Автопортрет - Дмитрий Каралис

Я пообещал Подпальному узнать насчет места механика в гараже - вместо Славки Сидора, которого уволили. У Подпального наезд на пешехода в пьяном виде, 4 года. Работал главным инженером ТЭЦ в Кировском районе. Закончил Горный, работал в Индии. Жена, две дочки. Ничего мужик.

Прочитал в "Лит. учебе" рассуждение:

Есть призвание и есть профессия. Это как любовь и брак. Если они совпадают, то человек, можно сказать, нашел себя в жизни. У меня пока только тайная любовница - Литература. До брака с ней далеко. А годков-то мне немало! Но говорят, поздние браки крепкие...

Ехал на развозке в Коммунар. "Какой сегодня день? - поддатый мужик в ватнике очнулся и тяжело мотает головою. - И где мы едем?"

- Среда. Декабрь месяц 1982года. Место действия - галактика Млечный Путь, Солнечная система, планета Земля, СССР, Гатчинский район Ленинградской области, отведенный для проживания условно-осужденных. Врубился? Что еще интересует?

Ватник кивнул с улыбкой. "А как насчет пива в этой галактике?"

16 декабря 1982г.

Ночью гудела метель, намела косые сугробы снега. В Гатчине ветром выдавило стекла в домах.Что-то в Питере, на Васильевском?.

"Братва! - завопил Сашка Турцев на вечерней проверке и бросился обниматься. - Братва, амнистия!" Как конец войне, завопил.

19 декабря 1982г. Дежурю в ОТХ.

Диалог может быть не только средством изображения, движения мысли и сюжета, но и предметом изображения. "Сама композиция рассказа может быть не по Евклиду, а по Лобачевскому. У Евклида параллельные не пересекаются, в у Лобачевского сойдутся и пересекутся. Искусство всегда должно стремиться к неевклидовой логике". Обдумать!

Речь идет, конечно же, не о сюжете типа: ему голову отрубили, а она приросла.

Весь день печатал и перепечатывал старые рассказики.

Набросал сценарий для "Ералаша".

День пролетел незаметно. Было утро, и вдруг - сразу ночь. Сейчас 2 часа ночи.

Ложусь спать.

Завтра выпускать парк на линию. Подъем в 5-30.

20 декабря 1982г.

Приехал Генка Осипов. Бритый. Отсутствовал десять дней. Говорит, что побрился сам, в доказательство своей невиновности перед женой (?). Жил, якобы, дома, ходил на работу. Ждет теперь, что будет. На вечернюю проверку ходил со спичками и папиросами в сапогах - думал, что заберут с проверки и закроют. Спать намеревается в одежде.

21 декабря 1982г.

Писал до четырех, до пяти не мог заснуть. Проснулся в 2 дня.

От Валерки Балбуцкого осталась фанерка с выжженной картинкой. Раскрашена красками, покрыта лаком. Огромный обезьян с победным кличем тащит под мышкой голую рыжеволосую женщину Пальчики женщины с красными ноготками возложены обезьяну на грудь - то ли отталкивают, то ли с нежностью. Голова женщины изящно склонена набок. От сильного объятия большая грудь с коричневым соском вылезла над плечом. Симпатичная грудь.

Картина читается так: женщине, конечно, понравится ее новый знакомый. Плен вынужденный, но беспечальный. Все у них будет хорошо. Она будет с нетерпением ждать его возвращения с охоты и варить обед. Они найдут общий язык. Он будет приносить ей разные вкусные вещи и любить со страшной силой.

Выразительная, я бы сказал, картина. Хочется смотреть на нее и думать а что будет дальше? А не родит ли она? А может, это и не обезьян, а снежный человек такой? И почему она оказалась голой в лесу? Купалась у водопада? Туристка?

Это то, что в кино называется закадровая развязка. Я их люблю, Ольга плюется: "Ну почему нельзя сказать, чем кончится! Терпеть не могу неопределенности! Тьфу, только зря время потеряла".

Чушь, конечно, но "Даная" не заставляет меня думать. Мне все равно, что с ней будет дальше. Или я уже отупел?

На обороте толстой фанеры выжжена надпись: "Коммунар, 1981 г." И чья-то подпись. Валерке картину подарили.

Где-то он сейчас? Не пишет...

Зимы нет. Нулевая температура. Снег на полях клочьями. Пасмурно. Сегодня самая длинная ночь.

Генка с бритой головой ужасен. Особенно спящий. Фиолетовые переливы. Синие вены от уха ко лбу, большие уши, бугры. Не приведи, Господи!..

Вчера был Совет общежития. Махоркин вышел на работу полковником. Сказал, что амнистия принята Верховным Советом, надо ждать рабочих указаний - кого отпускать и когда. Разговор идет об 1/3 сроков. Будет назначена комиссия. Здесь, в комендатуре.

И Коля Максимов, и Валерка надеялись уйти по половинке. Оба на зоне.

