Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

— Если будет нужно, я пошлю Эдарру, чтобы она привела тебя обратно, — предупредил он.

Ее лицо оставалось холодным, глаза по-прежнему пылали, однако по телу пробежала дрожь, качнув маленький белый камень у нее на лбу. Не из страха перед тем, что Хранительницы Мудрости сделают с ней, если ее придется силой приводить обратно; просто из-за оскорбления Перрина, сделавшего ее запах острым как шип терновника. У него начинало входить в привычку оскорблять Айз Седай. Вряд ли благоразумно усваивать подобные привычки, но другого выхода он не видел.

— А ты? — спросил он Масури. — Ты тоже хочешь остаться в Со Хаборе?

Худощавая Айз Седай была известна манерой говорить напрямик, как Зеленая, несмотря на то что была Коричневой, но сейчас она лишь сказала спокойно:

— А разве за мной ты не пошлешь Эдарру? Есть много способов служить, и мы не всегда можем избирать те пути, которые нам нравятся. — Если подумать, это было сказано довольно откровенно в каком-то смысле. Он по-прежнему не имел ни малейшего понятия, зачем она втайне посещала Масиму. Подозревает ли она, что он знает об этом? Лицо Масури было ничего не выражающей маской. На лице Кирклина застыло скучающее выражение, теперь, когда они покинули стены Со Хабора. Он выглядел так, словно мешком сидит в седле, — хотя на самом деле сидел прямо, — ни о чем в мире не беспокоясь и без единой мысли в голове. Но лишь круглый дурак поверил бы в беззаботность Кирклина.

Солнце поднималось все выше; горожане продолжали механически работать, как люди, желающие потеряться в сиюминутных заботах, боясь, что воспоминания вернутся к ним, когда они закончат. Перрин решил, что Со Хабор делает его слишком впечатлительным. Однако он думал, что прав. Воздух за стенами по-прежнему выглядел слишком тусклым, словно темная туча нависала над городом.

В полдень возчики очистили для себя от снега несколько возвышенных участков берега, чтобы разжечь небольшие костры и разогреть воду для слабого чая; они пили уже третью заварку, если не четвертую. В городе чая не нашлось. Некоторые из возчиков поглядывали на мосты так, словно помышляли о том, чтобы войти в Со Хабор и поискать там чего-нибудь поесть. Но при виде покрытых грязью людей, ворочающих тяжелые корзины с зерном, они снова принимались рыться в своих мешочках с овсом и молотыми желудями. Тут они по крайней мере могли быть уверены, что эта смесь чистая. Некоторые посматривали на мешки, нагруженные на повозки, но бобы нужно было вымачивать, а зерно молоть на больших ручных мельницах, оставшихся в лагере, и это можно сделать не раньше, чем повара выберут оставшихся долгоносиков и не сочтут, что то, что осталось, люди как-нибудь переварят.

У Перрина не было аппетита, он не стал бы есть даже чистейший хлеб, но пить он мог и как раз прихлебывал то, что могло сойти за чай, из помятой оловянной кружки, когда его нашел Латиан. Кайриэнец не стал подходить к нему. Низкорослый, в полосатой темной куртке, он не спеша проезжал мимо небольшого костра, у которого стоял Перрин, затем натянул поводья, хмурясь на небольшой взгорок перед собой. Спешившись, Латиан поднял переднее копыто своего мерина и озабоченно принялся его разглядывать. Разумеется, при этом он пару раз поднял голову, чтобы удостовериться, что Перрин приближается.

Перрин со вздохом возвратил помятую кружку приземистой коренастой женщине, у которой ее одалживал; седоватая возчица присела перед ним, раскинув в реверансе темные юбки. Ухмыльнувшись, она покачала головой, глядя на Латиана. Судя по всему, она могла бы шпионить раз в десять лучше, чем тот. Неалд, сидевший на корточках у костра, держа обеими руками такую же оловянную кружку, громко расхохотался, он смеялся так сильно, что вынужден был утереть слезу, скатившуюся по щеке. Возможно, он начинал сходить с ума. Свет, однако, это место способно породить в человеке веселые мысли!

