Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории - Людвиг Мизес

С исчезновением мастерских и ферм, применявших труд несвободных рабочих, крепостничество перестало быть системой производства и стало политической привилегией аристократической касты. Сюзерены получили право на определенную дань в натуре или деньгами и на определенные услуги со стороны своих подчиненных; кроме того, дети крепостных были обязаны на протяжении определенного срока служить в качестве слуг или военной свиты. Но лишенные прав крестьяне и ремесленники управляли своими фермами и мастерскими на свой страх и риск. Господин появлялся и предъявлял претензии на часть дохода только после завершения производственных процессов.

Позже, с XVI в. люди снова начали применять труд несвободных людей в сельском хозяйстве, а иногда даже в крупномасштабном промышленном производстве. В американских колониях негритянское рабство стало общепринятым порядком на плантациях. В Восточной Европе в Северо-Восточной Германии, в Богемии и присоединенных Моравии и Силезии, в Польше, в балтийских странах, в России, а также в Венгрии и на присоединенных к ней территориях крупномасштабное фермерство было построено на неоплачиваемом статутном труде крепостных. Обе эти системы несвободного труда были защищены от конкуренции предприятий, применявших труд свободных работников, политическими институтами. В плантационных колониях высокие иммиграционные затраты и недостаток правовой и судебной защиты индивида от произвола правительственных чиновников и плантаторской аристократии препятствовали возникновению достаточного предложения свободного труда и развитию класса независимых фермеров. В Восточной Европе кастовая система не позволяла посторонним проникать в область сельскохозяйственного производства. Право заниматься сельским хозяйством в крупном масштабе было закреплено за высшим дворянством. Небольшие наделы были закреплены за несвободными крепостными. Тем не менее тот факт, что предприятия, применяющие несвободный труд, не смогут выдержать конкуренции с предприятиями, применяющими свободный труд, никем не оспаривался. В этом пункте авторы XVIII и начала XIX вв., писавшие на темы управления сельскохозяйственным производством, были столь же едины, как и древнеримские авторы, освещавшие проблемы сельского хозяйства. Однако свободная игра рыночных сил не могла отменить рабство и крепостничество, поскольку политические институты исключили владения знати и плантации из сферы господства рынка. Рабство и крепостничество были упразднены в результате политических действий, вдохновленных столь поносимой идеологией laissez faire, laissez passer.

Сегодня человечество вновь столкнулось с попытками заменить труд свободного человека, продающего свою способность к работе на рынке в виде товара, принудительным трудом. Разумеется, люди считают, что есть существенная разница между обязанностями, возложенными на товарищей в социалистическом сообществе, и обязанностями, возложенными на рабов и крепостных. Рабы и крепостные, говорят они, трудились ради выгоды господина-эксплуататора. А в социалистической системе продукт труда идет обществу, частью которого является сам труженик; здесь рабочий работает, так сказать, на себя. Это рассуждение не придает значения тому, что отождествление отдельных товарищей и совокупности всех товарищей с коллективным образованием, присваивающим продукт всей работы, является просто фикцией. Согласуются ли цели, к которым стремятся чиновники этого общества, с желаниями и стремлениями остальных товарищей или расходятся с ними, не имеет никакого значения. Самым важным является то, что вклад индивида в богатство коллективного образования не вознаграждается в форме заработной платы, определяемой рынком. Социалистическое сообщество не имеет никакого метода экономического расчета; невозможно определить, какую долю совокупного объема произведенных благ приписать различным комплиментарным факторам производства. Невозможно определить размеры вклада, которым общество обязано усилиям различных индивидов, оно не может вознаграждать работников соответственно ценности результатов их деятельности.

