Неистребимый. Трилогия - Сергей Зайцев

Колеса скрипели, разбрызгивая пленку грязи на каменитовой дороге, возницы клевали носом, охранники – пожилой седоусый и бородатый воин сурового облика в паре с молодым, у которого поросль на лице только начала пробиваться, – с угрюмой завистью косились на меня, проезжающего мимо с приличной скоростью. Сочувствую, ребята, но такова ваша работа. Рогачи, запряженные в эти телеги, здоровенные кряжистые быки, ростом чуть ниже обычного дракха, но вдвое шире спиной, флегматично переставляли массивные копыта, не обращая на окружающее никакого внимания Из ноздрей с шумом вырывались струйки теплого пара, костяные зонтики рогов на голове и пиловидные зубья хребтов, резко выделяясь какой-то неестественной белизной на темных, почти черных безволосых шкурах, блестевших от дождевой влаги, покачивались в такт неторопливым шагам. Колоритная картинка. Вид рогачей напомнил о том, что плоть одного из их менее счастливых родственников я чуть было не отведал в трактире. Я уже об этом не жалел. Несмотря на обилие костяных причиндалов на головах и спинах, животные казались исключительно мирными, добродушными.

Бросив взгляд вперед, я заметил, что передний воз остановился, а возница, соскочив с передка, чесал затылок и рассматривал невесть откуда свалившееся на дорогу и полностью перекрывшее ее поперек толстое, в обхват, бревно. Разбойничья засада? Но скрывающихся людских аур в лесу беглый поиск не выявил. Да и бревно было странным – гладким, без сучьев, без листьев, словно дерево, прежде чем упасть, само себя ошкурило и отполировало, а затем снова перекрасило под цвет коры. Концы бревна скрывались в зарослях по обе стороны дороги, так что непонятно было, где комель, а где верхушка, – оно было ровным по всей длине.

Я намеревался, не останавливаясь, перескочить через препятствие и спокойно поехать дальше – народу было достаточно, чтобы оттащить бревно без моей помощи, – когда возница, оглянувшись, увидел меня и суматошно замахал рукой:

– Стой, стой, куда прешь, жизнь надоела?

Я остановил чарса:

– В чем дело?

Мужик, пожилой рыжебородый хааскин, удивленно вытаращился:

– Ты что, никогда увальня не видел, светочтимый? Неужто твои страны находятся так далеко от Внутреннего Круга, что там они не водятся?

Я мысленно поморщился. Несмотря на мой плащ, который был замаскирован под местный, и этот опознал во мне чужака. Чем же я так выделялся? Ладно, не важно. Эмлот уже отыскал нужный файл про увальня. Оказывается, это зверь. Причем, хищный. Любит валяться на дорогах и лесных тропах, часто посещаемых людьми и животными, изображая поваленное дерево. Маскировка столь совершенна – вид, запах, – что, оказавшись рядом, животное может ускользнуть от него лишь случайно. Злыдень, к слову, ничуть не обеспокоился. Голова и хвост увальня прячутся в кустах. Короткие лапки втягиваются прямо в туловище. Чем не бревно? С людьми такой номер не проходит. Люди знают – на то и ум даден. Знают и то, что убить увальня непросто. Обладая чудовищной силой, он способен мгновенно обвить жертву своим длинным телом и смять даже такого крупного зверя, как дракх, в кровавую лепешку.

Холодный, бесчувственный кусок хищного мяса. Ну и что? Я все равно должен был почувствовать опасность. Что же это со мной происходит?!

Подъехавшие на дракхах охранники встали по бокам, как почетный караул – просто потому, что я замер посередине дороги, а дорога была не слишком широкой – едва разъехаться двум телегам. Старший был слегка озабочен чуть напряжен, ощущалась лишь дежурная настороженность профессионального охранника на службе к постороннему. Вид разлегшейся поперек дороги туши увальня занимал его куда больше. В младшем было что-то неправильное, от его мозга исходил странный безэмоциональный холод, чего в первый раз, когда проезжал мимо, я не заметил, занятый собственными мыслями…

– Давненько я не видывал такого толстого, сочного куска свежего мяса, – не без удовлетворения проворчал седоусый.

– Да уж, Зверь его заворожи, добыча будет на славу, – закивал рыжебородый с переднего воза, по ощущениям – вожак. – Ну, с чего начнем?

– С головы, как обычно. – Воин нехотя потянул меч, но возница протестующим движением руки остановил его.

– Погодь, мы сами. Не годится честное оружие для всякого низкого дела применять.

– Честное оружие, – проворчал воин, – слова-то какие нашел, брехло ты наше родимое. Опять надуть собрался, не иначе…

– Не боись, долю выделим, не обидим. Всем размяться хочется, не одному тебе, а ты как пойдешь своим мечом махать, так никто более и не успеет.

Успевшие подтянуться мужики с остальных возов с удовольствием заржали, продолжая внимательно разглядывать толстую тушу увальня, не подозревавшего, что из охотника он уже превратился в дичь. Но никто не торопился приступить к делу.

У меня был только один меч, вот этот, Меч Силы мага дал-роктов, болтающийся на привязи седла, и мне не хотелось обнажать его сияющие волшебным светом грани перед случайными людьми. Поэтому я вынул из-под плаща свой вибронож, которым так до сих пор и не пришлось воспользоваться, выпустил двадцатипятисантиметровое лезвие, способное без труда разрезать сталь, и спрыгнул с чарса. Герой должен быть один, пошутил я про себя расхожей на родине фразой, взятой из какого-то древнего эпоса. Ждать, пока эти люди решатся на какие-то действия, не хотелось. Я мог помочь и себе, и им – и куда быстрее. Тем более что увалень, бедолага, в любом случае уже труп.

– Эй, ты куда? Что ты своим шилом можешь сделать?

– Вернись, хальд, у нас топоры есть!

Потом голоса стихли, а направленное внимание умов и взглядов ощутимо сгустилось вокруг меня и зверя. Охотника и жертвы. Только еще предстояло определить роли.

Вблизи на бревнообразном теле стали заметны складки, в которые увалень прятал свои многочисленные лапки. Если он внезапно сожмется вокруг меня, я всегда успею отскочить. Сомнение еще не успело пустить корни глубоко, и я действовал, как всегда полагаясь на Лешу. И оно не подвело. Сделав демонстративный взмах – для наблюдателей, я скользнул в быстровременье. Лезвие взрезало враз загустевший воздух и легко перерубило плоть, не встретив никакого сопротивления. Перепрыгнув на другую сторону, я вторым ударом располовинил тело зверя окончательно. Затем вернулся обратно и вышел из Лешу в той же позе, в какой в него входил. Подобные представления давно стали привычкой. Со стороны обычно казалось, что не успел я начать, как все тут же сделалось само собой.