Путь один- в глубь себя - Бхагаван Раджниш

Мастер подобен солнцу. Ученики в его присутствии раскрываются, но он со своей стороны не прикладывает никаких усилий. Все ученики в его глазах равны, будь они хоть святыми, хоть грешниками. Святые не услышат похвал, а грешники не получат осуждения. Только в таком человеке заложен потенциал катализатора; только рядом с ним что-то может произойти. Когда Будда возвращается в общество, он подобен солнцу: в его присутствии, рядом с ним все просто начинает происходить.

Такое присутствие рядом с мастером получило свое название: сатсанг. Сатсанг означает «быть рядом с мастером». У нас в Индии есть уникальная священная книга. Называется она Упанишады, это слово тоже означает «быть рядом с мастером», ничего не делать, просто быть возле него, чтобы лучи, исходящие от его непознанного существа, могли раскрыть твой бутон. Использование глагола «раскрывать» в этом контексте несколько некорректно, поскольку никакого раскрытия здесь нет. Просто в присутствии мастера твой бутон вдруг начинает раскрываться. Он ничего не делает, но рядом с ним происходит многое. Около гуру, который управляет событиями, не происходит ничего.

Будда возвращается в общество. Отныне общества для него не существует. До того как он достиг буддовости, общество существовало; оно было, поскольку могло повлиять на него. Но теперь никто не в силах его уничтожить, и он может вернуться. Яд общества больше для него не яд; разрушить его теперь невозможно. Даже тот, кто явится убить будду, что-то от него получит, ему достанется толика любви будды. Он получит подарок, который будет влиять на него еще многие жизни.

Мудрость обретается в лесу, но затем она изобильным потоком проливается на общество. Ни один будда еще не остался в лесу. Если же он там остается, значит, буддовость еще не произошла, ведь в то мгновение, когда случается блаженство, одновременно рождается и стремление им поделиться. Хорошо усвой вот что: мы стремимся разделить с другими то, что у нас есть. Если мы несчастливы, нам хочется выплеснуть свое несчастье; если же испытываем блаженство, то хотим поделиться блаженством. И чем бы мы ни обладали, — делясь, мы это увеличиваем. Когда ты источаешь уныние, оно растет и внутри тебя; если же ты даришь другим блаженство, в тебе его тоже становится больше. Все, чем ты делишься, — возрастает. Поделиться — верный способ увеличить. Так что умный не станет выплескивать свое недовольство на других, ведь недовольства в нем станет еще больше. Ты не будешь рыть яму другому, ведь это яма для тебя — рано или поздно ты сам в нее попадешь. Если в тебе есть хоть немного разума, ты никогда не станешь заражать других своим несчастьем, потому что твое собственное уныние от этого только увеличится, а если ты его не выплеснешь — оно растает. Если ты благоразумен, то всегда будешь делиться радостью, ведь от этого она возрастет, а неразделенная радость зачахнет. Деление — вот формула роста.

Удел скряги — смерть, он не живет. Скряга — это мертвец, труп. В его жизни нет места празднику, да и не может быть, потому что праздник рождается, когда ты отдаешь, делишься. Вот почему на праздники принято дарить друг другу подарки. Даже если подарить нам нечего, мы говорим человеку добрые слова, мы делимся той радостью, что живет у нас в душе. Любые праздники — это дни, когда люди делятся друг с другом. А скряга делиться не умеет, ни разу за всю свою жизнь он так и не испытал наслаждения. В целом свете сложно отыскать человека безжизненнее, чем скряга. Даже самый окоченевший труп живее этого скряги.

Есть такая история. Умер один шотландец, и, чтобы засвидетельствовать его смерть, пригласили доктора. Когда доктор прибыл, чтобы обследовать тело, он просто засунул руку в карман мертвеца, вытащил ее и заявил: «Этот человек действительно мертв».

Люди, наблюдавшие за действиями доктора, удивились: «Это какой-то новый способ установления смерти. Мы видали многие из них, но что значат ваши действия?»

Доктор ответил: «Засунь руку в карман шотландца, и, если в нем есть хоть искра жизни, на месте он не улежит, даже если карман его пуст!»

Шотландцы — самые большие скупердяи в Европе. Так что будь он хоть при последнем издыхании, он вскочил бы, чтобы не дать тебе забраться в свой карман. Этот человек, без сомнения, мертв! Дальнейшее обследование излишне.

Личность у скупца сморщенная. Как может такая сморщенная душа достичь брахмана, что означает высшую реальность, которая постоянно расширяется? Брахмана способен достичь лишь тот, кто расширяется сам. Постигнув блаженство, он дарит блаженство окружающим. Постигнув мудрость, он делится ею с другими.

