Вооружен и очень удачлив - Людмила Горбенко

— А вот тут ты, девочка, серьезно заблуждаешься, — хихикнул куратор. — В процессе переговоров принимала участие невеста этого героя. Так вот, Квайл действительно в какой-то момент был готов попросить себе прибавки к росту. Но девушка так тоскливо на него глянула, что наш красавец моментально сдулся. Оказывается, она его любит именно таким, компактным, чтобы легко под мышкой умещался.

— И он послушался?

— Еще бы! В награду за подвиг наш скромный паренек пожелал иметь лабораторное оборудование по последнему слову гномьей техники, скромную свадьбу с пышным приданым, домик в пригороде и собственный памятник. На площади. Чтобы когда родятся детки, можно было приехать всей семьей и показать им: вот, глядите — папанька. Спаситель города Тора от неведомой магической силы. И легенду рассказать, как все было.

— Какую еще легенду?

— Обыкновенную. Если есть памятник, то обязательно должна быть и легенда, это всем известно. Тем более зрители имелись, с этим нельзя не считаться. О! Да Третий, кажется, уже закончил! Не хотите поглядеть?

Естественно, мы захотели.

Желая ударным трудом искупить свою вину, Третий превзошел сам себя. Памятник уже возвышался посередине площади, с которой, наконец-то, убралась вереница телег, нагруженных хламом.

Фигурка примерно в два человеческих роста возвышалась в центре будущего фонтана, накрытая покрывалом. Вокруг фонтана нервно, как несчастный влюбленный, подвешенный между «да» и «нет», мерял шагами мостовую напряженный толстяк.

— Общая композиция мне нравится! А ну-ка поглядим, что внутри! — преувеличенно весело воскликнула чертовка.

— Стой! — предостерегающе мявкнул Третий, но ловкие пальчики нашей красавицы уже сдернули холстину.

Минута молчания, последовавшая вслед за падением покрывала, была полна многозначительности и прервана робким покашливанием Третьего.

— Ну как?

Чертовка без слов закатила глаза и причмокнула губами. Я криво улыбнулся:

— Впечатляет. Особенно конструкция. Как я понял, после поворота крана из него польется вода?

Толстяк кивнул и заторопился:

— Для наилучшего сходства с живым оригиналом волосы я сделал из самой дорогой красной меди! На солнце они будут светиться, как огонь!

— Ага. А потом медь позеленеет, и наш герой станет больше похож на побежденного им джинна. Что называется, «два в одном». Памятник обоим, да? Писающий мальчик с зелеными волосами. Может, сразу и табличку сварганишь?

— А что лично тебе не нравится? — напыжился мой друг. — Все, как заказывали! По-моему, есть на что посмотреть.

— Это точно! — не выдержала чертовка. — Ты с кого подробности ваял, Третий? Адресок не оставишь? Могу прогнозировать уже сейчас, что памятник будет любим народом, особенно женщинами. Вероятно, они станут приходить сюда, чтобы хоть одним глазком полюбоваться на ту красоту, которую в реальной жизни они не видели.

— Нет! Позвольте! Пес с ними, с подробностями, но почему этот мальчик именно писает?

— А что он должен делать? — несколько напрягся Третий. — Я же при окончании беседы с джинном не присутствовал. Как куратор сказал, так и сделал. Точь-в-точь!

— Товарищ куратор? — вопросительно подняла брови чертовка.

— Я только сказал, что джинн напоследок бросил горящий «волос», чтобы поджечь замок, но Квайл затушил его. Как настоящий мужчина, — тихо ответил куратор.

— Вот! — уже уверенней сказал Третий. — А как настоящий мужчина тушит огонь? Не плевками же…

— Из шланга, — тихо подсказала Вторая. — Мраморного шланга в форме гм-м… не помню, как это будет по-научному…

— Именно что плевками! — взорвался я. — Данный смертный обладает редким талантом — умением плеваться с завидной меткостью! И в тяжелый для города момент не растерялся, а применил этот дар по назначению! Кто ж знал, что ангел и демон могут до того сродниться, что в собственных крыльях запутаются! Пока они под мостом шуршали и в обнимку раскачивались, парень плюнул, и нет пожара! При чем тут интимные части тела? Какую, по твоему, вообще легенду можно придумать на данный сюжет? Твой памятник умудряется демонстрировать самое дорогое, но при этом ширинка на все пуговицы застегнута — не заметил, скульптор ты наш?

— Неточность! — согласилась Вторая. — Причем недопустимая! И на это будут смотреть дети героя?

— О чем ты? — усмехнулся я. — Даже чужим деткам этот шедевр смотреть не рекомендуется! Девочкам, чтобы губы не раскатывали, а мальчикам, чтобы комплекс неполноценности не замучил. Крути табличку, Третий, и ставь вокруг памятника охрану. Как бы дети до шестнадцати не просочились.

Сдавленное мычание в наушнике плавно трансформировалось в задумчивое пыхтение.

— Правильно! — наконец заговорил куратор. — Вот это по-нашему! Даже заветное желание выполнить так, чтобы желающий остался оплеванным по самые брови — чисто в духе полевых работников. Ничего вам поручить нельзя! Только на гадости и способны!

— Ломать? — с тоской художника, создавшего уникальный шедевр, не оцененный миром, спросил толстяк.

— А тебе лишь бы ломать! — заорал куратор. — Переделывай, болван!

С угодливостью официанта из дорогущего ресторана и поспешностью удирающего от охотников зайца толстяк бросился к памятнику, торопясь вцепиться в деталь, послужившую предметом спора.

— Товарищ куратор! — осторожный шепоток боевого работника пробрался сквозь нашу перебранку. — Положительные уже улетели, а у нас тут на крыше еще один отросточек проклюнулся. Ма-а-ахонький. Но живучий. Рубить?

— Сейчас гляну.

— А мы? — осторожно спросила Вторая. — Коробочки полированного дуба нет, мы буквально через пальцы все просеяли. Перегружаем остатки сокровищ в капсулу и на Базу?

— Пока ничего никуда не перегружаем, дуйте на крышу. Третий, у тебя пятнадцать минут на то, чтобы исправить сотворенное безобразие! Добрались? А ну, крутани-ка шарманку, Пятый, проверим ради смеха.

Прислонившись к капсуле, я послушно покрутил вилку по часовой стрелке, переключая рычажки эльфийского артефакта. Это был он, тот самый вариант, при котором гном не продавал вечную саблю. В этом будущем «Осторожно, двери закрывались».

— Рубить? — с надеждой повторил боевой работник.

— Все бы вам рубить, — буркнул куратор. — Оставь, как есть. Он ведь хиленький совсем. Еще неизвестно, примется на здешней бандитской почве или сдохнет сам собой. Дадим ему шанс. Это будет…

— Идиотизм, — шепнула Вторая себе под нос.

— Это будет правильно, — не согласился прекрасно услышавший ее куратор. — Естественный отбор. Чтобы полевые работники не расслаблялись. О! Никак, Третий? Неужели все исправил?