Шпеер - Fanfics.me Magenta

Большой Зверь с силой притиснул его к себе.

— Тебе нужна нормальная охрана, — пробормотал он. — Пока я тут бесполезно валяюсь!

— Ничего мне не надо, — проворчал Гарри. — Тебе не понравилось, что я ночевал у Драко, поэтому я...

— Что-что? У Драко? — Северус выгнул бровь и ревниво прищурил глаз. — Скримджер сказал, ты ночевал в отделении токсикологии!

Гарри грустно улыбнулся.

— Сегодня двадцать второе, Шатц.

Большой Зверь нахмурился и замолчал.

— ... эмоциональная несдержанность, признаки агрессии, — донесся из угла тихий взволнованный шепот незнакомого доктора. — Руфусу едва челюсть не свернул, рубашку порвал!

Стремительной злой коброй Северус развернулся к шептуну.

— Агрессии? — оскалил зубы он, будто изготовился ринуться на психиатра и откусить тому голову. — Да я еще и не начинал, доктор Роули!..

Мэйсон нервно съежился. Гарри стало смешно — здоровяк-дежурный по комплекции годился на роль вышибалы. Второй эскулап на всякий случай зашел Мэйсону за спину и трусливо затаился.

Северус изничтожил обоих убийственным взглядом и повернулся к Гарри. Сердитое лицо смягчилось в мгновенье, гнев в глазах потух — казалось, это совершенно другой человек.

— Я читал протокол твоего допроса, — тихо сказал он. — Ты... ничего не упустил, Liebster?

Взгляд темно-карих глаз, взволнованный, ищущий и нежный, скользил от глаз Гарри к губам: Г. Дж. знал, что Зверь хочет его поцеловать. Словно в подтверждение, Северус не выдержал и медленно провел кончиками пальцев по его нижней губе.

Гарри покраснел — не от прикосновения, а от легкого стыда: его ночная исповедь у комиссара не отличалась искренностью. Телефонный номер профессора Эймса не был приложен к делу в качестве вещдока, и до сих пор покоился в недрах кармана — Гарри питал робкую надежду, что волшебный доктор всё же существует. Историю с провалившимся вылетом в Вену допрашиваемый тоже попридержал на языке.

— Может, что-то и упустил, — пробормотал он, выразительным взглядом посылая невербальный ответ. — Какие-то мелочи. Я уже устал и ничего не соображал под утро.

Северус опустился на кровать, задумчиво разглядывая его вспыхнувшее лицо.

— Эта женщина ничего не спрашивала про дневник, про твое выступление, про Дамблдора?..

Гарри покачал головой.

— Нет. Мы говорили только о тебе.

В глубине темных глаз Г. Дж. померещились искры затаенного торжества.

— Странно, — хмыкнул Северус.

Гарри сел рядом и прижался к нему боком, сожалея, что с этого места не видит часы, и беззвучно молясь, чтобы «просветление» Зверя продлилось подольше.

— Что от тебя хотел этот тип, Фадж?

— Полегче, Liebling, — рассмеялся Северус. — Этот тип — мой патрон, как-никак.

— А я думал, твой — Люциус, — разочарованно протянул Гарри и вдруг насторожился: — Мистер Фадж... Он молодой или?..

— Молодой, очаровательный, хрупкий и нежный, как цветок лотоса, — совершенно серьезно сказал Северус.

В углу сдавленно хрюкнул Мэйсон.

Глаза Большого Зверя, пристально разглядывающие Гарри, начали знакомо пьянеть, губы приоткрылись. Ласковая рука, лежащая на плече Г. Дж., переместилась на спину и поползла ниже.

— Да что ты за маньяк такой, Шатц! — прошептал Гарри, растворяясь в тепле его взгляда. — Агрессию тебе уже пришили, теперь не хватает сексуа...

— Тебя! — перебил Северус. — Тебя мне не хватает, — он обнял ладонями его щеки и вторгся в рот нахальным теплым языком.

Краем глаза Гарри заметил, как доктор Роули бочком, как краб, пробрался к двери и шмыгнул в щель.

Потеряв всякий стыд, Г. Дж. отдался проникновенному поцелую. Что-то сладостно таяло в груди, щекотало мурашками в животе, по телу разлился жар стыда и возбуждения — бесстыдство Северуса было заразным. Пальцы Зверя невесомо поглаживали его шею на затылке, забирались в волосы, ласково и чувственно «расчесывая» и перебирая. Гарри тоже запустил руки в блестящую гриву Зверя и гладил осторожно и мягко, боясь причинить боль.

Из-за столика дежурного донесся долгий вздох. Г. Дж. оторвался от вкусных, начинающих наглеть губ и обернулся. Мэйсон дернулся и спешно склонился над своим журналом. На фоне белого халата уши дежурного казались розовеющей малиной среди взбитых сливок.

— Arsch mit Ohren!² — грянул на всю палату немецкий мат. — Was geht ab? ³

Гарри подпрыгнул от неожиданности. Сердце болезненно сжалось: этот взгляд Северуса он уже знал.

