Желанная и вероломная - Грэм Хизер

Он подходил все ближе и ближе, пока не оказался совсем рядом.

И тут он озорно улыбнулся и ухватился за край лохани.

— Мне нравится, когда мои женщины меня очень хотят, — медленно проговорил он с южной протяжностью, обжигая ее синим взглядом.

— Но я совсем не хочу вас, полковник, — отозвалась Келли.

Какая ложь! За всю свою жизнь она никогда еще не испытывала такого сильного желания. В горле у нее снова пересохло, вдруг налились груди, набухли и затвердели соски. А лоно… не стоит и говорить!

Его улыбка расплылась еще шире.

— Мне нравится, когда мои женщины очень, очень меня хотят. Мне нравится, когда они меня страстно желают. Мне нравится…

Она прикрыла руками предательски набухшие соски и с вызовом вздернула подбородок:

— Но, полковник, я не вхожу в число ваших женщин. Не забывайте, что я враг.

— Как можно забыть об этом, Келли? И как приятно сразиться с таким врагом, — прошептал он.

— Но силы у нас не равные.

— Видимо, выяснить это мы сможем только в бою. — Камерон присел на корточки и пристально взглянул ей в глаза:

— Вы единственная из янки, кто, несомненно, способен одержать надо мной победу, миссис Майклсон, потому что я не могу уйти из этой комнаты, не избавившись от этого дьявольского наваждения! Подумать только, — хмыкнул он, — еще вчера я насмехался над тем бедолагой янки! А ведь сам буду хотеть тебя до конца своих дней.

Он, конечно, не думал, что слова эти заставят ее вдруг ощутить всю полноту своей к нему страсти и побудят прикоснуться к нему, погладить плечо, отдаться, наконец…

— Келли! — ласково прошептал он, поднявшись на ноги и склонившись над ней.

— Не забудьте, — заставила она себя повторить еще раз, — что я ваш враг. Отвратительный, страшный…

— Только не отвратительный!

Девушка сжалась в комок, обхватив колени руками. Настоящая буря чувств всколыхнулась в ней, когда он, медленно обойдя вокруг лохани, остановился у нее за спиной. Еще миг — и он прикоснется к ней, а потом… По спине у нее пробежали мурашки.

— Право же, вам лучше уйти, — еле слышно прошептала она.

— Да, — отозвался он, но даже с места не двинулся. — Я все понимаю, но, видит Бог, Келли, мы оба знаем, что я не могу.

Она уже готова была закричать, не выдержав напряженного ожидания и душевного смятения, как вдруг ощутила его губы на своей шее. Чувственный жар охватил ее так внезапно, что она задрожала.

— Ox! — Келли чуть не соскользнула под воду, но он моментально подхватил ее на руки. И девушка, сдавшись, прильнула к нему. Темные завитки на его груди, вид которых и раньше завораживал ее, теперь вызвали в ней совершенно незнакомые ощущения. Дэниел замер на мгновение и впился ей в губы поцелуем.

Его жадные влажные поцелуи вызывали восторг и были такими нежными, что она замирала от счастья. Губы Камерона зажигали и возбуждали, она от них слабела, но не могла насытиться. Теперь он с полным правом мог причислить ее к «своим женщинам»: она его страстно хотела.

Келли обняла Камерона за шею, и он, приблизившись к постели, положил девушку на простыню и распустил ей волосы.

Полюбовался красотой разметавшихся огненных прядей, потом взглянул ей в глаза.

И прочел восторженное удивление.

Дэниел снова поцеловал ее, на сей раз неторопливо и очень нежно, сдерживая страстное нетерпение: горячий, влажный рот ласково вбирал в себя ее губы, язык пробовал их на вкус, нежно покусывали зубы.

Рука мужчины скользнула вверх к влекущей женской груди.

Он приподнял ее на ладони и, оторвавшись на миг, снова поглядел в глаза и скользнул взглядом ниже. Вот на соске капелька воды, он слизнул ее и вобрал в рот затвердевший бугорок, дразня, покусывая, лаская его и смакуя ощущения. Она вскрикнула от неожиданности. Любовник запустил пальцы в ее волосы. уст ее вырвалось его имя.

Келли еще никогда в жизни не испытывала такого непреодолимого желания. Каждой клеточкой своего тела она ощущала его. Взъерошив волосы у него на голове, девушка провела рукой по шее и скользнула пальцами по спине. К этой коже и этим мускулам она прикасалась и раньше, когда обтирала его во время лихорадки.

