Есть ли жизнь без мужа? - Маргарита Южина

– Неужели потихоньку детское пюре ест? – фыркнула Женька.

– Я не про питание, – пояснила Анна Андреевна. – Я про то, что он с вашими мальчиками душой отдыхает. У него же… Лада не первая жена. Первая…

И Анна Андреевна рассказала, что женился Павел очень рано – едва восемнадцать стукнуло. Безголовый вырос, бесшабашный. И девушка у него была такая же – Верочка, – смешливая, веселая. Не то чтобы уж совсем без царя в голове, но все-то у нее легко и просто. Жили тяжело – ну да и ладно! Хлеб есть, и хорошо. Да еще родители помогали. Ребенок родился – вовсе замечательно, бабушки молодые, с воспитанием помогут! А потом и второй следом народился – да и совсем прекрасно! Такая маленькая разница между сыновьями – это ж здорово!

Старшему мальчику было почти два годика, а младшему годик, когда Добровичи поднакопили денег, купили машину и отправились своим ходом к морю. И ведь Таня, мать Пашина, как не хотела их отпускать, да разве их, молодых, уговоришь? Уж очень им хотелось море повидать, а тут и отпуск у Павла так славно подвернулся, вот все вместе и отправились. Они уже к Краснодару подъезжали, жара стояла, мальчишки пить все время просили, а вода в бутылках нагрелась, противная.

– Паша, давай, как магазин попадется, купим хоть лимонада ребятам, что ли, а то, честное слово, довезешь до моря одни сухофрукты! – попросила Вера.

Когда же подъехали к магазину, мальчишки уснули, младшенький прямо на руках у матери.

– Паш, ты один сходи. Много не бери, а то согреется, лучше потом еще взять, – посоветовала жена. – И еще – мороженого! Много!

Он в магазине расплачивался, когда на улице послышался страшный грохот…

– Какому-то лихачу не хватило водки, – грустно продолжала Анна Андреевна. – Пьяный уже был, себя не помнил, а все мало! Ну и… на полном ходу машину смял. Верочка с детьми сразу скончались, не мучились…

– Насмерть?! – охнула Женька.

– Все трое, – кивнула Анна Андреевна. – Танечка похорон невестки и внуков не перенесла, прямо с кладбища на «Скорой» увезли, но… не спасли, от сердечного приступа скончалась. А Паша… ох, и долго он тогда маялся. Все себя винил – как это он их оставил. А как не оставить-то? Ребятишки ведь спали! С ним даже психологи работали. Потом вроде ничего, поправился, только на детей долго смотреть не мог. Я подругой Таниной была, все это хорошо знаю… И Леночку я Ульяну сосватала. Она хорошая женщина, светлая. Сама своего ребенка одна тянула, знает, как это – одной без мужа… Потом, когда лет через шесть Павел на Ладе женился, Леночка все ее уговаривала: «Ну роди ты Паше дитенка! Пусть мужик успокоится, не видишь, что ли, – надо ему!» Но та, выдерга, только по бокам себя наглаживала да носом крутила – ага, он, мол, успокоится, а мне потом с этим дитятей всю жизнь возиться?! Такая, понимаешь, вредина!

– Так чего ж он с ней не развелся? – спросила Женька.

– Да ему после Верочки все равно было, – вздохнула няня. – В работу ушел с головой, а что дома творится…

– С ума сойти-и…

– И ничего не сойти! – оборвала ее Анна Андреевна. – Паша – хороший мужик и ничего твоим детям дурного не сотворит. Он с ними душой оттаивает. Так что не кривись сильно, если он к ним приходит.

– Да пусть приходит! Разве ж я кривлюсь? Мог бы и ко мне… кхм… Мог бы и почаще навещать, мальчишкам нужен мужской пример!

С того разговора Женька стала относиться к Добровичу иначе. Чего таить, была у нее мыслишка, что прикипел мужик к Дунаевым исключительно из-за молодости ее девичьей, из-за косы тугой да стана стройного, из-за красы ненаглядной да… Да чего там! Думала, это он из-за нее так. Даже поверила, что существует любовь с первого взгляда, а оказалось, что она для него и вовсе – предмет неодушевленный! Даже обидно делалось. И Женька еще старательней бегала за нудной товароведихой Марией Георгиевной, еще дольше сидела над книжками и еще больше мечтала стать сильной и образованной.

В этот день Любочка из бухгалтерии заявилась на работу в каком-то потухшем состоянии. Ее накрашенные глазки пялились вовсе даже не в бумаги, а куда-то в маленький телевизор, а к уху накрепко приклеилась телефонная трубка.

– Люба, привет! – подбежала к ней Женька. – Слушай, что там у тебя с накладными? Мария Георгиевна спрашивает.

– Не до накладных мне, – тяжко вздохнула Любочка. – Занята я…

– Ну это понятно, только ты все-таки поройся, найди, а то меня съедят, – затормошила ее Женька.

– Да и пусть, не могу я обо всех думать, у меня неотложное дело!.. Вот черт, уже десять минут не могу дозвониться… – не отрывалась от трубки Любочка.

– А куда звонишь? – заинтересовалась уже и Женя. – Может, чуть попозже позвонить?

– Да нельзя попозже! – взорвалась Любочка. – Видишь, по телику викторина, надо срочно отгадать слово из четырех букв. Ребенок, но не сын. Я уже давно догадалась, «дочь» получается! А дозвониться никак не могу, все время какая-то тетка просит, чтобы я перезвонила позже, все занято и занято. То ли с их телефоном неполадки, то ли с нашим…

– Так ты со своего сотового позвони, – наивно посоветовала Женя.

– Ты чего?! – вытаращила на нее глаза Любочка. – Там же за каждый звонок больше двухсот рублей дерут! Я что – деньги на помойке нахожу?

– Понятно, – усмехнулась Женя. – А Добрович, значит, на помойке… Ему ж потом такой счет за телефон придет…

– Да этот твой Добрович!! – вдруг вскинулась Любочка. – Это из-за него у меня такой траур!.. Знаешь, что он вчера вытворил? Не знаешь? Он вчера ходил в ресторан с какой-то девицей, вот!

– С какой девицей? – растерялась Женька.

– С накрашенной! – прямо в лицо кричала ей Любочка. – Мы вчера с родителями пошли в ресторан – у папы с мамой день свадьбы был. И я пошла. Пью, значит, себе шампанское, коньячок, а потом – глядь! На меня кто-то с соседнего столика смотрит! И главное, так еще ручкой задорно машет! Пригляделась – мама дорогая! Наш любезный Пал Ульяныч! А теперь спроси меня, как мое сердце не разорвалось!

Женька не знала, что сказать. Вообще-то она от Добровича такой прыти не ожидала. Или он опять со своей Ладой помирился? В глубокой растерянности она вышла из бухгалтерии, зачем-то направилась в торговый зал и почти сразу же натолкнулась на сладкую парочку – товароведа Марию Георгиевну и Павла Добровича.

– Женя, ну сколько же можно ждать, – нервничала товаровед. – Давай накладную.

Теперь и Женьке, как и Любочке, было не до накладной – она искоса поглядывала на Добровича, но никаких изменений в его обличии не наблюдала. Какие же все эти мужики двуличные! Вот только вчера с какой-то фифой таскался в ресторан, а сегодня стоит тут перед ней как ни в чем не бывало! И даже нет чтобы покраснеть, еще и смотрит так… нахально! Серьезно так смотрит! Строго! Будто она ему что-то должна!