Лабиринт Сумерек - Анна Клименко

Нитар-Лисс раздраженно передернула плечами:

– Тьфу, толку от тебя…

И развернулась на каблуках, собираясь уходить.

А Лан-Ару вдруг захотелось, чтобы жрица Шейниры просто села рядом.

– Ты ничего не слышишь?.. Ничего странного? – вдруг спросила она. И, не дожидаясь ответа, кивнула стражу Храма: – Ты, Аль-Кер, будь наготове. Разрази меня Фэнтар, если за нашими головами не идет охоты! И ведь, паршивцы, всего-то два дня пути от Альдохьена…

Они ехали по Диким землям, с каждым часом все глубже вдаваясь в сочную мякоть южного леса. Осень, нарядившая золотом север Эртинойса, по воле богов отступила перед жарким дыханием Ямы-озера и обжигающими вихрями Черных песков; здесь дни казались длиннее, а ночи были душными и очень темными. «И каждый вечер наполняет бокал дня мраком Шейнирова царства», как сказал один гостивший в Храме бард-путешественник. Верно сказал, если вспомнить об истинных хозяевах Диких земель: ведь синхи по воле Темной Матери появились именно в этих исходящих душными испарениями лесах. Здесь они строили свои города, здесь возвели Темный Храм – и отсюда ушли искать лучшей доли, когда Шейнира отвернулась от своего народа. Говорили, что тогда Темная богиня была изгнана из Эртинойса, но кем и как – этого Лан-Ар не знал, а посвященный Ин-Шатур только ядовито отшучивался, говоря, что рабу достаточно знать расположение кухни и щерни.

Синхов, к слову, они встретили только единожды, в ночи пути от Альдохьена.

Наверное, эти синхи хорошо знали Нитар-Лисс – подошли, почтительно поклонились, сверкая желтыми глазищами в тени капюшонов. Разговаривали они на языке детей Шейниры, так что Лан-Ар не понял ни словечка. Но после этой встречи ийлура до самого утра пребывала в дурном настроении и на первом же алтаре Шейниры принесла жертву, спрыснув малахитовую призму собственной кровью. Потом ийлура долго молчала и как ребенка прижимала к груди пораненную руку, свободной управляя щером. Вид у нее при этом был совсем больной, так что Лан-Ар даже начал опасаться, что она не удержится в седле. Ему хотелось спросить, что такого передали ей синхи, но – не смел. Попробовал разговорить стража Темного Храма – безрезультатно. Ийлур стеклянными глазами пялился на узкую дорогу и уделял Лан-Ару внимания столько же, сколько могла удостоиться невесомая мошка. Так и ехали, забирая все южнее и южнее.

– …Кто нас может преследовать?

Нитар-Лисс усмехнулась:

– Я вот думаю, Лан-Ар, ты нарочно задаешь дурацкие вопросы, чтобы поддержать беседу? Представь себе, у меня немало врагов. К тому же за нами может идти тот, кто отправил Ин-Шатура в царство Фэнтара. Пораскинь в конце концов мозгами – если таковые у тебя есть. А, да что там…

И она с размаху плюхнулась рядом на траву. Так близко, что Лан-Ар ощутил тепло ее тела и слабый аромат благовоний.

– Нам предстоит долгий путь, – медленно, глядя прямо в глаза промолвила ийлура, – я хочу знать, с кем иду. Откуда ты взялся в Храме, Лан-Ар? Что было до того, как на твоей шее запаяли ошейник?

От прикосновения горячей ладони он вздрогнул. Надо же, все время думал, что кожа Нитар-Лисс будет прохладной и гладкой на ощупь, как фарфор – и ведь глупо было так думать. У живых не бывает холодной кожи, а Нитар-Лисс никак нельзя было назвать тенью.

И этими же руками она приносила жертвы Шейнире.

Ощущение было таким, как будто вместе с прикосновением узкой ладони на коже остался бурый отпечаток. Лан-Ар невольно отодвинулся и тут же пожалел об этом, потому что лицо Нитар-Лисс вмиг окаменело.

– Да что ты знаешь об этом, – зло процедила она, – вы все…

И торопливо поднялась.

– Завтра на рассвете двинемся дальше.

Потом она улеглась на свое место, укрылась шерстяным одеялом и больше не произнесла ни слова. Лан-Ар покосился на стража – тот по-прежнему сидел не шевелясь и стеклянными глазами пялился на пылающие поленья. Тогда Лан-Ар откинулся на траву и закрыл глаза; усталость брала свое, и скоро он задремал. Правда, сон его не был крепким – ему все время казалось, что Нитар-Лисс беззвучно рыдает, уткнувшись лицом в одеяло.

«Наверное, несладко быть темной ийлурой», – сонно подумал Лан-Ар и заснул – теперь уже по-настоящему.

Ему приснился странный и неприятный сон: как будто он лезет по крутому склону горы, оступаясь, хватаясь за ломкие корешки растущего повсюду кустарника. Вдруг что-то тяжелое повисло на ноге; Лан-Ар посмотрел вниз – и обомлел. В щиколотку мертвой хваткой вцепился старик-элеан, настолько древний, что даже крылья стали белыми. Лицо – не лицо, а застывшая коричневая маска, вся в глубоких черных бороздах-морщинах, и глаза не аметистовые, как у всех элеанов, а угольно-черные.

«Упаси Фэнтар от призраков Темного царства», – подумал Лан-Ар и попытался стряхнуть невесть откуда взявшегося старикашку; ведь ему во что бы то ни стало нужно было добраться до вершины.

Элеан оскалил давно сгнившие зубы и еще крепче ухватился за ногу, перебрался выше, к колену.

Лан-Ар, цепляясь за корни, изо всех сил дернул ногой, старик ударился о камень и при этом его тело захрустело так, словно раздавили саранчу. Но ноги не выпустил; хищно загнутые когти больно впились в кожу.

– Да что тебе надо? – в сердцах крикнул Лан-Ар, молотя кошмарное создание о камень. – Проваливай туда, откуда явился!

И вдруг старик соскользнул. Просто разжал пальцы – и покатился вниз, уже больше напоминая поломанную куклу, чем живого элеана. Длинные седые волосы паклей цеплялись за колючие ветки, крылья комкались, словно бумага. Лан-Ар провожал его взглядом, пока не убедился, что старик остался лежать у подножия горы. А затем продолжил свой путь наверх, стараясь унять бешено колотящееся сердце…

До вершины оставалось совсем немного; Лан-Ар даже видел ее косматую макушку, увитую плющом, словно венком триумфа, но в какой-то миг просто понял, что ему нечем дышать.

– Тихо, не вздумай закричать! – прошипела на ухо Нитар-Лисс.

В темноте она казалась бледным призраком, глаза – два провала в Шейнирово царство. Лан-Ар вдруг сообразил, что ее ладошка плотно зажимает ему рот, не давая вздохнуть, и что сама Нитар-Лисс лежит рядом на траве, прижимаясь к нему всем телом. Все это было совершенно немыслимо, так что Лан-Ар даже усомнился в том, что проснулся.

– Они близко, – мягкие пряди, выбившиеся из прически, касались его щеки, – лежи и не шевелись, понял? Пусть думают… что мы спим. А когда они нападут, то я буду готова…

В свободной руке Нитар-Лисс уже сжимала жертвенный нож, и блики лунного света скользили по чистому лезвию.

«Она сумасшедшая, – вдруг подумал Лан-Ар, глядя в широко распахнутые черные глаза, – Шейнира отобрала у нее разум».