Восход дракона (ЛП) - Далтон Сара

— Ты знаешь, он никогда не хотел, чтобы я был на троне, — с горечью сказал Лука.

— Матиас был прекрасным человеком, — сказала Рева. Она обожала Матиаса. Тем не менее, он всегда казался ей чем-то большим, чем человек. Даже его легкий юмор, то, как он завлекал людей, заставили ее чувствовать себя странно и растерянно после разговора с ним. — Но если бы Матиас не родился, твой отец все равно имел бы в тебе сильного наследника, Лука. Ты всегда был умным и добрым. Не гордым. Не наглым.

Лука одарил ее полуулыбкой.

— Лука, когда я спросила, менти ли ты, когда ты сказал, что Стефан — дракон… ты кое-чего не знаешь, — Рева поняла, что ее руки впились в салфетку, и отложила ее в сторону. — Я тоже менти. Лука, я тоже оборотень-дракон.

Лука моргнул, застыв от шока.

— Я не знала об этом до тех пор, пока не умер Францис, — сказала Рева. — Это многое объясняет. Это объясняет, почему мои дети… — она замолчала и прикрыла рот рукой. — Почему мои дети не выжили. Мои родители тоже были оборотнями-драконами. Вот почему их убили, хотя это очень длинная история. Сэм и Карлия, которые здесь со мной, тоже драконы. Они научили меня, как использовать силы.

— Три дракона, — пробормотал Лука. — Три дракона против одного Стефана.

— Да, — Рева удивилась. — Я не думала об этом. Но, Лука, я знаю, что ты, должно быть, ужасно занят, но тебе следует кое-что знать. Когда я бежала от солдат Стефана, меня схватили и привели в ужасное место. Он называется Сады Аниоса. Они используют менти как рабов и заставляют работать, пока мы не оказываемся почти при смерти, — она увидела выражение лица Луки. — Что такое?

— Несколько дней назад мне рассказали о Садах Аниоса, — сказал Лука.

Рева выдохнула с облегчением. Тогда он поверит ей.

— Значит, ты поможешь, — сказала она. Словно огромный груз свалился с ее плеч. — Когда ты их освободишь, я ищу трех женщин. Я сбежала вместе с ними. Их зовут…

— Рева, — голос Луки был высоким и неуверенным. — Они будут освобождены. Я обещаю тебе.

Казалось, мир перевернулся под ее ногами.

— Что ты имеешь в виду? Когда они освободятся?

— Скоро, — Лука попытался улыбнуться. — Я послал солдат, чтобы убедиться, что условия в лагерях значительно улучшились. Никаких цепей, нормальная еда и кровати, все, что они хотят. Но, Рева, чума уничтожит Эсталу, если у нас не будет достаточно лекарств, а мы не можем позволить себе купить их у зантийцев. Рабочие Садов Аниоса делают его.

Рева отложила вилку. Во рту был привкус пепла.

— Ты узнал, что они держат менти-рабов, и ничего не сделал? Ты сам менти? Ты продолжаешь держать их взаперти? Вдали от их семей? — она вскочила так быстро, что ее стул опрокинулся. — Как ты мог?

— Рева, пожалуйста, пойми…

— Я не понимаю. Если бы ты знал, что они делали с нами, ты бы знал, что тому, что ты делаешь, нет оправдания!

Она выбежала из комнаты и спустилась по лестнице снаружи, игнорируя его призывы вернуться. Прийти сюда было ошибкой. Лука был таким же плохим, как и все остальные. Он получил корону и стал жестоким.

14

Серена

Серена задержалась у ворот, ведущих в город, замечая любопытные взгляды стражей. Она вдруг стала неуверенной в себе. Она была одета в очень простую одежду, и один из стражей согласился пойти с ней в такой же одежде.

Каждый инстинкт подсказывал ей, что то, что она делает, неразумно. С детства выход в город в одиночку считался немыслимым. Она бы даже не спросила у отца разрешения на это. Ее мать ясно дала понять, где место Серены: в замке, предпочтительно за занятиями тем, что сделает ее более подходящей для замужества, например, вышиванием и танцами.

Серена, конечно, проигнорировала последнюю часть совета своей матери. Когда ее спрашивали, она говорила, что интересуется политическими вопросами, потому что хотела быть опорой в доме мужчины, который женится на ней. Она могла дать ему совет, быть верной помощью, укрепить его власть. Ее отец фыркал, слыша такое, а мать сомневалась, но никто ее не остановил.