От Коли Максимова тоже осталась выжженная на фанере картинка "Мотокросс". И еще польский пахучий крем "Авит", которым он лечил прыщи на лице. Этим кремом мы мазали ботинки. Очень приятный запах шел от ботинок. И глянец, что надо. Ароматный и бесцветный крем. Хорошо размягчал обувь, но быстро кончился. Еще осталась куча запчастей для мотоцикла, книга Есенина (я взял ее себе) и копия приговора (была в книге). Остальное забрал отрядный с понятыми - два чемодана. Приговор интересен. Особенно, если знаешь, как было дело, из уст осужденного.

Присутствие Осипова с бритой головой угнетает - как будто в нашей казенной квартире покойник. И вид у него обреченный. Лежит в сапогах на кровати, курит. Выйдет к корешам, вернется. Молча листает газету. На разговор не идет. Отрядный даже не спросил у него объяснительной.

Вчера Гена попросил у меня пачку сигарет в долг. "Я тебе завтра отдам", - сказал. Но я сомневаюсь, что он успеет это сделать.

25 декабря 1982г.

Сегодня с мурманским поездом отправил Маришке посылку к Новому году. Кукольная кровать (давно мечтала), апельсины, яблоки, мандарины, мясо. Разговаривал с Татьяной по телефону. Дела у них идут неплохо. Потом взяла трубку Маришка: "Папа, это ты? Да? Это ты, папа?". Стала вспоминать, как была у нас летом.

Вспоминаю, как отец признавался в желании сидеть в халате и кресле, с трубкой в зубах и чтоб вокруг него копошились детишки. Так он представлял картину семейной идиллии. Все смяла война: раскидала пятерых детей по эвакуации, старший Лев в сорок третьем ушел на фронт, только Надежда, родившаяся в августе сорок первого, была с матерью в блокадном Ленинграде. Сашенька умер в сорок восьмом. Я родился после войны. Четверых детей уже нет. Нет и отца с матерью.

30 декабря 1982г.

Володя Подпальный, которого взяли-таки в наш гараж механиком, узнав об амнистии, низко поклонился земле и перекрестился. Его, возможно, амнистируют начисто, как орденоносца. И -статья связанная с неосторожностью: наезд на пешехода, срок 5 лет. "У меня тоже неосторожность, - заявил паренек в автобусе. - Украл неосторожно. Забыл по сторонам посмотреть. Буду требовать снятия половины срока".

"Крокодил" прислал письмо. Из двух рассказиков вернули один. Второй предложат редколлегии. Получил гонорар из "Экономической газеты" - 23 рубля. Все потратил на новогодний антураж. Купил хлопушек, пачек бенгальских огней и "маскарадную шапочку", как ее назвала продавщица, а по сути - летняя бумажная панамка с автодорожными знаками. Бутылку водки охране. Бутылку водки - нам; "московской", на винте, с давно забытой зеленой наклейкой. И проч. и проч.

Парадоксальность нашего масштаба цен. За двухкомнатную квартиру в 27 кв. м со всеми удобствами и балконом мы платим столько же, сколько стоит бутылка хорошей водки - 7 рублей. Ну, это не считая телефона и электричества. Электричество и связь тянут еще на пятерку - бутылку водку похуже. Два фуфыря - квартира в месяц.

Надеемся, надеемся, надеемся.

Пожелания самому себе: писать, печататься, не пить (вернее, продолжить режим воздержания, взятый в 1982 году), жить дружной семьей и удачно закончить мытарства в пос. Коммунар. Старый год подарил нам Указ об амнистии. Хотелось бы, чтобы Новый год дал реальную свободу.

1 9 8 3 год

3 января 1983г.

Будильник звенит, как трамвай. Кажется, что трамвай подъехал к кровати и звенит, требуя дороги.

Генку закрыли в прошлом уже году. Взяли на вечерней проверке.

От него остался грязный рюкзак и карманные пластмассовые шахматы. Лишнюю кровать разобрали и снесли коменданту в кладовку. Коля рыпнулся было, ходатайствовать за дружка-железнодорожника, но я остановил.

- Не бегай по начальству. Не проси.

- Мы же договаривались, - попер на меня Коля.

- Но не договорились.

- Я человеку уже обещал!

- Пошел на хер! - Я встал с табуретки и поставил на газ чайник. Если бы он рыпнулся - дал бы ему по морде.

Сашка сказал, что унесенная кровать было роковой - на ней спал Максимов, Балбуцкий и в последнее время Генка.

Коля мне надоел. Зарывается и мелко упивается своей властью в отряде. Набьют ему когда-нибудь мужики морду. Милиция на многое глаза закрывает, а Коля, как последняя сука, жмет и давит честных мужиков. Даже походка у него изменилась: уже не проводник, а начальник поезда. Неторопливость, важность во взгляде, раздумья по пустякам на челе. До меня дошли слухи, что Коля тянет с некоторых выпивку за маршрутку. Если это правда, поставлю перед Советом общежития вопрос о его замене. Элементарно - поговорю с мужиками, и заменим. Не помню, чтобы свои же тянули бутылки за выезд на выходные. Не было такого. Железнодорожные новации - как с зайцев брать. Одно дело отрядному выставить, чтоб прикрыл по случаю, и другое - своему же химику, у которого нос в таком же говне, только он ближе к начальству.