Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов - Валентин Валерьевич Пампура
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давай. А что?
— Не знаю.
Она смотрит в темноту.
Вот, всегда так. Хочется, что-то сказать, возникает порыв, а когда оказываешься перед этой темнотой, не знаешь, что говорить. Нет слов, и всё.
— А может не надо ничего говорить? Может нужно просто помолчать. У тебя тушь размазалась.
— Где?
— Вот здесь.
— У меня нет зеркала.
— Давай я вытру.
Вытирает.
— Я сейчас как маленькая. Кажется, что ты вытрешь мне нос, посадишь на колени и расскажешь сказку.
— Хорошо. Слушай. Жила была принцесса. И…
— Она мечтала о своём принце.
— Да, а принц тем временем…
— Сражался с драконом.
— Со многими драконами.
— Да их было так много, что принц бы не справился, если бы не встретил принцессу.
— Да.
— Это случилось в самый разгар битвы. Когда злобные драконы окружили принца, и готовы были разорвать его на клочки, как вдруг появилась…
— Мышь.
— Мышь… — Забирается на стул.
— Ты чего испугалась?
— Там мышь.
— Где?
— Там, ты же сам сказал мышь.
— Мало ли, что я сказал.
— Ну конечно, мы можем говорить, что хотим. Врать направо и налево, подумаешь малость. Нам ведь всё можно, это другим нельзя. А я говорю, что там мышь.
— Ну, хорошо. Смотри, я беру мышь и вуаля, мышь превращается в носовой платок. На котором, твоя тушь.
— А запах от духов на нём чей?
— Запах от духов? Тебе показалось.
— Показалось? А может мне так же показалось, как ты, перед спектаклем, шушукался с этой хористкой. Или с каким наслаждением ты прижимал её к себе в спектакле любовная лихорадка?
— А что я, по-твоему, должен был оттолкнуть её. И провалить сцену?
— Ой, только не надо о высоком искусстве. Ты истекал слюной, тиская её в своих объятиях.
— Я был в роли. А ты знаешь, как я отдаюсь своим ролям.
— Да уж как ты отдаёшься, я уже поняла. Я это почувствовала на себе.
— С тобой я не играл. Я был откровенен.
— Ой, а я как последняя дура ему поверила. И что я тебя не пристрелила в начале спектакля?
— Хорошо. Хочешь убить меня — копается в бутафорских вещах, достаёт пистолет — Вот, на, стреляй.
— Конечно, стреляй, какое великодушие. Мы же прекрасно знаем, что там холостые.
— Смотри вот, у меня есть один боевой. Я выбрасываю холостой и вставляю боевой — Достаёт воображаемый боевой патрон. — Мы ведь договорились, только, правда, никакой лжи. Всё, теперь стреляй на…
Она смотрит на пистолет.
— Я не могу.
— Тогда я сам — Направляет пистолет на себя. Она бросается к нему. Забирает пистолет. Начинается потасовка. Раздаётся выстрел. Они испуганно смотрят друг на друга.
— Ты, что дурак? Ты же мог убить себя.
— А ты, зачем бросилась, а если б я попал в тебя?
— Бросилась, потому, что ты идиот. Я ненавижу тебя — Уходит. Он за ней.
— Постой. Нет, ну как ты кинулась ко мне. Ты бы видела свои глаза. Сколько в них было жизни, они вспыхнули как молния. Ты величайшая актриса.
— А ты, лицо бледное, полное отрешения, от всего, ты просто ненормальный. Я буду последней идиоткой, если когда-нибудь соглашусь с тобой играть.
— Согласишься, обязательно согласишься. Скажу больше, так играть, ты можешь только со мной.
— Постой…
— Что?
— Мы ничего не забыли?
— Ах да, поклон.
Возвращаются, кланяются. Он берёт пистолет и стреляет в воздух. Из него, вылетает, конфетти.
Лол, или осторожно Лолита
Я подобрал её на дороге. Ночью. Шёл дождь. Она стояла вся мокрая и совершенно одна. Ей было лет пятнадцать, шестнадцать, не больше. Как я мог проехать мимо? Впрочем, я часто думаю, после всего, что произошло, если вернуть всё назад, остановился бы я ещё раз? Или проехал мимо? И когда я думаю об этом, я понимаю, что подобрал бы её снова.
Итак, ночь, дождь, пустынная улица и она, в спортивной куртке, короткой юбке, с дыркой на чулке и размазанной по лицу косметике. Я остановился, она посмотрела в окно.
— Куда?
— Туда где сухо и тепло.
— Понятно, садись — Она села, на переднее сидение. Её волосы, были как пылающий в ночи костёр. Всякий раз они вспыхивали в темноте, когда встречная машина освещала их светом фар. Несмотря на накладные ресницы, размазанную косметику, лицо у неё было обсолютно детским. Она была похожа на куклу, которую вытащили из воды — Сколько тебе?
— Не боись, уже можно.
— Что можно?
— Всё можно — Она достала сигареты.
— Здесь не курят.
— Я в окно.
— Ни в окно, ни за окно, нельзя.
— Ладно, всё равно промокла — Она выбросила сигарету за окно.
— Так куда тебя вести?
— Всё равно.
— Что значит всё равно.
— А то и значит, что всё равно? — Она повернулась ко мне, положив ногу на ногу, оголив ещё до конца не сформированные, но уже красивые стройные ноги — А вези меня сразу к себе.
— Куда?
— К себе, ты, что на ухо туговат? Или испугался?
— А дома тебя не хватятся?
— Нет дома. Ничего нет.
— Что значит, нет? А родители.
— В Египте родители.
— Как в Египте?
— Да так.
— А ты?
— А я здесь с тобой. Ну что возьмёшь к себе, или мне опять под дождь идти?
— Давай я тебя домой отвезу.
— Я ж говорю, нет дома.
— Как нет.
— Так, ключи я потеряла. Дверь не открыть.
— Значит надо ломать.
— Ага, там знаешь какая дверь.
— Что ж теперь на улице жить.
— Ничего, неделя осталась. Через неделю вернуться и откроют.
— Так тебе, что идти некуда?
— Ну, ты поражаешь своей сообразительностью.
— Ладно, поехали ко мне.
— Наконец то, созрел.
Я привёз её к себе. А что ещё мне оставалось? Выгнать её на улицу. В конце концов, ничего плохого я ей не сделаю. Поживёт недельку и домой. Всё ж лучше, чем на улице.
— Входи. Там ванна. Я сейчас найду тебе, что-нибудь сухое — Уже год как я жил один. Жена ушла от меня, оставив кучу своих вещей. Я не выбросил их только потому, что мне сложно было это сделать. Я вообще предпочитал не открывать дверцу её шкафа.
— Ух ты, а жена не заругает.
— Нет. Она теперь ругает другого.
— Так значит, ты свободен.
— Значит так.
— Я скоро.
— Есть хочешь?
— Да.
Я пошёл на кухню, и, проходя мимо ванны, увидел её в отражении зеркала. Она была тонкая и хрупкая, с распущенными волосами, и маленькой аккуратной грудью. Она стояла напротив зеркала, глядя на меня своими широко раскрытыми, по-детски наивными глазами. Я с силой толкнул дверь.
— Чёрт, ты что