Ангел-стажёр (СИ) - Ирина Буря

и рациональность! Что могут знать они о неистребимом стремлении людей к безрассудному рывку в неведомое, в открытый космос, от убийственного воздействия которого только скафандр и защищает?

Земные привычки оказались не менее живучи, чем память — я нырнула в свой скафандр мгновенно и без малейшего усилия. И то, что он меня и от моего ангела отсек, показалось мне лишь еще одним его преимуществом.

Главное — что я оказалась вне пределов досягаемости наблюдателей.

Из их курса я почти ничего не запомнила.

Да, подниматься к ним было действительно бесконечно долго, и спускаться тоже — но это сокращало наше с Тенью пребывание у них. В первый раз по дороге на той лестнице я пару раз протянула руку к периодически проявляющимся в поле моего зрения дверям наружу — пока не вспомнила, что это уже больше не имеет значения.

Да, у наблюдателей нам предоставили инструктора как раз из тех, которые были глубоко убеждены в абсолютной бесперспективности ангельских потомков — но все его высказывания казались мне набором слов из далекого далека, исправно переносимыми передатчиками прямо в наушники моего скафандра. Точно так же исправно я их все конспектировала — для последующей расшифровки их значения.

Да, все переговоры с этим инструктором вел Тень — меня периодически коробило то явно нездоровое любопытство, с которым он выпытывал у инструктора все возможное обоснования просто убийственных выводов в отношении себе подобных.

Игорь к последним почему-то перестал в моем сознании относиться — как будто, отказавшись от него, мой ангел и сомнительного статуса его лишил. Я злорадно представляла себе соглядатая моего сына, если Макс сумеет этот факт законодательно обосновать.

Любопытство Тени иссякало, как только мы покидали этаж наблюдателей. В первый день по дороге из центрального офиса он пару раз спросил, все ли у меня в порядке и все ли я застенографировала, а потом всю дорогу на занятия и с них просто молча шел рядом, погрузившись в свои мрачные и, судя по лицу, отнюдь не мирные размышления.

Я была ему за это признательна, хотя необходимость отвечать на его вопросы не вызывала у меня совершенно никакой неприязни. И не только на его вопросы: мне снова вдруг все начали звонить. Раз за разом я терпеливо отвечала, что у меня все хорошо, что никаких больше проверок я не заметила, равно как и агрессивности со стороны наблюдателей, что я без всяких усилий держу себя в руках. Судя по не спадающему обилию звонков, они мне не верили, и это казалось мне странным — я действительно никаких эмоций больше не ощущала.

Даже когда мой ангел попытался меня вызвать. Дважды. Я не ответила. Совсем не от обиды или в отместку — я просто представить себе не могла, о чем нам говорить. Вся необходимая ясность уже внесена, и если его интересуют сроки моего исчезновения, то придется ему еще немного подождать. Возможно, ему ответственность велит проследить за устройством моей дальнейшей жизни — а мне моя не позволит бросить на полдороге начатое обучение.

Окончание его этапа у наблюдателей ознаменовалось завершением обета молчания Тени. Я даже не помню, сколько дней они оба продлились, но однажды, уже в лесу, Тень вдруг забормотал что-то вполголоса, ударяя себя кулаком по ноге и раз за разом повторяя: «Я этого так не оставлю!». Я никак не отреагировала — захочет что-то мне сказать, прямо ко мне и обратится.

— Татьяна, их нужно остановить! — так он и сделал буквально через несколько шагов.

Я вопросительно глянула на него.

— Я не перестаю восхищаться Вашей выдержкой, — горячо продолжил он, — но не понимаю, как Вы можете оставаться настолько спокойной! Хорошо, что этот курс закончился — не знаю, насколько бы меня еще хватило.

— А он закончился? — недоуменно нахмурилась я.

Тень уставился на меня круглыми глазами.

— Вы вообще слушали, что нам там говорили? — озадаченно спросил он.

— Я записывала, — напомнила ему я.

— И это прекрасно! — просветлело у него лицо. — Я думаю, этим записям цены нет. Это прямые, из первых рук, свидетельства подтасовки фактов, манипуляции информацией с мест и, не побоюсь этого слова, заговора против новой ветви ангельского сообщества. Мы должны сообщить о них.

— Кому? — снова нахмурилась я.

— Кому угодно! — непривычно решительно взмахнул он рукой. — Любому, кто согласится нас выслушать. Я даже готов признаться, что знаю, кто я.

— Нет! — вырвалось у меня мгновенно.

Чувства вернулись. Мой скафандр выдержал садистский напор наблюдателей, но не устоял перед двойным ударом страха за моего ангела и отвращения при мысли, что он увидит в раскрытии инкогнито Тени месть с моей стороны.

Тень, наоборот, явно взял себя в руки.

— Хорошо, — согласно кивнул он. — Я понимаю Ваше положение. Вы можете дать мне свои записи? Там были примеры, как будто прямо из моей жизни взятые. Я скажу, что благодаря им и догадался.

Я нерешительно глянула на пачку исписанных листов бумаги у себя в руках. Понятия ведь не имею, что в них содержится! Нет, лучше самой проверить, чтобы Тень на свой лад факты не переиначил, исключительно для восстановления баланса.

— И поверьте мне, — принял он мою нерешительность за сомнения, — мне будет, что рассказать о своей жизни. Вспомните атмосферу, созданную вокруг Вашего сына, и представьте, что она преследует его до самого последнего дня его земной жизни.

А вот этого уже ни одна раковина, ни один скафандр не выдержали бы! Я почувствовала, что меня распирает от привычной ярости, подхлестываемой злостью на саму себя. С какой стати я решила, что наблюдатели забудут об Игоре вслед за его отцом? И поскольку у моего сына никого, кроме меня, больше не осталось, придется мне принять любую помощь, откуда бы она ни явилась.

— Я передам Вам записи завтра, — пообещала я Тени. — Сегодня хочу сама их еще раз просмотреть.

— Спасибо, — с чувством произнес Тень. — Я думаю, что, поскольку у нас только один курс остался, нам самое время начать готовить обращение к руководству.

— Один? — переспросила я, лихорадочно пытаясь вспомнить наш выход из центрального офиса.

— Я на контроле документов спросил, — извиняющимся тоном объяснил Тень, — Вы уже вперед прошли. Аналитический отдел, еще выше, чем наблюдатели, — добавил он, морщась.

Наконец-то — хоть одна положительная эмоция путь назад нашла! Зато такая ослепительно яркая, что мне выход на этом пути осветила и затмила все страхи и сомнения.

Аналитический отдел.

Я вспомнила свои прогнозы и выводы во время обучения сотрудников Стаса проникновению в инвертацию.

Я вспомнила увлечение Игоря анализом деятельности и Марининой фирмы, и даже подразделения Стаса.

Я