«Мир Приключений» 1977 (№22) - Николай Коротеев

Жюль Верн «усовершенствовал» все виды транспорта — от сухопутных до воображаемых межпланетных.

Географическая фантастика свободно уживается с инженерной.

Герои «Необыкновенных путешествий» создают быстроходные машины, подводные и воздушные корабли, исследуют вулканы и глубины морей, проникают в недоступные дебри, открывают новые земли, стирая с географических карт последние «белые пятна».

Изобретатели, инженеры, строители — они воздвигают прекрасные города, орошают бесплодные пустыни, находят способы ускорять рост растений с помощью аппаратов искусственного климата, конструируют электрические приборы, позволяющие видеть и слышать на большом расстоянии, мечтают о практическом использовании внутреннего тепла Земли, энергии Солнца, ветра и морского прибоя, о возможности накопления запасов энергии и мощных аккумуляторах, изыскивают способы продления человеческой жизни и замены одряхлевших органов тела новыми, изобретают цветную фотографию, звуковое кино, автоматическую счетную машину, синтетические пищевые продукты, одежду из стеклянного волокна и немало других замечательных вещей, облегчающих жизнь и труд человека и помогающих ему преобразовывать мир. Ничего этого не было в XIX веке, и почти все это достигнуто в XX столетии.

Жюль Верн оставил неизгладимый след не только в истории литературы, но и в истории научной мысли.

Видные ученые, изобретатели, путешественники с благодарностью вспоминали, что юношеское увлечение Жюлем Верном помогло им найти призвание. Писали об этом К. Э. Циолковский, академик В. А. Обручев, конструкторы подводных лодок американец Саймон Лейк и французский инженер Лебеф, один из первых конструкторов дирижаблей Альберто Сантос-Дюмон, итальянский изобретатель радиосвязи Маркони, изобретатель бильдаппарата Эдуард Белин и создатель автожира Хуан де ля Сперва, путешественники Фритьоф Нансен, Свен Гелин, Жан Шарко, Ричард Бэрд, исследователь стратосферы и подводных глубин Огюст Пикар, исследователь пещер Норберт Кастере, исследователь вулканов Гарун Тазиев…

Этот список можно удлинить и другими славными именами.

Многие русские ученые увлекались Жюлем Верном не только в юности, но и сохранили любовь к нему до конца жизни.

Д. И. Менделеев называл французского писателя «научным гением» и не раз возвращался к «Путешествию капитана Гаттераса», роману, созвучному его интересам к проблемам освоения полярных земель.

Н. Е. Жуковский, основатель современной аэромеханики, держал у себя в библиотеке среди работ предшественников единственную беллетристическую книгу — «Робур-Завоеватель» Жюля Верна.

Поэт и ученый В. Я. Брюсов пропел ему восторженный гимн, как фантасту, предугадавшему грядущие пути научного и технического прогресса:

Я мальчиком мечтал, читая Жюля Верна,Что тени вымысла плоть обретут для нас,Что поплывет судно громадней «Грет-Истерна»,Что полюс покорит упрямый Гаттерас,Что новых ламп лучи осветят тьму ночную,Что по полям пройдет, влекомый паром, Слон,Что «Наутилус» нырнет свободно в глубь морскую.Что капитан Робюр прорежет небосклон.Свершились все мечты, что были так далеки.Победный ум прошел за годы сотни миль;При электричестве пишу я эти строки,И у ворот, гудя, стоит автомобиль…

Жюля Верна «обычно считают лишь развлекателем юношества, но в действительности он является вдохновителем многих научных исканий», заметил французский академик Жорж Клод, создавший вместе со своим сотрудником Бушеро опытную установку для использования термической энергии моря. На мысль об этом проекте ученого навели слова капитана Немо о возможности получать электрический ток от проводников, погруженных на разные глубины моря («Двадцать тысяч лье под водой», ч. 1, гл. 12).

Тридцать лет спустя после появления этого романа инженер Лебеф, построивший первую подводную лодку с двойным корпусом, назвал Жюля Верна соавтором своего изобретения: писателю принадлежит приоритет не только самой идеи двойного корпуса «Наутилуса», предохраняющего его от огромной силы давления водяного столба, но и обоснование гениальной догадки («Двадцать тысяч лье под водой», ч. I, гл. 13).

«Почти такое же влияние, как личная склонность, на мою любовь к пещерам оказала изумительная книга Жюля Верна «Путешествие к центру Земли», — писал Норберт Кастере. — Я перечитал ее много раз и признаюсь, что читаю и теперь с таким же захватывающим интересом, как когда-то в детстве».

«Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Ж. Верном, — писал К. Э. Циолковский. — Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы не встретила помощь со стороны науки».

Крупнейший советский палеонтолог и талантливый писатель-фантаст И. А. Ефремов сказал автору этих строк, что сильнее всего подействовали на его детское воображение и в какой-то степени повлияли на выбор профессии естествоиспытателя два романа Жюля Верна: «Путешествие к центру Земли» и «Двадцать тысяч лье под водой».

Подобными признаниями можно заполнить десятки страниц.

ЛЕГЕНДЫ. ЖЮЛЬВЕРНИАНА

Первые же опубликованные романы принесли Жюлю Верну громкую славу и сделали всенародным писателем.

«Чешские читатели стали поклонниками Жюля Верна так же, как его соотечественники — французские читатели, так же, как итальянские, немецкие и т. д. Может быть, только Тургенев так очаровал мир, как Верн», — писал 15 октября 1874 года в пражской газете «Народни листы» классик чешской литературы Ян Неруда.

Романы Жюля Верна немедленно переводились на иностранные языки и вызывали множество откликов в печати всего мира.

Особенно он был популярен в России. Познавательную ценность его сочинений, неистощимость фантазии, живой юмор и легкость изложения отмечали почти все рецензенты. Наиболее проницательные критики безошибочно улавливали суть его литературного новаторства.

Вот характерная выдержка из петербургского журнала «Вестник Европы»: «Обычная тема Жюля Верна — рассказы о фантастических путешествиях, обставленных, по возможности, правдоподобно. Но ко всему этому писатель присоединил совсем новый элемент: фантастичность его рассказов связана с настоящими и предполагаемыми в будущем успехами естествознания и научных открытий» (1882, февраль).

Встречались, правда, и другие оценки. Людям консервативного склада ума нелегко было преодолеть инерцию мышления, понять и принять писателя, изображающего научные открытия с опережением на несколько десятилетий.