История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 И в хозяйственном отношении Римская империя до этого времени, конечно, еще не клонилась к упадку, как об этом часто до сих пор еще пишут и говорят. Все страны, расположенные вокруг Средиземного моря, образовывали единый хозяйственный район с трудолюбивым, деятельным населением. В течение целых двухсот лет внутренний мир лишь изредка нарушался, и корабли бороздили из конца в конец не только все Средиземное море, но даже Черное море и океан, не тревожимые злыми врагами торговли - пиратами. Рабство постепенно уменьшалось, так как внешние войны лишь изредка доставляли новых рабов. Уступая необходимости, крупные земельные собственники вновь разделили свои латифундии на мелкие участки, распределив их между арендаторами или колонами. Вместо бессемейных орд рабов на землю все больше и больше садились семьи, которые взращивали детей и тем увеличивали численность населения. Даже знатные семьи начинали переселяться из города в деревню, образуя здесь небольшие хозяйственные и культурные центры. В то время как раньше более или менее крупное значение имели лишь приморские города, теперь выросло много городов, лежавших на реках внутри страны. Поколение за поколением люди строились на сети дорог, которая становилась все гуще и гуще. Громадный административный аппарат, объединявший все государство, функционировал в строгом порядке. Гнет военных повинностей, как мы это уже видели, был не только невысоким, но даже незначительным.

 Если мы зададим вопрос о духовно-нравственном состоянии римского населения, то, конечно, нельзя будет даже и говорить о каком-либо вырождении. К последним крупным фигурам собственно древнего мира - Сенеке, Плинию, Тациту - и к великим юристам непосредственно примыкают отцы христианской церкви в эпоху ее образования.

 Даже сама гражданская война не обнаруживает в людях ничего старчески дряхлого. Ряд в высшей степени значительных и способных людей - Декий, Клавдий, Аврелиан, Проб, Диоклетиан - один за другим поднимаются на императорский престол. Рим далеко еще не обеднел крупными личностями, государственными людьми и полководцами. Эти императоры были не хуже своих предшественников.

 Таким образом, во всех этих явлениях мы не должны искать причин падения империи. Цветущая и прогрессивно развивавшаяся хозяйственная жизнь не могла вдруг и на длительное время резко изменить свой облик, дав внезапно совершенно противоположную картину, да и сам характер римского народа не мог сам по себе настолько измениться, чтобы государство распалось. Здесь скорее происходит крупное политическое изменение, которое находит свое яркое выражение в самом мощном орудии политики - в армии.

 Римская мировая держава в эпоху своего наивысшего расцвета не смогла создать твердую самодовлеющую верховную власть. Римская императорская власть была похожа на современные наследственные династии. С самого начала в ней принцип наследственности находился в противоречии с первоначальным моментом - с притязанием полководца, каковым был Цезарь, основавший эту власть. Довольно долго оставалось даже неясным, будет ли его преемником один из его полководцев - Антоний - или его кровный наследник - Октавиан. И это внутреннее противоречие никогда не было преодолено и не могло быть преодолено. Право наследования вкладывало скипетр власти в руки неспособных и несносных людей, а провозглашение императором во время народных волнений в столице сенатом или преторианцами, или же легионами всегда носило характер произвола и узурпации. Против одной узурпации поднималась другая. Довольно удивительным, свидетельствующим о политическом таланте римского народа, является то, что в течение целых полутораста лет после того, как вымерла династия Юлиев, удавалось, - благодаря соглашениям и компромиссам главным образом между армией и сенатом, - постоянно все снова и снова устанавливать власть общепризнанного императора, создавая, таким образом, твердый порядок. Когда же этого, наконец, не удалось больше сделать, то в результате наступил кризис, который и привел к окончательному крушению. Основным моментом здесь является перемена, произошедшая в армии.