Теперь же ее прикосновение усиливало любовный жар.

— Даже если сгинут все армии, — прошептал он, — я, пожалуй, не буду сожалеть об этом вторжении на Север.

Келли облизала пересохшие губы, и он тотчас нежно овладел ее губами. Потом губами же исследовал ее шею, задержался на ямочке над ключицей и спустился в ложбинку между грудей.

Оставляя за собой раскаленную дорожку, он наконец добрался до пупка. Острота ощущений, которые он будил, пугала, но сопротивляться не было сил.

Язык мужчины танцевал уже на животе, лаская, пробуя, а она лишь играла его густой, черной как смоль шевелюрой. Нет, сдерживать его бесполезно. Да и зачем?

Дэниел, поцеловав ее бедро, спустился ниже. Неужели он намерен?..

Она замерла в ожидании. Слова протеста, рвавшиеся с ее губ, так и остались невысказанными. Но, наверное, даже тело ее покраснело от смущения. Ожидание превратилось в сладкую агонию. Чувство было слишком интимным, слишком острым и исходило из самых глубин ее существа…

Он покрыл поцелуями ее всю, побывав везде, кроме лона…

Внезапно Дэниел оторвался от нее, и ей стало холодно и очень одиноко. О, как он ей нужен! Страсть достигла такого накала, что Келли обмякла и замерла в мучительном экстазе, ожидая его прикосновения.

Что же теперь? Они зашли слишком далеко, и Келли не осмеливалась встретиться с ним взглядом.

Камерон опустил голову и поцеловал ее в колено. Потом влажная дорожка его поцелуев пролегла по внутренней стороне бедра.

Все выше и выше… Она вся дрожала, извиваясь и желая дать выход страсти. Когда наконец его губы достигли бархатистых лепестков ее лона, она вскрикнула от восторга и на миг лишилась чувств.

Все вокруг завертелось, с губ ее срывались какие-то звуки, а в голове стучало: что она наделала, что позволила?

Должно быть, она вся залилась краской.

— О нет! — прошептала Келли, но Дэниел только тихо рассмеялся.

Он глядел на нее темно-синими, как кобальт, глазами, и огонь в его взгляде был красноречивее всяких слов: он все так же сильно хочет ее и останавливаться на полпути не намерен.

Язык Дэниела решительно вторгся в ее рот, и он овладел ею.

Достигнув вершины блаженства, она и не мечтала о повторении. Он тем не менее и не думал останавливаться: не отрывая взгляда от ее серебристых глаз, он все глубже и глубже вторгался в нее, всем существом сливаясь с нею. Казалось, уже предел, он не сможет продвинуться дальше, ей больше нечего отдать!..

Но экстатическая пляска все продолжалась.

И Келли поняла, что может отдавать себя беспредельно.

Движения его обрели ритм. Она, судорожно глотнув воздух, осознала, что двигается в унисон с ним, желая снова испытать это таинственное чудо. Он закрыл глаза и еще крепче сжал ее в объятиях. Потом, перестав сдерживать себя, обрушился на нее всей своей страстью, которую так долго и терпеливо сдерживал.

Ее словно подхватил ураган — дикий, безжалостный, яростный, все сметающий на пути. Келли слилась с любимым, крепко обхватив его руками. Он приподнял ее бедра, и она инстинктивно сомкнула ноги у него за спиной. На глазах тотчас выступили слезы сладкой боли и наслаждения.

И тут вдруг все разом исчезло. Она умерла.

Нет, она жива. Осторожно открыв глаза, Келли убедилась: да, жива. Тело ее, влажное от пота, все еще крепко прижималось к его телу, он все еще заполняет ее собой. Правда, весь как-то обмяк и отяжелел.

Заснул, слава Богу.

Утолив свою страсть, Келли вдруг осознала, что натворила.

Она занималась любовью с незнакомцем. С врагом!

Девушка приглушенно вскрикнула, на глаза навернулись слезы стыда. Она предала все, чем дорожила, предала свою единственную любовь!

Но она хотела Дэниела! Она его полюбила. Причем сильнее, чем осмеливалась признать.

Камерон неожиданно осторожно провел пальцем по ее губам, и она ощутила необходимое тепло и сочувствие. Боже, она только что осуждала себя за постыдный поступок и вот — снова его хочет!.