Дети Древнего Бога - Джон Байлс

Нарушитель, хотя и был ослаблен, с трудом, но все же смог вывернуться. Он подбросил Аску в воздух и она, размахивая щупальцами, упала в LCL.

И вдруг, он внезапно замер на месте, пораженный неожиданным ударом кулака, врезавшегося в него сзади. Качнувшись, он опустился на колени. Его все еще бьющееся сердце осталось в руке Рей.

Секундой позже, она раздавила его.

Рей смотрела сверху вниз на существо, известное, как Й’голонак, чье тело постепенно уменьшалось, и ее глаза расширились, когда оно завершило трансформацию.

Она видела лицо, мало чем отличающееся от ее собственного, и глаза, которые были несомненно ее глазами, но с печалью, какой она никогда не знала.

Все, что осталось от Юи повернулось к ней, черная жижа текла из зияющей раны. Она закашлялась, выделяя такую же черную грязь.

С чувством некоторого принуждения, что она не могла объяснить, Рей наклонилась к ней, коснувшись ладонью лица Юи.

Из глаз Юи потекли слезы, также окрашенные черным.

Рей безучастно посмотрела на нее, затем, спросила:

— Почему?

— Я просто… не хотела быть…од…

Через мгновение, тело Юи распалось в неузнаваемую черную шелуху.

Рей молча смотрела на то, что когда-то было Юи.

И затем, его энергия выплеснулась волной, заполняя помещение, вызывая у детей эпилептические припадки, когда тысячелетние воспоминания и прочие части неестественной силы нахлынули на них.

Потом, все кончилось.

— Синдзи…

Давние воспоминания, черно-белые.

— Синдзи…

Нежное прикосновение, прикосновение матери.

— Синдзи… проснись…

Как всегда, очертания неясные, без деталей.

— Синдзи, ты можешь встать?

— М…мама?

— Нет.

Его глаза раскрылись, и он встретил пристальный взгляд знакомых темно-красных глаз.

— Рей!

Девочка-альбинос растерянно мигнула, когда Синдзи, рыдая, обхватил ее руками.

— Почему? — спросила она.

— Чт… что? — переспросил Синдзи, отпуская ее и вытирая слезы.

— Почему ты плачешь?

Синдзи едва не рассмеялся, хотя слезы все еще катились из его глаз. Это был вопрос в духе Рей.

— Потому что я рад, что с тобой все нормально, — сказал он, наконец, — Я думал… я думал, ты погибла.

— Хм.

Они одновременно повернули головы, взглянув на Аску, чей контактный комбинезон был сильно разорван на спине, по причинам, о которых Синдзи не хотелось даже думать.

— Если, эээ, с вами все в порядке, то мы должны отыскать командующего Фуюцуки.

Рей кивнула.

— Я найду его.

— Почему-то, Первое Дитя, — холодно заметила Аска, — я уверена, что ты это сделаешь.

Непонятно почему, но Синдзи чувствовал себя… хорошо. Он не был уверен, в чем причина, но он точно чувствовал… удовлетворение. Это тоже было не самое подходящее слово, но он чувствовал себя намного лучше, чем должен был, учитывая, какая вмятина на металлической стене была оставлена его головой.

Он отмахнулся от этого, как от одной из Тех Вещей, которые иногда преподносил ему мир, и которые он не мог объяснить. В любом случае, так было проще.

Тут в помещение спотыкаясь ввалился Тодзи.

— Блин…у меня чертовски болит голова, но что я скажу вам ребята — вроде, я чувствую себя хорошо.

Остальные Дети уставились на него.

— Эээ, Тодзи? — сказал Синдзи.

— Здесь действительно так жарко, или мне только кажется? — спросил Тодзи, обмахиваясь рукой.

— Тодзи, почему у тебя рука в огне?

— Что? ЭЙ!

Через некоторое время, разобравшись с пылающими конечностями, Дети пошли дальше. Они нашли их командующего и вернулись на мостик с триумфом, но в тайне задаваясь вопросом: как много человеческого они потеряли.

Кроме Синдзи, который все пропустил.

И Рей, которая уже знала ответ.

Команда мостика была полностью готова к действиям, когда Фуюцуки вернулся от руководства командами зачистки.

— Пока, двадцать погибших, — сказал он, — Инспектор Кадзи мертв. Я сожалею, Кацураги-сан. Я знаю, он много значил для вас.

Она молча кивнула и опустилась на стул. Макото вертелся вокруг нее, желая утешить, но не зная, как это лучше сделать. Наконец, он положил руку ей на плечо, она в отчаянии схватила и сжала ее.

— Что относительно Икари? — спросила Рицуко, — Вы нашли его в той комнате? Кто жил там?

— Мы все еще не нашли его, — сказал Фуюцуки, — Но теперь я знаю, как Ангел проник на базу.

— Не нашли? Если оно не съело его или не спрятало тело, то я точно уверена — он был слишком сильно ранен, чтобы двигаться, — сказала Рицуко.

Фуюцуки показал маленькую книжку.

— Кто-то дал ее объекту ДАГОН, живущему там. Она содержит имя Осквернителя, которое таким образом открыло ее для овладения им, подобно тому, как случилось с Барагуэлем, взявшим под контроль мальчика Айду.

— Как прочтение имя существа могло сделать это? — спросила Фуу.

— Это часть традиционных верований, касающихся Осквернителя, — ответил он, — Но он мертв теперь. Дети убили его. "Лучше ему оставаться мертвым", — подумал он.

— Без их ЕВ, — сказала Рицуко, — Я не уверена, хорошо это, или плохо.

— И то и другое, возможно, — ответил Фуюцуки, — Майор Кацураги… не беспокойтесь, я сам организую поиск командующего Икари.

Макото и Мисато смотрели на тело, лежащее на столе. Мисато дрожала, едва сдерживая слезы, Макото был просто мрачен.

— Не держи это в себе, — сказал он, — Может, ты хочешь, чтобы я оставил тебя наедине с ним, на некоторое время, — ему было больно видеть ее в таком состоянии.

— Нет, не уходи, — слабо произнесла она, — Если ты оставишь меня одну, я могу решиться присоединиться к нему, где бы он ни был.

Довольно долго они стояли в тишине, глядя на тело. Наконец, Мисато наклонилась и поцеловала его изуродованную щеку. Его кровь уже запеклась, но небольшие пятна остались на ее губах, когда она выпрямилась.

— Я любила тебя, — сказала она, — Я не позволяла себе любить кого-либо, после того, как умер отец. Отец не позволял мне любить его, когда он был жив, но после его смерти, я не думала, что смогу проявить к кому-то интерес.

Макото отвернулся от нее, пытаясь сообразить, что ему нужно делать.

"Это не мое дело", — подумал он.

— Я пыталась держаться от тебя подальше. Я отчаянно нуждалась в тебе, но я не хотела нуждаться ни в ком. Потому что, это всегда приводит к боли. Будь ты проклят, почему ты умер? ПОЧЕМУ? — ее голос все повышался. Она стукнула по его груди кулаком, — Почему? Я, наконец, позволила себе влюбиться в тебя, а ты допустил, чтобы тебя убили! Я не должна была позволить тебе идти с Рицуко, вместо меня! Ты бы не погиб, если бы пошла я. Ты бы не погиб! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!