Феникс (ЛП) - Ричардс Элизабет

Он перекусывает цепь своими саблевидными зубами. Ему приходится сделать несколько попыток, чтобы цепь сломалась, а мои ноги оказались на свободе. Точно такую же процедуру он проделывает для Стюарта. Теперь на нас уже смотрят во все глаза много заключенных. Ко мне наклоняется с широко распахнутыми зелеными глазами, с нечесаными каштановыми волосами и алебастровой кожей парнишка лет восемнадцати, и показывает тату Пепельной розы, я в ответ показываю свою.

— Что вы здесь делаете? — спрашивает он.

— Спасательная операция, — отвечаю я.

— Будете нас спасать? — спрашивает он.

Я киваю, не в состоянии произнести ложь вслух.

Когда мы входим в Эсминец, полоска света из кубрика исчезает, погружая кабину в полную темноту. Все принимаются кричать, дергая свои оковы. Транспортер сильно вибрирует, заходя в доки Эсминца. Порыв холодного воздуха распахивает люк и заполняет светом кабину.

Мы находимся внутри грузового отсека главной зоны дирижабля. Я знала, что Эсминец большой, но теперь, когда я внутри одного из них, то поражена его размером. Как же нам найти здесь Полли?

Внутрь входит молодой охранник с зачесанными назад волосами и останавливается, когда видит меня со Стюартом. Бейджик на его груди говорит нам, что его зовут Виктор. У меня в висках стучит пульс. Заключенные вокруг нас, молча, наблюдают, но никто ничего не говорит, что могло бы выдать нас с головой.

— Что вы здесь делаете? Это не по протоколу, — говорит Виктор.

— Мы сопровождаем это существо, — говорю я, указывая на Элайджу. — Оно напало на одного из гвардейцев, так что нам было велено доставить это наверх вместе с остальными.

Элайджа театрально взвывает и клацает своими острыми зубами на Стюарта.

— Уймись! — вопит в ответ Стюарт, влепляя Элайдже пощечину.

Золотые глаза Элайджи горят неподдельной яростью, но он покорно усаживается на место, продолжая играть отведенную ему роль.

— Себастьян ничего такого не передавал мне по рации, — говорит Виктор.

— Он занятой человек, — отвечаю я. — Наверное, забыл.

Виктор обдумывает сказанное.

— И кого же этот кошак покусал? Умоляю, скажите, что это был Холден.

Я смеюсь, будто понимаю в чем прикол.

— Нет, это был какой-то новичок по имени Уодсворт.

Виктор разочарован, но, похоже, купился. Он начинает освобождать заключенных от оков. Когда доходит очередь до истерички, она пускается в причитания.

— Вы ошиблись... Я обожаю Пуриана Роуза! Я голосовала за отделение, говорит она. — Прошу Вас, отпустите меня. Я не такая, как предатели расы!

— Все вы так говорите, — отвечает Виктор, снимая цепь.

Истеричная женщина вскакивает на ноги, а Виктор столбенеет достаточно надолго, чтобы она могла оттолкнуть его и выбежать из люка. Она успевает пробежать футов двадцать, прежде чем он стреляет ей между лопаток. Она падает и её кровь забрызгивает пол. Виктор подходит к ней и пинком переворачивает её на спину. Она все еще жива, хотя кровь с бульканьем выходит у неё изо рта, беззвучно вытекая вместе с жизнью. Он тащит ее в сторону люка в грузовой отсек. Я заворожено наблюдаю, как он открывает воздушный люк и выбрасывает её прямо в небо.

Он поворачивается к заключенным Транспортера.

— Может, кто-то еще думает сбежать? Если так, то вы знаете, где дверь. — Он с мгновение выжидает, но все сидят на своих местах. — А ну подъем, — приказывает он.

Все заключенные в ужасе от того, что только что видели покорно встают, и послушно шаркая, выходят их дирижабля. Грузовой отсек патрулирует множество вооруженных охранников, они же контролируют передвижения. Транспортеры прилетают и улетают в непрерывном потоке, сбрасывая заключенных. Все корабли идут под одним именем Розалин, но с разными номерами. Я замечаю, что на Розалин 403 похоже обратно грузят заключенных. Как ни странно, там одни мальчики и девочки. Виктор перехватывает мой взгляд.

— Особое распоряжение Центрума, — говорит он, подмигивая мне.