Латиан выпрямился лишь настолько, чтобы отвесить поклон перед Перрином, сказав: «Вижу вас, милорд», — и снова нагнулся к передней ноге своей лошади, как дурак. Нельзя так хватать лошадь за ногу, если не хочешь, чтобы она тебя лягнула. Впрочем, Перрин и не ожидал от него ничего, кроме глупостей. Сначала Латиан старался походить на айильца, завязывая свои длинные волосы в хвост на затылке в слабом подражании айильской стрижке, а теперь решил поиграть в шпиона. Перрин положил руку на шею его мерина, успокаивая животное, и обратил заинтересованный взгляд на его лицо, в то время как тот вглядывался в копыто, в котором не было ровно ничего особенного. Если не считать трещины в подкове, где металл мог переломиться через несколько дней, если подкову не заменить. Руки Перрина чесались взяться за молот. Казалось, прошли годы с тех пор, как он последний раз перековывал лошадь или работал мехами.

— Мастер Балвер велел вам передать, милорд, — тихо сказал Латиан, не поднимая головы. — Его друг отправился в поездку с караваном, но его ожидают обратно завтра или послезавтра. Он просил спросить вас, не будете ли вы против, если мы присоединимся к вам попозже. — Глядя под брюхом лошади на веятелей у реки, он прибавил: — Хотя, по-видимому, вы вряд ли уйдете до этого времени.

Перрин мрачно взглянул на работников. Затем, не менее мрачно, — на ряды повозок, ждущих своей очереди на погрузку; на полдюжины тех, которые были уже накрыты парусиной. В одной из них находились кожи для починки сапог, свечи и тому подобное. Впрочем, масла там не было. Ламповое масло в Со Хаборе воняло так же прогоркло, как и масло для готовки. Что, если Гаул и Девы принесли весточку от Фэйли? А может быть, даже письмо? Он отдал бы все что угодно, чтобы только поговорить с кем-нибудь, кто видел ее, кто мог сказать ему, что она цела и невредима.

— Скажи Балверу, чтобы не ждал слишком долго, — проворчал он. — Что до меня, я через час уеду.

Так он и поступил. Большинство повозок с возчиками пришлось оставить, им придется проделать однодневный путь до лагеря самостоятельно; с ними для охраны остался Кирейин и его зеленые шлемы, им было дано распоряжение следить, чтобы никто не переходил мосты. С холодными глазами, по-видимому полностью оправившийся от своего потрясения, гэалданец заверил его, что он в порядке и готов к действию. Весьма вероятно, что, несмотря на указания, он вернется в Со Хабор, просто чтобы убедить себя, что он не боится. Перрин не стал тратить время, отговаривая его. Прежде всего ему надо было найти Сеонид. Нельзя было сказать, что она скрывалась; однако, узнав об отъезде, она оставила своих Стражей на виду держать ее лошадь и нырнула куда-то, так чтобы повозки отделяли ее от него. Тем не менее она не могла скрыть своего запаха или, если и могла, не знала, что это необходимо. Она была удивлена, когда он быстро отыскал ее, и возмущена, когда он чуть ли не волоком притащил ее к лошади, стоящей рядом с Трудягой. Но теперь его отделял час езды от Со Хабора; Крылатая Гвардия снова сомкнула вокруг него и Берелейн свое красное бронированное кольцо, двуреченцы окружали восемь нагруженных повозок, тяжело тащившихся за оставшимися тремя знаменами, а Неалд ухмылялся во весь рот. Не говоря уже о том, что он пытался болтать с Айз Седай. Перрин не знал, что будет делать, если Аша'ман действительно сойдет с ума. Как только первый холм закрыл от них Со Хабор, он почувствовал, как расслабляется узел между его лопатками; он и не заметил, когда тот образовался. Это оставляло всего лишь десять других, не считая узла нетерпения, скрутившего его живот. Даже очевидное сочувствие Берелейн не могло ослабить их.