Чтобы отличить свободный труд от принудительного, нет необходимости вдаваться в какие-либо метафизические тонкости, касающиеся существа свободы и принуждения. Свободным трудом мы можем назвать такой вид экстровертного, не приносящего непосредственного удовлетворения труда, который человек выполняет либо с целью прямого удовлетворения своих потребностей, либо с целью опосредованного их удовлетворения, достигаемого путем расходования цены, полученной в результате продажи его на рынке. Принудительный труд это труд, выполняемый под давлением других побудительных причин. Если эта терминология кого-то заденет из-за того, что использование слов свобода и принуждение может вызвать ассоциации с идеями, оскорбительными для беспристрастного подхода к затронутым проблемам, то они могут подобрать другие термины. Мы можем использовать выражение F-труд вместо термина свободный труд и C-труд вместо термина принудительный труд. Суть проблемы от выбора терминов не зависит. Важно лишь одно: какой стимул может заставить человека подчиниться отрицательной полезности труда, если его собственное удовлетворение потребностей ни прямо, ни косвенно в ощутимой степени не зависит от количества и качества его деятельности?

Давайте предположим ради поддержания дискуссии, что многие рабочие, возможно, большая их часть, добровольно стараются наилучшим образом выполнять обязанности, возложенные на них их начальниками. (Мы можем пренебречь тем, что определение обязанностей, которые следует возложить на различных индивидов в социалистическом сообществе, может стать неразрешимой проблемой.) Но как поступать с теми, кто небрежно и с ленцой выполняет возложенные на него обязанности? Не остается ничего другого, как их наказывать. Их начальники должны быть облечены полномочиями фиксировать нарушения, оценивать их субъективные причины и соответственно этому определять наказания. Вместо договорных связей возникают гегемонические связи. Рабочий оказывается во власти своего начальника, он лично зависит от дисциплинарной власти своего шефа.

В рыночной экономике рабочий продает свои услуги точно так же, как другие люди продают свои товары. Работодатель не является господином работника. Он всего лишь покупатель услуг, которые он должен приобрести по их рыночной цене. Разумеется, подобно любому другому покупателю работодатель также может позволять себе вольности. Но если он допускает произвол при найме или увольнении рабочих, то он должен платить за это. Предприниматель или работник, на которого возложено управление подразделением предприятия, волен проводить дискриминационную политику при найме рабочих, произвольно увольнять их или понижать их заработную плату ниже рыночных ставок. Однако, предаваясь произволу, он подвергает опасности прибыльность своего предприятия или своего подразделения и тем самым причиняет вред своему собственному доходу и своему положению в экономической системе. В рыночной экономике подобные прихоти автоматически влекут за собой наказание. Единственная реальная и эффективная защита наемного рабочего в рыночной экономике обеспечивается игрой сил, обусловливающих формирование цен. Рынок делает рабочего независимым от произвола работодателя и его помощников. Рабочий подчинен только господству потребителей, как и его работодатель. Определяя путем покупок или воздержания от покупок цены на продукцию и использование факторов производства, потребители присваивают каждому виду труда его рыночную цену.

Рабочего делает свободным именно тот факт, что работодатель под давлением рыночной структуры цен рассматривает труд в качестве товара, инструмента зарабатывания прибыли. Работник в глазах работодателя просто человек, который за денежное вознаграждение поможет ему заработать деньги. Работодатель платит за оказанные услуги, а работник предоставляет их, чтобы получить заработную плату. В отношениях между работодателем и работником не стоит вопрос о расположении или неприязни. Нанятый человек не должен благодарить работодателя; он должен ему определенное количество работы определенного вида и качества.

Вот почему в рыночной экономике работодатель может обойтись без права физически наказывать работника. Все нерыночные системы производства должны предоставлять начальникам право побуждать медлительных рабочих к прилежанию и усердию. Заключение в тюрьму отвлекает рабочего от его работы или по крайней мере значительно снижает ценность его вклада, телесные наказания всегда были классическим средством заставить рабов и крепостных выполнять свою работу. С упразднением несвободного труда появилась возможность обойтись без кнута в качестве стимула. Порка была символом рабского труда. Члены рыночного общества считают телесные наказания негуманными и унизительными до такой степени, что отменили их также в школах, уголовном кодексе и в военных уставах.