Под гнетом страсти - Николай Гейнце

Он замолчал.

— Можно вас называть просто Анжеликой, по старой памяти? — через минуту спросил он.

Она колебалась. Эта маленькая фамильярность делала шаг к сближению. Желая сделать холоднее свое согласие, она сказала более сухим тоном, чем хотела:

— Как вам угодно.

Он с удивлением взглянул на нее и переменил разговор.

— Елен скучает, и я думаю ехать завтра в театр: в оперу или балет.

"Скучает… — с горечью думала она, — он ее любит, а она скучает".

— Не правда ли, вы не откажетесь ехать с нами? — продолжал он.

— Не думаю, чтобы мое присутствие было приятно Елене Александровне, — сказала Анжелика. — В балет я не хотела бы ехать, но в оперу я поеду с удовольствием, если, повторяю, это не будет неприятно вашей невесте.

— О, нет, я уверен в противном!

Она недоверчиво покачала головой и подошла к столу.

— Ma chere, — обратился к ней Николай Николаевич, — не прочтешь ли ты мне передовую статью сегодняшней газеты?

— С удовольствием, — ответила Анжелика, — газета, кажется, в гостиной, — и она вышла из комнаты.

— Однако, папа, может быть, Анжелика вовсе не расположена в эту минуту читать, — заметил Владимир, — и согласилась только из вежливости.

— Я думаю, она мне может доставить удовольствие?! — проворчал граф капризным тоном.

Владимир хотел что-то возразить, но в дверях показалась Анжелика с газетой с руках, и старик ушел с ней в кабинет.

XXII

В ТЕАТРЕ

У Елен был чисто женский недостаток — чересчур долго заниматься своим туалетом.

Она за два часа до отъезда в театр начала одеваться и вышла в хорошеньком розовом платье и с двумя живыми розами в волосах.

Анжелика мало обращала внимания на свой туалет, но желание не показаться одетой хуже Елен заставило ее на этот раз позаботиться о нем.

Она надела палевую легкую шелковую юбку и рубинового цвета бархатный, с небольшим вырезом корсаж.

Граф выдавал ей из процентов ее капитала двести рублей в месяц, и она, по настоянию графини, большую часть их тратила на наряды, совершенно равнодушно смотря, на что бы ни выходили ее деньги.

В этом туалете Анжелика была обаятельно хороша. Елен слегка удивилась ее наряду, но не сказала ни слова. Лора, в темно-синем бархатном платье с открытой шеей и руками, при виде Анжелики пожала плечами и заметила:

— Elle est trop criante [Она выглядит очень вызывающе (франц.)].

Ложа их была в бельэтаже, с правой стороны.

Анжелика в первый раз показалась в свете, и едва успела сесть, как все бинокли партера устремились на нее. Давали "Фауста". Проиграли увертюру. Занавес поднялся.

Анжелика вся превратилась в слух и зрение и не заметила, что сидевший в первом ряду кресел князь Облонский не спускал с нее глаз.

Владимир же, сидевший сзади Лоры, заметил его неотступные взгляды и недовольным таном спросил сестру: бывает ли у них князь Облонский.

— Да, а разве он здесь?

— Он в первом ряду и до неприличия пристально смотрит на нашу ложу.

Лора посмотрела по указанию брата и нахмурила брови. После первого акта, когда они собирались выйти в фойе, в ложу вошел Облонский и вместе с ними отправился в зал. При появлении в фойе Анжелика стала центром всех взглядов.

Облонский шел рядом с ней.

— Посмотрите, как все смотрят на вас; это не удивительно… я вполне понимаю их.

Она засмеялась.

— Полноте, князь, что за комплименты.

— Какие комплименты, это не одно мое совершенно справедливое мнение. Посмотрите: все любуются вами, — продолжал Облонский, пожирая ее глазами.

Облако грусти пробежало по ее лицу.

"Нет, не все, — подумала она, — один, внимание которого мне всего дороже, не глядит на меня".

Она ошиблась. Он глядел на нее, не будучи в состоянии оторвать глаз, — так поражала его ее красота. Он рассеянно слушал болтовню Елен, шедшей с ним под руку.

Он еще не любил, но чувствовал, что был на дороге к этому и силой воли заставлял себя, не всегда, впрочем, успешно, не смотреть на нее.

"Дальше, дальше, — шептал ему внутренний голос, — или ты погибнешь".

Лора была страшно раздражена.

Князь Облонский, начавший было усиленно ухаживать за ней, вдруг оставил ее для Анжелики.

Молодые люди вернулись в ложу.

Анжелика не выходила больше в фойе.

Во время сцены в саду Фауста с Маргаритой она побледнела и забыла всех окружающих, даже Владимира, и не отрывала глаз от сцены.

