть, как будто мы пара, которая прощается с гостями. Я чувствую себя слишком комфортно с этим человеком и понимаю, что мне тоже нужно идти.