Ящик водки - Альфред Кох

– А Гусь что?

– Говорил: «Честь дороже».

– Да ладно!

– Да.

– То есть эта вся история показывала, что государственная власть в те годы была необычайно слаба. Два человека командовали страной. Никто не мог справиться с этими двумя пассажирами. Никто! Да?

– Мы не смогли. Гусь с Березой реально влияли на Ельцина. Это было не полное влияние, а импульсное: оно то было, то его не было. Но вкупе со СМИ, вкупе со всеми этими прослушками это работало. Люди реально рулили страной. И с точки зрения рационального поведения Путин действовал абсолютно правильно, когда расправился сначала с одним, потом с другим. Это было абсолютно рационально!

– Получается, что Путин – спаситель России? Отымел действительносперва одного, потом другого. Мы забегаем немножко вперед, но в целом, разбирая 97-й год, мы видим, что Путин все сделал правильно. Выходит, так! И мы должны это признать!

– Ну да. Этих архаровцев нужно было как-то приструнить. Потому что у Березовского была идея fix – бизнес должен управлять правительством. Помнишь, он это публично заявлял? Мы единственные, кто с ними боролся. Потому что все остальные не боролись. Только Куликов, тогдашний министр МВД, пытался чего-то возражать, но он выступал и против нас, и против них. В результате его тоже отставили к такой-то матери. Все остальные под этих двух легли. И ФСБ, и прокуратура. Причем Скуратов конкретно с Гусем тер, и вся волна против меня, уголовки, обыски – она чисто на отношениях Скуратова с Гусинским. Гусинский, видимо, Скуратову пообещал сделать его президентом, а тот и клюнул!

– Да, некрасиво как-то, что пришли два человека непонятно откуда – и взяли себе все.

– Ну, они себе не успели ничего взять. Березовский – в отличие от Гусинского – успел в доле с Ромой Абрамовичем купить «Сибнефть». Так что он побогаче. Я считаю, что 97-й – это ключевой год. В тот год стало ясно, что выходить из кризиса мы будем очень долго. Я теперь, задним числом, понимаю, что без усиления влияния спецслужб на власть было не обойтись. Только выходец из спецслужб мог поступить так, как Путин. Он сначала вошел через Березовского в доверие к Ельцину, а потом решил вопросы с обоими «олигархами». Цепочка получается такая. Без «олигархов» не победить коммунистов. Победили. Но после нужно ограничить власть «олигархов»! А этого нельзя сделать без «правоохранителей». Следующая задача, которая все актуальнее стоит перед страной, ограничить всевластие «правоохранителей». А это без гражданского общества сделать невозможно. Парадоксально, но здесь нужны усилия всех политических сил – и коммунистов тоже. Круг замкнулся… Хе-хе-хе!

– Кажется, это Киссинджер сказал, что единственный способ навести порядок в нашей стране – пустить к власти чекистов.

– Ну почему? Все не так фатально… Если бы Гусь с Березой поняли, к чему это ведет… К чему они ведут страну… Хотя это, конечно, мечты. Они же оба дико дремучие, необразованные.

– Куда им – если даже Сорос лоханулся. А он игрок серьезный.

– Да, Сорос лоханулся… Сейчас, говорят, Береза в Лондоне на недвижимости очень много зарабатывает. Теперь, может быть, у него миллиард и есть. А Гусь – нет… Гусь все время себя позиционирует как бизнесмен, который вынужден заниматься политикой. Тогда как на самом деле он был чистым политиком, как бизнесмен он нулевой полностью. А Береза себя позиционирует как политик, который вынужден заниматься бизнесом. Тогда как в бизнесе у него дела существенно лучше, чем у Гуся. А политик он тоже примерно такой же, как Гусинский. Потому что в политической сфере Береза тоже потерял много. Если не все… Итак! Когда мне сегодня начинают рассказывать, что мы с олигархами не боролись, – я возмущаюсь: как не боролись? Мы-то как раз единственные и боролись…

– И по итогам этой борьбы тебя в 97-м выгнали из правительства?

– Нет, я ушел сам, добровольно. Это многие забыли. Я ушел в августе, меня проводили с помпой – а мочить меня начали в сентябре. А потом уже было дело писателей, когда выгнали всех остальных – Макса Бойко и так далее. Оставили одного Чубайса.

– А чего ж ты ушел?

– Да мне надоели все эти истерики Гусёвые, которые он закатывал. И я поехал в Америку. В отпуск.

– Неплохо. Отставной чиновник поехал в отпуск в Америку.

– А у меня было 100 тысяч гонорара за книжку. Так что мог себе позволить.

– А зарплата была последняя у тебя какая?

– Что-то около 15 тыщ рублей. А рубль был тогда пять к одному. Так что – трешка баксов (это было до деноминации, так что доллар стоил 5 тысяч рублей. Таким образом, моя зарплата была – около 15 миллионов рублей. Я сказал «тысяч», чтобы привести к современному масштабу. – А.К.). Это потом доллар стал один к 30. После дефолта. И зарплата чиновников упала. Из Америки я тогда во Францию поехал. И буквально через два дня мне звонят и говорят: «Мишку Маневича застрелили». И я поехал в Питер на похороны.

– Застрелили его, как мы уже давали версию, бандиты за то, что он не давал им приватизировать льготно.

– Да… Я про Маневича напишу комментарий.

Комментарий Коха

Маневич

…Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими…

Я познакомился с ним летом 1978 года. Нам было по семнадцать лет. Мы были абитуриентами – поступали в Ленинградский финансово-экономический институт. Уже поступив, мы сдавали какой-то, никому не нужный, зачет по физкультуре – бегали несколько кругов по стадиону. И вот тогда я его увидел впервые. Высокий. Худой – в чем только душа держится. С длинными, почти до плеч, черными, жесткими, как проволока, волосами. С усами а-ля «Песняры». Хохотунчик. Палец покажи, будет смеяться своим характерным смехом, показывая большие кукурузные зубы.

Первое, что поразило: несоответствие тощего безмышечного тела и большой крепкой головы. Огромный еврейский нос, большой рот, толстые яркие губы, волосы, зубы – все было сочное, наполненное здоровьем, радостное. И голос. Удивляло, как этот доходяга может издавать такие могучие, раскатистые звуки. Бас у него был феноменальный. Иерихонская труба, а не голос. Потом мы легко его узнавали еще до того, как он появлялся: по голосу, издалека…

В середине июля 1997 года он приехал в Москву, зашел ко мне в Белый дом. Вид у него был подавленный. Я ему рассказал, что происходит после известного аукциона по «Связьинвесту». Он тоже пожаловался, что ему угрожают, не дают работать.