У меня сводит живот, когда я понимаю, что это значит. Охранники, должно быть, решили немного подзаработать на стороне, продав этих детей тем, кто предложит наибольшую цену.

Нас выводят из грузового отсека и ведут дальше по длинному коридору в тюремный ярус.

— А я тебя раньше не видел, — говорит Виктор, пока мы идем по коридору. Он осматривает меня снизу доверху. — Я бы запомнил такую красотку.

Я улыбаюсь, но внутри ёжусь от страха.

— Меня буквально только что перевели сюда.

— Ну, если тебе понадобиться гид, чтобы показать здесь все, буду рад им стать, — говорит Виктор. — Может, мы как-нибудь выпьем по рюмочке другой?

— Может быть, — бормочу я.

Виктор улыбается:

— Давай позже поболтаем.

— Жду не дождусь, — говорю я, когда он идет к передней группе.

Я иду позади вместе с Элайджей и Стюартом. Я замечаю неуклонное снижение количества охранников, по мере нашего приближения к тюремному отсеку. Похоже, большинство охранников сосредоточено около грузового отсека — у этого корабля есть только один выход. Это хорошо, потому что так будет проще передвигаться в поисках Полли. Но с другой стороны, ничего хорошего, когда нам придется совершить наш побег отсюда.

— Когда мы доберемся до тюремного отсека, нам необходимо пойти к носу корабля, — шепчет мне Стюарт. — Именно там мы локализовали сигнал.

Мы спускаемся вниз по лестнице и выходим на тюремную палубу. В этой части самолета промозгло и темно, свет испускают лишь несколько желтых ламп над головой.

Мы выжидаем подходящей возможности сбежать, которая подворачивается спустя несколько секунд, когда Виктор сворачивает по коридору налево, тут же теряя нас из поля зрения.

— Пора, — говорю я.

Мы просачиваемся в другой коридор, ведущий к носу корабля, и сразу же столкнулся лицом к лицу с группой гвардейцев Стражей, прислонившихся к серебряным стенам, во время своего перерыва. Меня пронизывает паника. Веди себя как обычно. Я киваю им, когда мы проходим мимо, молясь, чтобы никто из них не обратил внимания, как сильно дрожат у меня руки. Они заняты разговорами и не обращают на нас ни малейшего внимания. Я с облегчением выдыхаю.

— Сигнал поступает откуда-то отсюда, — говорит Стюарт, с усилием, распахивая тяжелую стальную дверь.

Мы входим в маленькую рубку управления, заставленную мониторами, интерактивным столом, вешалкой для ключей и картотеками. На одном из экранов изображение Полли. Она по-прежнему привязана к стулу.

— В которой она камере? — спрашиваю я.

Стюарт начинает быстро шарить по интерактивному столу. Его пальцы перелетают с клавиши на клавишу, отбрасывая файл один за другим, в поисках данных, в то время как Элайджа стоит в дверях, то и дело выглядывая, не появились ли гвардейцы Стражей.

— Что-нибудь нашел? — спрашиваю я. Мои нервы натянуты, как струна.

Он просматривает следующий файл.

— Да! Вот оно! — говорит он, тыча пальцем в интерактивный стол. — Она в камере два-десять. Она чуть ниже по коридору.

Я разворачиваюсь на каблуках, готовая бежать. Элайджа хватает меня за руку.

— Постой! Сначала нам нужно пустить запись в прямой эфир, — говорит Элайджа.

— Да... да, конечно, прости, — говорю я.

Стюарт должен сделать запись шестидесяти секунд живого вещания, которые он поставит на повтор, так что никто не узнает, что Полли здесь не будет еще в течение нескольких часов, для следующих почасовых трансляций (я сверяюсь со своими антикварными часами) — пять минут!

— Скорее, — говорю я.

Я переминаюсь с ноги на ногу, сжимаю руки в кулаки, делаю все, чтобы не ринуться вниз по коридору к Полли.

Стюарт прекращает нажимать на клавиши на интерактивном столе и поднимает взгляд на меня, его лицо пепельного цвета.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— Не можешь взломать входной сигнал? — спрашивает Элайджа.

— Это не важно. Мы просто хватаем её и уходим, — говорю я.

Стюарт качает головой.

— Дело не в этом. Я взломал сигнал...

— Тогда в чем? — спрашиваю я с нарастающим страхом.