Властелин Хаоса - Роберт ДЖОРДАН

Жаль, что он не может ощущать боль ал’Тора, – а тот испытывает боль. Пока это всего лишь мелкие уколы, но ничего, вода камень точит. Всему свое время. Вот, например, Белоплащники, они весьма решительно настроены против этого Возрожденного Дракона. Губы Фейна искривились в ухмылке. Конечно, надо быть начеку. Маловероятно, чтобы Найол полюбил ал’Тора больше, чем Элайда, но когда дело касается этого ненавистного Ранда ал’Тора, ничто нельзя считать само собой разумеющимся. Но ничего, вещи из Аридола, поднесенные им обоим, подействовали на них; своим матерям они, возможно, еще и поверят, но уж Ранду ал’Тору – никогда.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал юный Первин Белман, следом за ним вошла его мать. Нан Белман, женщина привлекательная, хотя теперь Фейн редко обращал внимание на женщин, была Приспешницей Темного. Принесенные обеты она считала лишь способом дать выход природной злобности, так оно и было, покуда на ее пороге не появился Падан Фейн. Она и его считала Приспешником, занимавшим высокое положение в советах. Какая чушь, любой из Избранных с радостью убил бы его на месте. Эта мысль заставила Фейна захихикать.

И Первин, и его мать оробели при виде Мурддраала, но парнишка оправился первым и, пока женщина еще переводила дыхание, подбежал к Фейну.

– Мастер Мордет, мастер Мордет, – пританцовывая от нетерпения, заверещал выряженный в краснобелый кафтанчик мальчик, – у меня для вас новость, хорошая новость.

Мордет? Разве он пользовался здесь этим именем? Порой ему бывало нелегко вспомнить, какое из имен он носит сейчас. Спрятав кинжал за пазуху, он изобразил приветливую улыбку:

– В чем дело, паренек?

– Сегодня утром кто-то пытался убить Возрожденного Дракона. Какой-то человек прошел мимо всех этих айильцев прямо в покои Лорда Дракона, но в конце концов его убили.

Фейн почувствовал, как улыбка переходит в оскал. Пытался убить ал’Тора? Ал’Тор принадлежит ему и должен умереть только от его руки! пройти мимо айильцев мог только…

– Серый Человек!

А послать Серого Человека мог только один из Избранных. Опять! Неужели они вечно будут становиться у него на пути?!

Ярость требовала выхода, и Фейн почти непроизвольно провел рукой по лицу мальчика. У того выкатились глаза, а все тело затряслось так, что застучали зубы.

Фейн и сам не понимал сути того, что умел вытворять. Часть его силы, наверное, была получена от Темного, часть же – из Аридола; эти способности стали постепенно проявляться после того, как он уже перестал быть Паданом Фейном Он просто знал, что может сделать и при каких обстоятельствах.

Бросившись на колени перед креслом, Нан ухватилась за полу его кафтана.

– Пощадите, мастер Мордет! – взмолилась она. – Помилуйте его! Он всего лишь ребенок! Всего лишь ребенок!

Склонив голову набок, он с интересом посмотрел на женщину. А она довольно хороша. Ногой он оттолкнул ее в сторону и встал. Мурддраал, украдкой наблюдавший за этой сценой, отвел взгляд в сторону. Он хорошо знал все эти Фейновы… штучки.

Вскочил Фейн потому, что от возбуждения не мог усидеть на месте. Падение ал’Тора должно стать делом его рук, его, а не Избранных! Как добраться до него, как причинить боль его сердцу? Есть, конечно, эти болтушки в «Кулэйновом псе», но уж коли Ранд пальцем не пошевелил, когда беда грозила всему Двуречью, то наверняка не слишком обеспокоится, ежели Фейн спалит гостиницу с этими двуреченскими дурехами. Но с кем ему, Фейну, приходится работать? Кто у него есть? Горстка оставшихся с ним бывших Чад Света, Мурдраал, стая троллоков, укрывшаяся за городом, да несколько Приспешников Темного – здесь, в Кэймлине, и по дороге в Тар Валон. И что любопытно, в последнее время он стал отличать этих Приспешников, даже тех, которые только намеревались принести обеты Тени, от всех прочих людей. Словно у каждого из них клеймо на лбу.

Нет! Не то. Фейн попытался сосредоточиться, очистить сознание от всего постороннего. Взгляд его упал на женщину, которая что-то лепетала, склонившись над своим сыном. Как будто ее хлопоты могли помочь. Фейн и сам не знал, как этому помочь. Может, мальчишка и выживет – в этот фокус Фейн не вложил всю свою душу.

Отвлечься, вот что сейчас нужно. Чем бы отвлечься? А вот хорошенькая женщина… Как давно у него была женщина?

Улыбнувшись, он взял Нан за руку. Надо же оторвать ее от этого дурацкого мальчишки.

– Пойдем со мной. – Голос его зазвучал совсем по-другому, внушительно, и даже лугардский акцент пропал, хотя сам он этого, как всегда, не заметил.

– Думаю, ты знаешь, как подобает выказывать истинное почтение. Угодишь мне, и я не сделаю тебе ничего дурного.

Отчего она упирается? Фейн недоумевал, ведь он так прекрасен и очарователен! Придется причинить ей боль И виноват в этом будет ал’Тор.

Глава 29

ОГОНЬ И ДУХ

Остановившись в тени перед Малой Башней, Найнив тщательно утерла лицо давно уже влажным носовым платком и спрятала платок в рукав. Проку от того было немного – пот сразу же выступил снова, но там, в доме, она хотела выглядеть как можно лучше. Казаться невозмутимой, безмятежной, исполненной достоинства. Только вот надежды на это почитай что нет. В висках у нее стучало, и ее так мутило, что поутру она даже смотреть не могла на завтрак. Конечно, все это из-за жары, но какая разница, если больше всего на свете ей хотелось лечь, свернуться клубочком и умереть. В довершение ко всему ее просто изводило проклятое чувство погоды: по всем признакам это раскаленное солнце должны были скрывать черные грозовые тучи.

Лениво прохаживающиеся перед входом в Малую Башню Стражи мало походили на караул, тем не менее, это был караул, и самый настоящий. Глядя на них, Найнив вспомнила о виденных ею в Тирской Твердыне айильцах: те тоже чем-то походили на волков. Из Малой Башни выскочил мужчина и заспешил по улице – лысый, с квадратным лицом, не выше Найнив, но очень широкоплечий. Над плечом его торчала рукоять меча. Это был Джори, связанный узами Стража с Морврин.

Мимо, направляя коня прямо на толпу, проехал бритоголовый, с одной лишь прядью волос на макушке, Уно. Он был закован в сталь, но даже при этом жара его почти не тревожила. Он изогнулся в седле, чтобы взглянуть на Найнив единственным глазом, и лицо его помрачнело. Ну, конечно, Бергитте проболталась. Всякий раз, встречаясь с Найнив, этот человек ждал, что его попросят раздобыть лошадей. И, по правде сказать, она уже была готова к этому. Даже Илэйн не стала бы утверждать, что они делают здесь что-то путное.

Уно заехал за угол, и Найнив вздохнула, с неохотой сознавая, что все время пытается оттянуть момент, когда придется войти. Мирелле, наверное, там. Вытерев в очередной раз лицо, Найнив хмуро посмотрела на свою покрасневшую, со сморщившейся кожей руку – чисткой кастрюль она занималась уже одиннадцать дней, а оставалось еще двадцать девять! – и вошла.