Простая история - Вера Чиркова

И все же мы пошли. Все до единого. Вблизи оказалось, что стол сделан намного хитроумнее, чем виделось издали. Он был просто вырезан из скалы, причем внешний край сильно скруглен, а поверхность отполирована до невероятной гладкости.

В первой нише в широкое углубление резвой струйкой стекала вода, и дотянуться до него смог бы даже ребенок лет пяти. В следующей, вырезанной в стене через пару метров, из отверстия тек густой, но несладкий травяной отвар, мы все попробовали. Еще дальше были ниши с сывороткой, кисло-сладким взваром, молоком, соком, сливками, медом, редчайшим ценным маслом ореха тенши.

Дотянуться до каждой следующей ниши было все труднее, а струйка, стекавшая в нее, становилась все тоньше. Да и углубления становились все меньше, в самой последней нише, где капали редкие капли, судя по молочному цвету и легкому горьковатому запаху, драгоценного снадобья "юность Эльсанны" углубления не было вообще. Капли исчезали в узком отверстии, взять можно было только ту, что срывалась с края верхнего отверстия.

Но дотянуться до него не смог бы даже самый высокий и длиннорукий мужчина. А женщинам, мечтавшим хоть раз в жизни втереть эту волшебную субстанцию в свое личико, нечего было и думать о том, чтобы добраться до вожделенных капель.

— И как же это достают? — поглядывая на пригорюнившуюся Лайли, задумался Тахар.

— Есть какие-то правила? — поинтересовался я у искренне веселящегося шамана.

— Только одно. У каждого есть лишь одна попытка, — серьезно сообщил тот.

— Лайли, иди сюда, — Позвал девушку брат, подхватил на руки и приподнял над собой. — Достаешь?

— Угу, — дотянувшись пальчиком до душистой капли, сосредоточенно буркнула она.

— Быстрее, Лай, — предупредил бывший тургон, обнаружив, что гладкий, как полированный лед, пол возле стола имеет почти незаметный для глаз, но довольно ощутимый ногами уклон к центру зала.

Как парень ни старался удержаться, его ноги неуклонно скользили прочь от стола. Еще пара секунд, и дружная семейка рискует растянуться на каменном полу. Лайли, подставив под грядущую капельку левую руку, правой торопливо втирала уже добытое снадобье в свои щечки. Я бросился к Тахару, и быстро перехватил у еле держащегося парня легкую фигурку.

И только тут понял всю хитрую механику этого фокуса. Вытянувшаяся на гладкой поверхности девушка тоже съезжала вниз, ухватиться ей было не за что. И своим весом невольно отталкивала меня от стола, заставляя ноги скользить все сильнее.

— Ну, достала? — проскрипел я, чувствуя, что скоро мои колени поближе познакомятся с твердостью местного камня.

И тут же почувствовал, как чьи-то руки перехватывают у меня стройные ножки, одетые в мужские штаны.

Быстро выпрямившись и уступив место добровольцу, второй раз за этот день застываю в изумлении. Оказывается, меня подменил Рудо. Ну и чудеса. Вот уж от кого я не ожидал такого благородного жеста.

— Все! Отпускайте! — звенит ликующий голосок лучницы и язва, ослабив захват, позволяет ей скатиться по округлому камню в кольцо его рук и встать на ноги.

— Спасибо! Я достала… — Сияя счастливыми глазами, выдохнула Лайли, и ошеломленно смолкла, внезапно осознав, кто держал ее на руках.

— Пожалуйста, — ехидно ухмыльнулся язва, медленно размыкая руки.

— А теперь идемте обедать, — так кстати прозвучавшее приглашение шамана очень выручило бойкую девицу, впервые не отыскавшую едкого словца.

Идти пришлось довольно долго по прорубленному в камне тоннелю, мимо крепких дверей различного размера и тускло освещенных ответвлений. Зато выйдя вслед за шаманом в дверь, предупредительно распахнутую перед ним прислужником, мы внезапно оказались в согретом предзакатным солнцем просторном заднем дворике довольно внушительного дома.

Немолодая женщина, одетая по-домашнему, без обязательной для этой части страны читэру, и явно ожидавшая нашего прихода, сразу ухватила за руку Лайли и увела в дом, а нас шаман отправил в стоящую в глубине двора длинную одноэтажную постройку, очень кстати оказавшуюся баней. Причем баней, организованной в лучших традициях ханства. С обязательным посещением трех широких емкостей с водой различной температуры, мускулистым мойщиком, едва не содравшим кожу жесткой мочалкой и обливанием обжигающе холодной водой напоследок.

Невероятно приятным показалось после этих процедур прикосновение к телу мягкой, пахнущей солнцем и травами чистой одежды, ждавшей нас в последнем помещении.

Когда мы умиротворенной толпой ввалились в столовую, Лайли уже сидела у накрытого стола, с вожделением поглядывая на еду, но не решаясь приступить к трапезе без нас.

Под нашими заинтересованными взглядами, ищущими на ее загорелом личике проявление действия драгоценного снадобья, смелая девушка внезапно засмущалась и покраснела.

— Ну и что вы на меня так уставились? — буркнула почти враждебно.

— Хотим удостовериться в появлении неземной красоты, — язва не смог упустить удобного случая.

— Рано, — вместо лучницы внезапно ответил незаметно вышедший из боковой двери шаман. — снадобье действует неизбежно, но постепенно. Через пару декад Лайли лучше не ходить по улицам Дильшара без читэру и без охраны.

Ну и зачем мне нужна была эта головная боль? Запоздало задался я вполне естественным вопросом.

— Ну, без охраны она не останется. — Тахар вопросительно оглянулся на меня.

— И читэру купим, — правильно понял я сомнения парня, — мне интересно другое, многим ли удается достать это снадобье, и почему этот стол считается символом справедливости? Если одни могут до чего-то дотянуться, а другие нет?!

— Все это спрашивают, — жестом приглашая нас занять места за столом, серьезно кивнул шаман. — И никто не задумывается, а есть ли она в мире изначально, справедливость в том виде, в каком ее хотят понимать люди.

— И в каком ее хотят понимать люди? — Рудо отставил ото рта ложку с похлебкой.

— В виде равных прав и равных возможностей, — вздохнул шаман. — Как у мышей, которых разводят в одинаковых клетках и поровну кормят одной едой. А у людей такого быть не может. Даже дети, родившиеся у одной матери, получают разное количество любви, внимания и игрушек. Те, что родились в период, когда в семье был больший достаток, получают больше, чем те на чье детство пришлись тяжелые времена. Младшие получают больше внимания, зато донашивают башмаки старших. Вот алтарь Амирту наглядно и показывает это неравенство. Взрослый может легко взять то, до чего не дотянется ребенок. Высокий и здоровый получит больше, чем больной и слабый. Хитрые могут объединить усилия, мужчины помогут женщинам, которых хотят порадовать, как это сделали сегодня вы. Вот это и есть главный принцип справедливости, понять, что тебе дано больше других и ты можешь помочь тем, кто в этом нуждается.