Анатомия Меланхолии - Роберт Бёртон

приходит на мысль или чего они страшатся; вторая — falso cogitata loqui, — когда разговаривают сами с собой или бормочут какие-то невнятные, грубые звуки и речи, сопровождая их странной жестикуляцией, дабы откровенно выразить свои мысли и то, что у них на душе, своими словами и действиями, тем, например, как они смеются, плачут, молчат, бодрствуют, едят и пр.; третья же выражается в осуществлении на практике того, что они думают или говорят[2580]. Савонарола (rub. 11, tract. 8, cap. 1, de aegritud. capitis [раздел 2, трактат 8, гл. 1, о болезнях] подтверждает это примерно втом же духе: когда человек начинает выражать словами то, что у него на душе, или беспечно болтает, или перескакивает с одного на другое»[2581], что, по выражению Гордония[2582], не что иное, как nec caput habentia, nec caudam [речь без головы и без хвоста], он тогда еще на середине пути, «однако когда он начинает подобным же образом вести себя и осуществлять эти нелепости наяву, тогда он уже несомненно находится в состоянии меланхолии или даже безумия»[2583]. Подобное развитие меланхолии вы легко заметите у тех, кто предраспололжен к этому недугу: поначалу они ходят, улыбаясь про себя, а в конце хохочут во все горло; поначалу они предпочитают одиночество, а в конце общество людей для них уже просто непереносимо, если же они все-таки оказываются в какой-то компании, то ведут себя как сущие шуты гороховые, не ведающие ни здравого смысла, ни стыда; пребывая в состоянии полного безразличия, они нисколько не озабочены тем, что они говорят и как себя ведут, и все их поступки, слова, жесты либо неистовы, либо смехотворны. Поначалу его <меланхолика> ум занят его тревогами, и он не слушает вас; если вы сообщили ему какую-то историю, он в конце восклицает: «Что вы сказали?» — а в завершение что-то бормочет про себя, как это часто бывает со старухами и стариками, сидящими в одиночестве; потом они начинают неожиданно смеяться, издавать какие-то возгласы (гикать и кричать «Ату его!»), привлекая к себе внимание, или убегают и клянутся, будто видят или слышат актеров, бесов[2584], домовых, привидения, стараются произвести впечатление и важничают, а под конец становятся остроумными; и, подобно тому, о ком у поэта сказано, что у него saepe ducentos, saepe decem servos{1911} [то вдруг у него двести слуг, а то не больше десятка], он то жаждет наряжаться, то раздеваться, а то становится ко всему безразличен, бесчувствен, бестолков или безумен. Он воет, как волк, лает, как собака и неистовствует, как Аякс или Орест, ему чудятся звуки музыки и крики, которых никто другой не слышит[2585]. Он ведет себя, подобно тому[2586], кого упоминает Амат Лузитанский (cent. 3, cura 55), или той женщине в книге Спренгера[2587], которая говорила на многих языках и уверяла, что она одержима бесом, а еще подобно тому фермеру у Просперо Калениуса[2588], который учено рассуждал и спорил по поводу философии и астрономии со своим хозяином Александром Ахиллом в Болонье в Италии. Впрочем, я уже говорил об этом прежде.

Кто способен исчерпывающе рассказать об этих симптомах или установить правила их распознавания? Подобно тому как Эхо у Авзония{1912} обращается к художнику: Vane quid affectas и т.д. Глупец, чего ты хочешь? если тебе надобно нарисовать меня, нарисуй голос, et similem si vis pingere, pinge sonum, — если вы хотите описать меланхолию, опишите фантастические причуды, больное воображение, суетные мысли, и притом такие несходные, — но кому это под силу? Из двадцати четырех букв невозможно составить большее разнообразие слов на различных языках, нежели разнообразие симптомов, которые причуды меланхолии порождают у разных людей. Они беспорядочны, непостижимы и до того бесконечны, что сам Протей и тот не столь многолик; вы можете с тем же успехом приготовить новый наряд для Луны, с каким постигните истинный нрав меланхолика, или с такой же быстротой уловить движение птицы в воздухе, с какой проникните в душу человека, в душу меланхолика. До такой степени эти симптомы, говорю я, непостоянны, разнообразны, смешаны с другими недугами. Подобно тому как перепутаны ее виды (что я уже показал[2589]), так же перемешаны и симптомы; подчас с головной болью, худосочием, водянкой, каменной болезнью, как вы можете сами убедиться по тем нескольким примерам и иллюстрациям, которые собраны Гильдесгеймом (Spicel. 2 [Жатва, 2])[2590], или с головной болью, эпилепсией, приапизмом — у Меркуриалиса (consil. 110, cap. 6 et 11 [совет 118, гл. 6 и 11]), с подагрой, caninus appetitus [собачьим аппетитом] — у Тринкавелли (consil. 12, lib. 1, consil. 49 [совет 12, кн. I, совет 49]), c падучей, головной болью, головокружением, ликантропией и пр. — у Монтано (consil. 26 etc., 23, 234, 249 [советы 26 и т. д., 23, 234, 249]), а также с подагрой, перемежающейся лихорадкой, геморроем, каменной болезнью и пр. — смотрите у Ю. Цезаря Клодина (consil. 4, consil. 89 et 116 [совет 4, консультации 89 и 116]). Кто в состоянии различить подобные симптомы меланхолии, столь перемешанные с другими, или применить их к различным разновидностям, или ограничить, соединив в едином методе? Признаюсь, это нелегкое дело, тем не менее я расположил их по своему разумению, как мог, и продолжу нисходить ко все более подробному их рассмотрению соответственно их разновидностям. Ибо до сих пор я рассматривал их в более обобщенном перечне или обобщенных выражениях, рассуждая беспорядочно о таких обычных признаках, которые встречаются у авторов. Не потому, что все их можно обнаружить у одного человека, ибо это означало бы изображать чудовище или химеру, а не человека, но потому, что некоторые признаки — у одного, некоторые — у другого, и притом либо последовательно, либо в разное время.

Я намерен самым тщательным образом выразить и сообщить об этом, но не затем, чтобы укорять любого из этих несчастных или позубоскалить (я скорее жалею их), а для того, чтобы лучше распознать и применить к ним какие-то лекарства, а еще с целью показать, что самые добродетельные и здоровые из нас пребывают в большой опасности, а посему в сколь большой мере мы должны опасаться нашего собственного неустойчивого положения, не забывать о своих горестях и суетности, проверять и смирять себя, взывая к Господу и умоляя Его о милосердии; нам нет нужды искать плети, дабы