 Как мы уже видели, залогом единства армии было то обстоятельство, что первоначально ядро войск - легионы - составлялось из римских граждан, к которым присоединялись различные иноземные войсковые части. Затем пополнение легионов постепенно стало уделом провинций, а италики сохранили за собой лишь преторианскую гвардию, но, пройдя здесь свой учебный стаж, они поставляли из своей среды большую часть центурионов для легионов. И легионы мирились с этим, так же как и провинции мирились вообще с господством Рима, ибо на этом господстве основывалась империя. Если уже при Тиберии во время одного восстания в Галлии однажды указывалось на то, что в своей основе римский плебс стал уже невоинственным и что сила римского войска покоилась на негражданах100, то все же государственная мысль основывалась на Риме, а политическая мысль - сильнее, чем одна только военная. Теперь же это римское господство, существовавшее в течение ряда поколений, романизовало самые провинции. И внутренняя причина господства Рима перестала существовать, сама себя упразднив. Возвышение императора Септимия Севера указывает на восстание провинций против господства италиков. Император приказал казнить италийских центурионов, упразднил италийский преторианский корпус и заменил его избранными из легионов.

 Если бы действительно была полностью проведена романизация провинций, то эта перемена означала бы не ослабление, но усиление армии. Однако, наряду с этим процессом и при романизации провинций здесь все еще сохранялась некоторая доля варварства и национальной обособленности, что влекло за собой ослабление единства армии, а также и то, что при переворотах иллирийцы или африканцы, восточные или западные народы, обнаруживали себя в качестве таковых, заставляя считаться с собою, стремясь к власти, и тем самым не давали возможности установить длительный и прочный порядок.

 Тот факт, что многие императоры, быстро следуя один за другим, часто менялись на троне, стал с этого времени указывать на болезненное состояние армии, на лихорадку с высокой температурой, которая в короткий срок подкашивает силы человека, бывшего совсем недавно здоровым. Легионы сознавали свое право избирать императора, ставя при этом свои условия. 1лавной задачей римских государственных деятелей было после каждого потрясения - и несмотря на него - поддерживать дисциплину и снова ее восстанавливать. Это было возможно лишь в том случае, если между отдельными восстаниями были более или менее длительные промежутки, во время которых сильная рука твердой власти заставляла признавать свой авторитет и с собой считаться. Этого постоянно удавалось достигать в течение первых двух столетий. Но теперь наступило такое время, когда толчок следовал за толчком. Солдаты потеряли чувство того, что они зависят от императора, а императоры стали зависеть от солдат. Непрерывная смена провозглашений и убийств императоров, постоянная гражданская война и переход от одного правителя к другому разрушили тот цемент, который скреплял до этого времени твердое здание римской армии - дисциплину, которая составляла боевую ценность этих легионов. Императоры, пытавшиеся удержать и вновь восстановить дисциплину, - Пертинако, Постумий, Аврелиан, Проб, - были именно вследствие этого убиты.

 Но гражданская война, в связи с внезапно развившимся естественным процессом, влекла за собой и хозяйственную катастрофу, которая вовлекла в свой водоворот римское военное дело и в конце концов поглотила его. Существенным элементом всякой высокой культурной жизни является благородный металл, который, будучи отчеканен в форме монеты, приводит в движение хозяйственные силы социального организма. Античная культура и римское государство были бы так же немыслимы при отсутствии большого количества золота и серебра, как и при отсутствии большого количества железа. В частности, содержать большое постоянное войско можно было лишь на базе денежного хозяйства. Налоги, собиравшиеся с населения внутренних провинций, давали возможность держать на границах легионы, которые со всех сторон охраняли государство от варваров. Но в III столетии стал ощущаться недостаток в благородных металлах. Источники нам прямо не указывают на то, каким образом это произошло. Во все эпохи замечается довольно значительная убыль в драгоценном металле вследствие стирания и полировки, а также вследствие того, что металл теряется, прячется и погибает во время пожаров и кораблекрушений. Плиний же сообщает нам, что очень много золота и серебра ушло в Индию и в Китай, с которыми поддерживалась значительная, но почти совершенно пассивная торговля, что подтверждается и монетами, которые даже в наши дни были найдены в этих странах. Уже Тиберии жаловался на то107, что римляне отдавали свои деньги чужим народам за драгоценные камни, а при Веспасиане ввоз с Востока равнялся не менее чем 100 млн. сестерций (22 млн. марок) в год. Таким образом, за два столетия, протекших от Августа до Септимия Севера, около 4 млрд. марок благородного металла могло утечь из Римской империи в Индию и в Восточную Азию108. В китайских хрониках написано, что в Небесную империю прибыл посол от императора Ан-Туна. Может быть, это был римский купец, живший при Антонине Пии.