(не) просто сосед (СИ) - Андриевская Стася

Руслан долго молчал.

— Ну бабушка понятно, у неё дочку убили. Посттравматическое. А ты?

— Что я?

— Ну, ты сама-то боялась того мужика?

— Если честно — очень! Мне даже снова начали сниться кошмары, и в них нашу машину расстреливал именно он. Хотя я и не видела никогда, кто это был. Папа не дал.

— Так ты что, с родителями тогда была?

— Да. Помню, как затрещало что-то, папа закричал «ложись», а я наоборот подниматься начала, мне интересно стало. — Голос вдруг перехватило, остался только шёпот: — Или наоборот, сначала он закричал, а потом затрещало? Не помню уже… — По венам хлынула волна застарелой, непрожитой боли. К горлу стремительно подкатили слёзы. Задрожал подбородок. — Мне кажется, если бы я не стала тогда подниматься, папа смог бы уехать оттуда. А так… Я не помню деталей, но вот как он сначала кричал «ложись», а потом кинулся с водительского сиденья назад, ко мне, чтобы прикрыть собой — это прям как в замедленной съёмке. И как дырки у него в груди появлялись, тоже помню… И кровь мне на лицо брызгала. Такая… Горячая. — Всхлипнула. — Это из-за меня их убили. Потому что я не послушалась.

И заплакала. Руслан стиснул её так, что дышать стало трудно.

— Глупенькая-я-я… Какая же ты… — мял её в руках, вжимая в себя. — Он же отец твой, он по-другому не мог, это был его долг. Ты за дочку свою мне чуть глаза не выцарапала, а было бы надо — и под пулю бы полезла. Так ведь? Ну вот и отец твой такой! Подумай, как бы он жил, если бы сам спасся, а тебя бы пристрелили, ну? Как бы мать твоя с этим жила? — Говорил, жарко щекоча дыханием висок, и Полина не просто успокаивалась — она таяла. — Ты не виновата, ты просто была ребёнком. А вот отец твой — настоящий мужик, самый настоящий… Ну перестань, ну-у-у… Маленькая… Глупыш… Это же надо было такое придумать! Страшно даже подумать, сколько ты с этой виной живёшь!

— Всегда, — всхлипнула Полина и подняла голову. — Но сейчас мне стало гораздо легче. Спасибо…

Близко-близко, дыхание к дыханию. Секунды — одна, другая, третья… Самые безумные, самые незабываемые. Когда всё уже понятно, но ещё ничего не сделано, а сердце пропускает удар за ударом…

Первый поцелуй был осторожный, нежный, но уже через мгновенье превратился в жаркое сумасшествие и…

Громыхнуло, отдалось вибрацией по кабинке, и откуда-то далеко сверху, словно со дня перевёрнутого колодца, донёсся крик:

— Есть кто?

Полина охнула и резко отпихнулась. Руслан попытался удержать её, но она не далась.

Он разочарованно выдохнул и крикнул:

— Есть!

— Какой этаж?

— Да откуда я знаю?!

Потом по шахте, с небольшими, примерно по минуте, промежутками, раздавался грохот. Спускался всё ближе.

— Полин… — позвал в темноте Руслан. — Поли-и-ин…

Не отозвалась. Тогда он просто притянул её к себе и, наплевав на её судорожно сцепленные на груди руки, зажал лицо в ладонях и впился поцелуем в губы. А когда к ним в двери постучали, замер, прижимаясь лбом ко лбу.

— Здесь? — спросил голос снаружи.

— Ты только меня не бойся, не трону больше, — шепнул Руслан и отпустил. — Здесь!

— Я сейчас я приоткрою со своей стороны, а ты, как щель появится, зацепи со своей и на счёт три вместе потянем…

Открыли. Оказалось, застряли между четвёртым и пятым этажами.

— Я не полезу, нет… — испугалась Полина. — Сейчас он поедет и…

— Не поедет, не бойся, — успокоил лифтёр. — Пол района сейчас в отключке — на подстанции большая авария. К тому же я его дополнительно обесточил. Нет, вы конечно, можете сидеть тут, если хотите, но это до вечера, точно. А то и до утра. Я вам даже дверки открытые оставлю, чтобы вы не задохнулись.

— Полин, — тронул её за плечо Руслан, — ну ты же боевая! Давай. Надо.

Сначала Руслан шёл чуть впереди, нёс пакеты. Но едва лифтёр остался этажом ниже — так резко остановился, что Полина в него врезалась.

— Полин я…

— Руслан, мне… — начали они одновременно, и Полина растерянно хихикнула…

— Поли-и-ин? У тебя там всё хорошо? — долетел вдруг сверху тёти Валин окрик.

Она мгновенно отшатнулась от Руслана, а он задрал голову и недобро дёрнул щекой:

— Да кто бы сомневался..

