Таких не убивают - Кир Булычев

Лидочка позвонила домой, но там никто не подошел. Тогда она набрала институтский номер Андрея. Лидочка уже была взволнована так, что голос срывался: ей почудилось, что они добрались до Андрея.

Трубку взяла секретарша Лизавета, которую Лидочка недолюбливала, потому что она нравилась Андрею. Он всегда любил женщин такого типа.

— Ой, Лидия Кирилловна, как у вас в Лондоне? — спросила Лизавета. Еще чего не хватало! Он обсуждает с ней мои дела! — А Андрей Сергеевич у директора. Они план раскопок согласовывают.

— Вы давно его видели? — спросила Лидочка.

— Как так давно? Минут десять назад. Они вместе с Мейером туда пошли.

В сущности, Лизавета не такая плохая девица, дала ей индульгенцию Лидочка. Ну молода, ну плохо воспитана, ну нахальна… Но кое-что из этого пройдет. С остальным пускай мирится ее будущий супруг.

— Ой, Лидия Кирилловна, — сказала Лизавета, — у меня к вам микроскопическая просьба. Совершенно не могу отыскать в Москве хороших маникюрных ножничек. А в Лондоне они есть, недорогие, но хорошие. Лучше бы «Золлинген» — вы запомните или запишете?

— Запомню, — мрачно ответила Лидочка, потому что практически вся карточка ушла на разговор с Лизаветой. Впрочем, звонила она не зря. По крайней мере десять минут назад Андрюша был в институте.

На остаток карточки Лидочка с того же автомата набрала номер, который оставил ей инспектор Слокам.

Ей повезло. Инспектор был на месте и даже вспомнил Лидочку.

— Как у вас дела с расследованием? — спросила Лидочка, словно говорила с коллегой.

— Расследование продвигается, — ответил инспектор, но обмануть себя и отвлечь от дел не дал. — Что еще у вас случилось?

— Вы думаете, у русских всегда что-то случается?

Лидочка слышала собственный голос, и он ей не нравился — слишком бодрый и лживый.

— Неизвестно куда пропал владелец дома, — сказала она.

— Мистер Кошко? — У инспектора оказалась профессиональная память на иностранные имена. — Когда это случилось?

— Очевидно, сегодня ночью.

— Следует немедленно сообщить в полицию, — посоветовал детектив.

— Спасибо, — сказала Лидочка. — Мы вызвали полицию.

— И что же?

— В том-то и беда, что полиция приехала, осмотрела место происшествия, поговорила с нами и уехала, попросив звонить им, как только что-нибудь случится.

— Разумное решение, — одобрил действия коллег Слокам. — А вы как думаете?

— Я думаю, что смерть Галины Стюарт и исчезновение Кошко могут быть связаны.

— В самом деле? — произнес Слокам. Англичане великолепно умеют произносить эту фразу, после чего разговор завершается.

— Может быть, вы приедете к нам? — спросила Лидочка.

— Разумеется, — неожиданно согласился инспектор. — Вы меня чудом застали. Сегодня суббота, я зашел на работу случайно. Сейчас я уезжаю с женой к морю. Но в воскресенье вечером я вернусь. Надеюсь, к тому времени ваш друг вернется.

— Хорошо, спасибо, — сказала Лидочка и повесила трубку.

У них тоже бывают выходные.

Им тоже не хочется работать. Может быть, среди английских сыщиков в виде исключения встречаются лентяи. Но будем справедливы: именно в субботу днем, когда ты, движимый чувством долга, сидишь на работе и приводишь в порядок какие-то отчеты, звонит русская дама, несущественный свидетель по безнадежному делу, которое никто никогда не распутает, да и оснований, чтобы его распутывать, нет. Ты вежливо разговариваешь с дамой и отсылаешь ее на понедельник. И может быть, на той неделе в самом деле выберешь время, чтобы с ней встретиться. Не потому, что дела русских в Лондоне тебя занимают, а потому, что любая преступная деятельность в столице Соединенного Королевства представляет опасность для жизни его граждан и должна быть пресечена.

Мы сделали что могли, англичане — что сочли нужным. Русская мафия осталась цела и невредима. Если бандитам удастся трюк с доверенностью на имя Аллы, то они останутся в барышах, а Иришка отправится домой бедовать на бабушкину пенсию и вспоминать о лондонском богатстве, которого она так и не почувствовала. Да и никто не почувствовал.

Слава не был готов к тому, чтобы стать богатым человеком. Он лелеял свое богатство, но в то же время таился и боялся последствий. Он был виноват перед родиной и всем прогрессивным человечеством, что немедленно не отдал все деньги в фонд защиты слепых.

Лидочкой овладело бессильное чувство обреченности. Она всей шкурой чуяла, что Слава мертв. И мертва его Алла. И никому до того нет дела. Кроме Иришки и Марксины Ильиничны, да и в них Лидочка не была уверена.

Глава 22

Когда Лидочка вернулась домой, там царило оживление. Валентина выбежала в палисадник, чтобы встретить Лидочку.

— Он звонил! — заявила она. — Славик звонил. Радость-то какая!

Она лучилась счастьем.

— А кто с ним разговаривал? — спросила Лидочка, заходя в дом.

— Василек, — ответила Валентина. — Василек и разговаривал. Я уж Иришке позвонила, она придет сейчас.

Алла стояла в дверях столовой, сложив руки на груди, и чуть улыбалась.

— Я же говорила, — сказала она Лидочке. — Найдется ваш Славик.

Дверь хлопнула. Ворвалась Иришка. За ней тенью следовал верный Роберт.

— Кто разговаривал с папой? — с порога спросила она.

«Она, как и я, не верит», — подумала Лидочка.

Иришка смотрела на Аллу, готовая ее разоблачить.

— Это ваше семейное дело, — сказала Алла и пошла вверх по лестнице.

— Я говорил, — признался Василек.

— Что он тебе сказал? Где он? Когда вернется? — Иришка выстреливала в Василия вопросами, и тот вздрагивал под их ударами.

— А он не казав, — наконец вымолвил он.

— Казав — не казав… А что он казав?

— Що усе в порядке.

— Да говори ты по-русски!

— Я и говорю, что приедет.

— И больше ничего?

— Не волнуйтесь, сказал, приеду.

— Почему ты решил, что это отец? — спросила Иришка. — Ну почему?

— А он сам мне казав, — ответил Василий. — Он говорит — это я, Славик. Я, говорит, приеду. Ждите.

— Но почему — он? Ты что, голоса не помнишь?

— А слышно хреново было, не разберешь. Я еще кричу — это кто? А он мне — это Славик!

— Чепуха, — сказала Лидочка. — Он не мог себя так называть. Он не выносит это имя.

— Чего ж не выносит? — обиделся Василий. — Имя как имя… ласковое.

— Может, это не Славик? — спросила Иришка. — Может, Сашок?