Киноповести - Василий Макарович Шукшин

– Сейчас прибежит кто-нибудь, – сказала продавщица.

Чудик вышел из магазина в приятнейшем расположении духа. Все думал, как это у него легко, весело получилось: «У нас, например, такими бумажками не швыряются!»

Вдруг его точно жаром всего обдало: он вспомнил, что точно такую бумажку и еще двадцатипятирублевую ему дали в сберкассе дома. Двадцатирублевую он сейчас разменял, пятидесятирублевая должна быть в кармане… Сунулся в карман – нету. Туда-сюда, нету.

– Моя была бумажка-то! – громко сказал Чудик. – Мать твою так-то!.. Моя бумажка-то! Зараза ты, зараза…

Под сердцем даже как-то зазвенело от горя. Первый порыв был пойти и сказать:

– Граждане, моя бумажка-то. Я их две получил в сберкассе: одну двадцатипятирублевую, другую полусотенную. Одну, двадцатипятирублевую, сейчас разменял, а другой – нету.

Но только он представил, как он огорошит всех этим своим заявлением, как подумают многие: «Конечно, раз хозяина не нашлось, он и решил прикарманить». Нет, не пересилить себя – не протянуть руку за этой проклятой бумажкой. Могут еще и не отдать…

– Да почему же я такой есть-то? – горько рассуждал Чудик. – Что теперь делать?..

Надо было возвращаться домой.

Подошел к магазину, хотел хоть издали посмотреть на бумажку, постоял у входа… и не вошел. Совсем больно станет. Сердце может не выдержать.

…Ехал в автобусе и негромко ругался – набирался духу: предстояло объяснение с женой.

– Это… я деньги потерял. – При этом курносый нос его побелел. – Пятьдесят рублей.

У жены отвалилась челюсть. Она заморгала; на лице появилось просительное выражение: может, он шутит? Да нет, эта лысая скважина (Чудик был не по-деревенски лыс) не посмела бы так шутить. Она глупо спросила:

– Где?

Тут он невольно хмыкнул.

– Когда теряют, то, как правило…

– Ну, не-нет!! – взревела жена. – Ухмыляться ты теперь до-олго не будешь! – И побежала за ухватом. – Месяцев девять, скважина!

Чудик схватил с кровати подушку – отражать удары.

Они закружились по комнате…

– Нна! Чудик!..

– Подушку-то мараешь! Самой стирать…

– Выстираю! Выстираю, лысан! А два ребра мои будут! Мои! Мои! Мои!..

– По рукам, дура!..

– Отт-теньки-коротеньки!.. От-теньки-лысанчики!..

– По рукам, чучело! Я же к брату не попаду и на бюллетень сяду! Тебе же хуже!..

– Садись!

– Тебе же хуже!

– Пускай!

– Ой!..

– Ну, будет!

– Не-ет, дай я натешусь. Дай мне душеньку отвести, скважина ты лысая…

– Ну, будет тебе!..

Жена бросила ухват, села на табуретку и заплакала.

– Берегла, берегла… по копеечке откладывала… Скважина ты, скважина!.. Подавиться бы тебе этими деньгами.

– Спасибо на добром слове, – «ядовито» прошептал Чудик.

– Где был-то, – может, вспомнишь? Может, заходил куда?

– Никуда не заходил…

– Может, пиво в чайной пил с алкоголиками?.. Вспомни. Может, выронил на пол… Бежи, они пока ишо отдадут…

– Да не заходил я в чайную!

– Да где же ты их потерять-то мог?

Чудик мрачно смотрел в пол.

– Ну, выпьешь ты теперь читушечку после бани, выпьешь… Вон – сырую водичку из колодца!

– Нужна она мне, твоя читушечка. Без нее обойдусь…

– Ты у меня худой будешь!

– К брату-то я поеду?

Сняли с книжки еще пятьдесят рублей.

Чудик, убитый своим ничтожеством, которое ему разъяснила жена, ехал в поезде. Но постепенно горечь проходила.