«К этому невозможно привыкнуть», — он вгляделся в сердито сверкающие глаза Зверя. Каждая новая «фаза луны» начиналась со злости. От пояснений психиатра, что за агрессией стоит страх и растерянность, легче не было.

— Ложись, Шатц, — Гарри властно толкнул Северуса на постель. — Сейчас всё объясню.

Доктор Мэйсон, с ушами уже нормального цвета, направлялся к месту боевых действий, на ходу распаковывая перчатки.

* * *

Изгнанный из «своей» палаты в токсикологии по причине крепкого здоровья, не знающий, куда себя деть, Гарри бродил по коридору, бестолково курсируя из конца в конец и путаясь под ногами у медперсонала.

Попытка выскользнуть из клиники и пройтись по магазинам, пока Северус спит, с треском провалилась: Г. Дж. был задержан на выходе и, удовольствовавшись объяснением «Распоряжение комиссара Скримджера», вернулся в отделение. Мэйсон по секрету сообщил, что «мистер Снейп съехал с катушек — схватил Скримджера за лицо и стукнул об стенку головой, как собаку». В том, что это «побочное действие психотропных препаратов», Гарри слегка сомневался — на его памяти Большой Зверь дал по шее Макнейру и отделал крестного без помощи психотропных. Удивляло другое — вопреки ожиданиям, Северус не отругал его за «сестру». Возможно, растратил весь порох на комиссара.

Как бездомный пес, Гарри бесцельно бродил по этажу, вернее, по тому участку, в котором имел право находиться: охранников в треклятой клинике было не меньше, чем врачей. Стражи порядка не бросались сразу в глаза лишь потому, что тоже были облачены в белое, как медики; теперь Г. Дж. отслеживал их с первого взгляда. Несмотря на космический блеск, больница Темз-Хауса мало отличалась от тюрьмы.

От тоски общипав игольчатые листья ни в чем не повинного аспарагуса у окна, изучив плакаты о вреде наркомании и абортов, Г. Дж. перелистал десяток глянцевых журналов, но, не способный ни на чем сконцентрироваться, вновь скучающе поплелся по отделению.

Больше от скуки, чем по необходимости, он забрел в туалет для персонала, сияющий и чистый, как стерильная лаборатория. Из большого зеркала над рядами блестящих умывальников на Гарри вытаращился бледнозеленый взъерошенный пришелец с осунувшимся лицом: видно, Г. Дж. попал в космическую лабораторию NASA.

— Ну ты и урод, — пробормотал Гарри, разглядывая встрепанного зеленого человечка.

«Возьми себя в руки, придурок! — строго сказал он гнусному отражению. — Кому ты нужен такой, дохляк?»

«Неужели Северус не видит, какой я страшный?» — озадаченно подумал он, вспомнив любующийся взгляд Большого Зверя. Этот взгляд Гарри иногда ловил порой случайно, когда Зверь рассматривал его украдкой и бывал застигнут врасплох.

Хлопок двери вывел Г. Дж. из уничижительных размышлений.

— ... Тогда девяносто девятого спишут в архив? — услышал он: кто-то почтил визитом сортир.

Повинуясь неведомому импульсу, Гарри быстро и бесшумно юркнул в кабинку и притворил за собой дверь.

— Черт его знает, это не нам решать. На консилиуме ни к чему толком не пришли. Даже если он восстановится, это бог весть сколько времени займет, да и нет гарантии, что с психикой не произойдет необратимых изменений. Время покажет.

Голос принадлежал психиатру-иезуиту доктору Робардсу; Гарри невзлюбил его с первого взгляда.

— Говорят, он сегодня в Фаджа клещом вцепился, умолял дать ему время, предлагал лучше грохнуть сразу, чем на свалку списывать.

Собеседник иезуита, мистер Долиш, пару раз наведывался к Мэйсону. Кто он такой, Г. Дж. не понял — Долиш был типичным Серым Пиджаком, неприметным, как пыль на асфальте.

— А ты как думал? — сказал Робардс. — Я двадцать лет здесь работаю, пришел, Снейп тут уже был. Молодой, куда более несносный, чем сейчас. Вот Руфус сдуру на пенсию рвется, и что дальше? Вешаться со скуки на третий день? Мой будущий пациент. Так что я его понимаю... Девяносто девятый — симулянт, каких мало.

— Симулянт?..

Гарри затаил дыхание, напряженно ожидая ответ.

Вместо откровения послышался характерный звук — говорящие пристроились к писсуарам.

— В другом смысле, — рассмеялся психиатр. — Притворяется, что с ним все в порядке. Ах, если бы.

— Да уж, — отозвался Долиш. — Орал тут на всех, мол, здоров как бык, и нечего ему мозги промывать.

— Театр, однозначно. Боится, что уволят. Чего он нам только на уши не вешал, то задумался, то не расслышал, то сконцентрироваться не может... Шпаргалки по всей палате растыкал, а толку, если не помнит, где что лежит.