Дальше поднимались молча, соблюдая дистанцию. На девятом их поджидала жутко запыхавшаяся тётя Валя. Шарахнулась в сторону, пропуская Руслана и, крепко вцепившись в Полину, потянула её на себя:

— Ну к, зайди-ка ко мне…

Руслан обернулся:

— Соседка, у тебя дома-то есть кто? — приподнял пакеты. — Я занесу тогда?

— Нет, не надо! — опомнилась Полина. — Я сама. — Очень хотела, но при тёте Вале так и не решилась поднять на него взгляд. Забрала пакеты. — Спасибо!

— А вы всё на посту, тёть Валь? — со злым раздражением буркнул он. — Не надоело?

Она фыркнула и, решительно впихнув Полину в свою квартиру, прилипла к глазку:

— Ишь, смелый какой. Разговорчивый… Ну-ну. Поговори у меня, поговори… — Развернулась к Полине. — Ну, ты как?

— Вы про лифт? Нормально. Там было душно и темно, но не смертельно.

Соседка схватила её за руку:

— Девочка моя, Полиночка, ты же моя бедняжечка… Ты мне-то можешь сказать! — утёрла со лба пот. — Я, ты же знаешь, ни-ни — никому ни слова! — прикрыла рот рукой, глядя на Полину то ли с диким любопытством, то ли с наигранным сочувствием. — Да как же тебя угораздило-то, девочка…

Полину обдало жаром. Откуда она знает? Неужели, подслушивала под дверями?

— Вы о чём, тёть Валь? — прикинулась дурочкой, но голос дрожал.

— Да о чём, о чём… — покачала та головой. — А я ж тебе говорила, Полиночка… Я ж говорила… — и вдруг обняла её, прижала к своей потной груди. — Ты мне всё можешь рассказать. Я и в суде подтвержу, Полин. Ты ж меня знаешь, я ничего не боюсь, когда надо за своих постоять!

— Какой суд, тёть Валь? Я не понимаю.

— Так, — резко отстранилась та, — только не говори, что и теперь стерпишь!

— Да что стерплю-то?!

— Что, что — гада этого, Подольского! Что ещё-то? Правду скажи, снасильничал? Успел?

Первые пару секунд Полина напряжённо соображала, а потом вдруг рассмеялась. Правда, невесело. Скорее, истерично. А тётя Валя смотрела на неё, сцепив пальцы на пузе, и молча ждала.

— Тёть Валь, — наконец, взяла себя в руки Полина, — я уж думала, правда случилось что-то. Испугалась даже. Но мы просто застряли! Ждали, пока нас вытащат и болтали о всякой ерунде. Я в одном углу стояла, он в другом. Всё!

— Всё? Точно?

— Точнее не бывает!

— Ну, слава Богу… О-о-ох, как я за тебя испугалась, ты бы знала! Я ведь когда голоса услышала, так и поняла что это ты там, и вот прям сердцем почуяла с кем… Места не находила себе, давление, вон, скакануло! Чуть инсульт не шибанул!

— Ну, спасибо, конечно, за беспокойство, но не стоило. Руслан обычный человек, не страшный и не опасный. Не знаю, чем уж он вам так не нравится, но чтобы до инсульта…

— Да какой обычный, какой обычны-ы-ый… — не разжимая челюсть, прошипела соседка: — Зэк он самый настоящий! Шесть лет отсидел! Шесть!

Полина открыла рот, что бы что-то сказать, да так и застыла.

— Ага! Съела? Вот тебе и неопасный, вот тебе и Севера́, на которых он работал! А я сразу тебе говорила, нечисто тут! Но самое главное — за что он сидел. Вот ты знаешь, за что?

Полина молчала.

— Ага! А вот я знаю! Мне Наталка всё-всё рассказала! Нет, ну мне, конечно, пришлось подмазать её немного, чтобы поразговорчивее стала-то… Я ей это, слышь, конфеток коробочку за двести пять взяла, колбаски кусочек по триста за кило, ну и бутылочку беленькой, само собой. Нет ну а как, ну не с пустыми же руками, ну правда? Там всего на восемьсот рублей вышло, но ты это, Полин, если сейчас нету, то можешь на будущей неделе отдать… Так, это я к чему вела-то? — Замолчала, потеряв нить разговора. — А! Так вот, знаешь, за что он сидел-то? За изнасилование! Да ещё и с извращением каким-то! Наталка говорит, сам вину признал! Сам! Хотел, видать, чтобы срок скостили, но всё равно по полной отмотал, ему даже досрочно выйти не разрешили! — Упёрла руки в бока. — То-то мать его так не любила о нём рассказывать, вот прям клещами не вытащишь… На заработках, говорит, и хоть ты тресни! А я же чуяла, я сразу чуяла, что нечисто тут! Всё грозила мне, слышь: «Вот Русланчик придёт и покажет тебе кто тут хозяин». Ну? Ты подумай только, это мне-то, вот этот-то зэк, прости, господи! Уголовник проклятый!