Мелькали за окном леса, перелески, деревеньки… Входили и выходили разные люди, рассказывались разные истории…

Чудик тоже одну рассказал какому-то интеллигентному товарищу, когда стояли в тамбуре, курили.

– У нас в соседней деревне один дурак тоже… Схватил головешку – и за матерью. Пьяный. Она бежит от него и кричит: «Руки, – кричит, – руки-то не обожги, сынок!» О нем же и заботится. А он прет, пьяная харя. На мать. Представляете, каким надо быть грубым, бестактным…

– Сами придумали? – строго спросил интеллигентный товарищ, глядя на Чудика поверх очков.

– Зачем? – не понял тот. – У нас, за рекой, деревня Раменское…

Интеллигентный товарищ отвернулся к окну и больше не говорил.

После поезда Чудику надо было еще лететь местным самолетом. Он когда-то летал разок. Давно. Садился в самолет не без робости.

– В нем ничего не испортится? – спросил стюардессу.

– Что в нем испортится?

– Мало ли… Тут, наверно, тыщ пять разных болтиков. Сорвется у одного резьба – и с приветом. Сколько обычно собирают от человека? Килограмма два-три?..

– Не болтайте.

Взлетели.

Рядом с Чудиком сидел толстый гражданин с газетой. Чудик попытался говорить с ним.

– А завтрак зажилили, – сказал он.

– Мм?

– В самолетах же кормят.

Толстый промолчал на это.

Чудик стал смотреть вниз.

Горы облаков внизу…

– Вот интересно, – снова заговорил Чудик, – под нами километров пять, так? А я – хоть бы хны. Не удивляюсь. И счас в уме отмерял от своего дома пять километров, поставил на попа – это ж до пасеки будет!

Самолет тряхнуло.

– Вот человек!.. Придумал же, – еще сказал он соседу. Тот посмотрел на него, опять ничего не сказал, зашуршал газетой.

– Пристегнитесь ремнями! – сказала миловидная молодая женщина. – Идем на посадку.

Чудик послушно застегнул ремень. А сосед – ноль внимания. Чудик осторожно тронул его:

– Велят ремень застегнуть.

– Ничего, – сказал сосед. Отложил газету, откинулся на спинку сиденья и сказал, словно вспоминая что-то:

– Дети – цветы жизни, их надо сажать головками вниз.

– Как это? – не понял Чудик.

Читатель громко рассмеялся и больше не стал говорить.

Быстро стали снижаться.

Вот уже земля – рукой подать, стремительно летит назад. А толчка все нет. Как потом объяснили знающие люди, летчик «промазал».

Наконец – толчок, и всех начинает так швырять, что послышался зубовный стук и скрежет. Этот читатель с газетой сорвался с места, боднул Чудика большой головой, потом приложился к иллюминатору, потом очутился на полу. За все это время он не издал ни одного звука. И все вокруг тоже молчали – это поразило Чудика. Он тоже молчал.

Стали.

Первые, кто опомнился, глянули в иллюминаторы и обнаружили, что самолет – на картофельном поле. Из пилотской кабины вышел мрачноватый летчик и пошел к выходу. Кто-то осторожно спросил его:

– Мы, кажется, в картошку сели?

– Что вы, сами не видите, – ответил летчик.

Страх схлынул, и наиболее веселые уже пробовали робко острить.

Лысый читатель искал свою искусственную челюсть. Чудик отстегнул ремень и тоже стал искать.

– Эта?! – радостно воскликнул он. И подал.

У читателя даже нос побагровел.

– Почему обязательно надо руками хватать? – закричал он шепеляво.

Чудик растерялся.

– А чем же?..

– Где я ее кипятить буду?! Где?!

Чудик этого тоже не знал.

– Поедемте со мной? – предложил он. – У меня тут брат живет. Вы опасаетесь, что я туда микробов занес? У меня их нету…

Читатель удивленно посмотрел на Чудика и перестал кричать.

…В аэропорту Чудик написал