Ты тоже раздаешь то, что у тебя есть. Если ты не достиг мудрости, ты будешь распространять вокруг свое невежество. Из всего, чем делятся в этом мире, ничто не расходится в таких количествах, как советы. Кругом столько невежд, и каждый норовит дать совет! Поэтому невежество не знает пределов, оно распространяется, как чума. Невежественного человека никогда не заботит, разбирается ли он в том, что советует. Дело же не в его знаниях. Главное — он наслаждается ощущением собственной осведомленности, которое получает, раздавая советы. Тот, кто на самом деле знает, еще задумается, советовать ему или нет. А с невеждой все не так. Задай ему какой угодно вопрос, и он с готовностью тебе ответит.

Невежество распространяется повсюду; мы делимся своим несчастьем, жаждой соперничества и тщеславием. От щедрот своих мы разносим повсюду бациллы всех этих болезней, тем самым превращая мир в битком набитый сумасшедший дом. Но человек знания — посвященный, — человек, обладающий осознанностью, познавший Божественное, тоже отдает, он тоже делится; и отдавать он может, только находясь в социуме. Само это событие, познание, может случиться под деревом бодхи, но распространение знания происходит только там, где есть ты.

Все пробужденные возвращаются в общество, но это возвращение случается, только когда общество больше никоим образом не может на них воздействовать, когда оно уже не способно оставить на них ни единой зарубки. Таких зарубок общество может нанести, сколько ему будет угодно, но все это — рисунки на воде; стоит провести линию, как она тут же исчезает. Ни твои восхваления, ни осуждения не оказывают никакого влияния. Все, что ты говоришь, лишено для пробужденных всякого смысла.

Нет, никакой тайной связи здесь нет, поэтому не нужно думать, будто просветление может случиться, только когда ты сидишь под деревом. Оно может произойти где угодно. Небо так же безвинно, как и любое дерево. Это может случиться даже под крышей этого дома, потому что даже солома на крыше невиннее человека. Среди скал, под открытым небом — это может произойти повсюду! Просветление не имеет никакой причинной связи с каким-либо деревом, но оно неоднократно случалось под деревьями, поскольку общество само по себе еще недостаточно созрело, чтобы стать таким вот деревом бодхи, под которым просветление могло бы случиться. Общество все еще хромает на обе ноги, оно беспомощно и увечно; поэтому не нужно выискивать здесь какую-то скрытую или тайную взаимосвязь.

Ошо,

мой друг многие годы провел рядом с Тобой. Мы с ним на днях беседовали, и он произнес такие слова:

«Я еще не выучил и первого урока Ошо». Я вдруг понял, что мой друг говорит и обо мне. Это просто признак нашей недалекости или эту науку очень сложно постигнуть? А может, мы просто не хотим усваивать этот урок?

Все это по-своему верно. Наука эта очень трудна, поскольку всецело связана с непознанным. А если ты вознамеришься познать то, чего никогда не знал, с чем ни разу не сталкивался, с чем никак не был связан и с чем совершенно не знаком, то, что бы об этом ни говорили, любые слова будут уходить, как вода в песок. Если бы у тебя был хоть малейший опыт переживания непознанного, тогда сказанное о нем могло бы на такой опыт опереться. Но этого опыта у тебя нет, вот почему никакие слова в твоей голове не оседают. Эта наука — о непознанном, и она никак не связана с тем, что тебе известно. Если бы это было так, она закрепилась бы где-то внутри твоего существа и обрела бы там некую форму. Все эти разговоры — впустую, они пролетают мимо твоих ушей, никак тебя не задевая, потому что ты не в состоянии уловить их смысл.

Как ты собираешься их понять, уловить? Они никак не соотносятся с тем, чем ты пытаешься их уловить. Это все равно что пытаться рукой поймать воздух: чтобы схватить немного воздуха, ты складываешь руки в кулаки, но тут оказывается, что никакого воздуха в них нет. И вот что интересно: пока твои ладони раскрыты, они наполнены воздухом, но, как только ты сжимаешь руки в кулак, воздух куда-то девается. Человек видит, что, как только он сжимает кулаки, воздух оттуда весь выходит. Как он станет рассуждать? Он подумает приблизительно так: «У меня не получилось правильно сжать кулаки; я слишком медленно это делал, я должен сжимать их быстрее, чтобы успеть, пока воздух весь не вышел». Рассудив подобным образом, он примется искать дыру в кулаке, через которую, должно быть, и выходит воздух. Вот простые и очевидные факты. Мы знаем, что все это неверно, но так работает наша логика и к таким умозаключениям она придет. Логика ни за что не скажет тебе: «Знаешь, воздух уходит потому, что ты сжимаешь кулак, а если оставить ладонь раскрытой, воздух никуда не денется».