По правде говоря, Серена была в ярости из-за того, что ее не замечали. Матиас смог изучить управление государством. Стефан мог учиться. Даже Лука, который был настолько болен, что никто не ожидал, что он проживет долго, получил наставников, чтобы научиться таким вещам. Серена собиралась сделать то же самое, даже если ей приходилось делать это самой.

Она гордилась собой за это, пока не появился брат Рафаэль. Она гордилась своими идеями вылечить чуму, а также гордилась тем, что противостояла Стефану. Однако когда прибыл брат Рафаэль, он заставил ее почувствовать себя избалованным ребенком. Она хотела изучить эти вещи, потому что чувствовала себя ущемленной. Она гордилась своими достижениями и храбростью.

Серена, конечно, заботилась о людях Эсталы. Она бы не пошла против Стефана, если бы не считала это необходимым. Были потеряны жизни. Но когда Рафаэль попросил ее пойти в город, она боялась своих подданных, и он был прав, когда догадался, что она считает себя слишком важной, чтобы рисковать заразиться чумой.

И, что злило, с тех пор он не поднимал эту тему. Он просто позволил ей сидеть с чувством вины и стыда.

Серена расправила плечи и кивнула стражам. Они смотрели с сомнением, но с Лукой во главе никому не было приказано следовать за Сереной или держать ее в узде. Ей разрешали выйти в город, если она пожелает.

Выйдя на улицы внизу, она плотнее затянула платок на заплетенных в косу волосах и быстро пошла, сутулясь. Дважды ей пришлось напоминать стражу, чтобы он не шел на полшага позади нее, у ее плеча, а вместо этого шел с ней, будто он был ее братом или ее мужем.

Было странно находиться в городе без стражи или процессии. Серена чувствовала себя почти голой без красивого платья и диадемы. Нет, это было неправильно. Она чувствовала себя необремененной. Ей казалось, что на нее больше не давят стены. Всю свою жизнь она верила, что не может просто выйти в город, но она была здесь, и все было в порядке. Ее голова почти кружилась.

Она запомнила путь к больнице, которую хотела увидеть, и когда подошла к воротам, у нее была готова история. Она подняла свою корзину, нагруженную бинтами и несколькими флаконами с лекарствами, которые тайно пронесли через блокады Стефана.

— Я Сера, — сказала она, используя старое прозвище своей матери. — Я служу леди Ферин. Она послала меня раздать это и помочь вам сегодня в больнице.

— Леди Ферин очень любезна, — женщина у двери отступила, позволяя Серене войти. Она выглядела так, будто когда-то была пухлой женщиной. Серена представила ее с готовой улыбкой и утешительными словами. Теперь, она, казалось, очень быстро похудела, потому что платье свободно облегало ее тело, а лицо было усталым. Она хмуро кивнула Серене. — Сюда. Мы можем начать с бинтов. Повезло им. Похоже, они могут выжить.

Серена неуверенно остановилась, прежде чем войти в первую комнату. Ее охранник напрягся у ее плеча, будто он не был уверен, стоит ли мешать ей войти внутрь. Его звали Йона, и он был даже моложе Като. Она выбрала его специально. Старший страж мог попытаться остановить ее, но Йона согласится с ее планами. У него были мягкие карие глаза и рот, который был слишком полным и мягким, чтобы соответствовать его лицу. Теперь его губы были приоткрыты в тревоге.

— Все в порядке, — сказала ему Серена. — Она сказала, что этим людям становится лучше.

Он неуверенно кивнул, не подозревая, что она успокаивает себя, как и его, и последовал за ней, когда она перешагнула порог.

Серена боялась приходить сюда и вздрогнула, когда впервые увидела, как вспарывают нарыв, но была удивлена ​​тем, как быстро привыкла к этому зрелищу. Она следовала за женщиной, которая представилась как Матрона Айя, от кровати к кровати.

Из ран вытекал гной, и Серена поймала себя на том, что выжимает мокрые тряпки, чтобы положить их на лбы пациентов. Иногда они сжимали ее ладонь, и хотя в первый раз она напряглась, вскоре поняла, что они хотели поблагодарить ее. Она улыбалась им и пыталась не заплакать от того, какими худыми и хрупкими они выглядели. Болезнь делала их такими слабыми, что дыхание иногда хрипело в легких. Однажды Серена помогла мужчине сесть, чтобы он мог кашлять. Пока она придерживала его, она с ужасом почувствовала, что он не крупнее Альберто, хотя он был взрослым мужчиной. К тому времени, когда она опустила его, он уже потерял сознание от кашля.