На возвратном пути из театра она сидела с закрытыми глазами и не слышала разговора Лоры и Елен.

Владимир тоже молчал, изредка взглядывая на ее застывшее в глубокой думе лицо.

Войдя как-то утром в библиотеку, чтобы взять книгу, Анжелика увидала Елен сидящей в кресле с таким злым выражением лица, что она испугалась.

У окна стоял Владимир, обернувшись к ней спиной, и барабанил пальцем по стеклу.

Входя, она услыхала капризный голос Елен:

— Я так хочу, и так будет, слышите ли, я хочу, хочу…

— А я не позволю, — с сердцем возразил Владимир, но, обернувшись и увидев входящую Анжелику, слегка покраснел и замолчал.

Елен не обратила на нее внимания и, вскочив, резко спросила его:

— Где Лора? Желала бы я знать, что она скажет?

И не дождавшись ответа, вышла из комнаты. Анжелика взглянула на Владимира и не узнала его.

Он был бледен от гнева. Она не вытерпела и спросила:

— Что случилось?

— Ничего! — коротко ответил он и отвернулся.

Она глубоко оскорбилась этим лаконическим ответом, сжала губы и мысленно решила никогда первой не заговаривать с ним.

Пока она искала книгу, он опомнился и сказал:

— Елен хочет ехать кататься на тройках по первой пороше. При ее здоровье я не могу этого позволить…

— Напрасно вы даете мне объяснения, — сухо перебила она его, — я совершенно удовлетворена вашим ответом: "ничего".

С этими словами она удалилась. "Гордая девушка", — подумал граф, смотря ей вслед. Он отправился к невесте, заговорил с ней, но она дулась и отворачивалась от него.

— Да вразумите ее хоть вы, maman, — обратился Владимир к сидевшей тут же Марье Осиповне, — ведь это верная смерть.

— Ну, до этого еще далеко, снег и не думает выпадать, — уклонилась графиня, не желая раздражать ни того, ни другую. — Как вам понравилась опера? A pro pos, Лора, когда выступит Анжелика в первый раз?

Владимир быстро обернулся к сестре.

— Как? Она… она будет петь на сцене?

— Да. А ты думал, что она на это не способна? — иронически заметила Лора.

— Но, maman, этого нельзя дозволить. Девушка из порядочного дома выступит на подмостках! — возмутился молодой граф.

— Да, вот поди, поговори с ней; никого не слушает, — покачала головой графиня, — была упрямицей и осталась.

— Я это сейчас и сделаю, — решительно произнес о и отправился разыскивать Анжелику.

Он нашел ее стоящей в зале у рояля и перебирающей ноты.

— Анжелика, неужели вы серьезно решили поступить на сцену?

"Что ему за дело? — подумала она. — Не все ли ему равно, где я буду?". — И холодно ответила:

— Да, серьезно!

— Зачем вам? Разве вы не можете давать концерты, петь в домашнем кругу? Разве этого мало?

Анжелика подняла голову и прямо посмотрела на него.

— Что вам-то за дело? — медленно, ледяным тоном произнесла она. — Мое будущее зависит от меня и… ни от кого больше. А зачем это мне? Отчета в моих действиях отдавать я никому не обязана.

— Как вам угодно, если вы не хотите слушать совета друзей, — сухо заметил он, уязвленный ее словами.

— Друзей?! — горько усмехнулась она. — Где они, эти мои друзья?

— Вы отрицаете, что я… — начал он.

Она резко рассмеялась.

— Оставим это. Я хочу петь.

Она села за рояль, начала нервно брать аккорды, взяла первую ноту, оборвалась и глухо, отчаянно зарыдала, прислонив голову к пюпитру.

Точно ножом резануло по сердцу Владимира.

— Анжелика… что с вами? — прошептал он, вспоминая такую же сцену в ее детстве.

Но на этот раз она не упала беспомощно на его руки, а сейчас же затихла и, подняв на него свои чудные, полные слез глаза, спокойно, с едва заметною дрожью в голосе сказала:

— Ничего, это нервное. Сейчас пройдет. Оставьте меня одну, пожалуйста.

Он ушел, и она с отчаяньем думала: "Господи, как я люблю его; даже сил не хватает притворяться спокойной! Глупая, думала, что все пройдет, а между тем, что приходится выносить теперь! Умереть — со смертью все кончится".

Она испугалась этой мысли, пошла в свою комнату, оделась и уехала к Горловой.

С этого дня Анжелика начала замечать, что Владимир стал избегать ее, говорил с ней таким холодным тоном, что Марья Осиповна заметила ему это. С Елен он обращался ласково и почти не отходил от нее.