Сёгун - Джеймс Клавелл

Грохот стих. Земля опять стала неподвижной. Наступила тишина.

Они стояли на четвереньках и беспомощно ждали, что этот ужас начнется снова. Блэксорн, обливаясь потом, попробовал встать.

— Ие, — Торанага сделал ему знак оставаться в прежней позе, его лицо было в грязи, на виске, где он ударился о скалу, виднелась глубокая рана.

Все тяжело дышали, груди вздымались, во рту скопилась желчь. Охрана приходила в себя. Некоторые побежали в сторону Торанаги.

— Ие! — прокричал он. — Мате! — Ждать!

Они повиновались и опять опустились на четвереньки. Ожидание, казалось, тянется вечно. Но вот на дереве закричала какая-то птица и наполнила воздух своими криками. Ее поддержала другая. Блэксорн потряс головой, чтобы освободить глаза от пота. Он увидел свои поломанные, кровоточащие ногти, которыми он хватался за землю. Потом заметил в траве муравья, еще одного. И еще. Они начали искать пищу.

Все еще напуганный, он сел на пятки:

— Когда все это кончится?

Марико не ответила. Она была загипнотизирована этой трещиной в земле. Он потряс ее:

— У вас все нормально?

— Да, да, — сказала она, почти не дыша. Ее лицо было вымазано грязью. Кимоно изорвано и испачкано. Сандалий и одного носка не было. И зонтика. Он помог ей отойти от края расщелины. Она все еще не могла говорить.

После этого он поглядел на Торанагу:

— Укага дес ка?

Торанага не мог говорить, его грудь судорожно поднималась и опускалась, руки и ноги были в кровоточащих царапинах. Он показал рукой. Трещина, которая чуть не поглотила его, была теперь узкой канавкой в почве. На севере она снова раскрывалась до ширины оврага, но уже была не так широка, как раньше, и гораздо менее глубока.

Блэксорн пожал плечами:

— Карма.

Торанага встал, громко прочистил горло, а затем поток проклятий огласил окрестности. Неистово ругаясь и гримасничая, Торанага принялся бегать вдоль канавы. Он размахивал руками, кричал, плевался, совершая неописуемые прыжки.

Трагикомизм ситуации потряс Блэксорна, а нелепый вид Торанаги окончательно добил его. Блэксорн разразился хохотом, он, наконец, почувствовал, что остался в живых. Глядя на него, засмеялись Торанага и Марико.

Торанага сделал знак Блэксорну приблизиться и пошел к расщелине, освободив набедренную повязку. Смех снова разобрал его. Блэксорн тоже снял набедренную повязку, и они вдвоем пытались помочиться в трещину. Но ничего не получилось, не пролилось ни капельки. Они очень старались, это их еще больше развеселило. Наконец они преуспели в своем деле, и Блэксорн присел, собираясь с силами, опираясь на руки. Когда он немного оправился, он повернулся к Марико:

— Это землетрясение — хороший знак, Марико-сан?

— До следующего удара да, — она продолжала счищать грязь с руки и кимоно.

— Это всегда так бывает?

— Нет. Иногда оно бывает еле заметным — просто легкий толчок. Порой серии ударов следуют друг за другом, подчас они повторяются через несколько часов или дней. В другой раз бывает только один удар. Вы никогда не знаете наперед, Анджин-сан. Это карма.

Охрана с каменными лицами, не двигаясь, следила за ними, ожидая приказа Торанага. На северной стороне холма, там где были сделаны временные навесы лагеря, бушевал пожар. Самураи боролись с пожаром и раскапывали каменную осыпь, ища погребенных под ней. На восточной — Ябу, Оми и Бунтаро стояли со своими людьми у дальнего конца трещины, невредимые, если не считать ушибов, и тоже ждали приказаний. Игураши исчез, его поглотила земля.

Блэксорн задумался. Его самоуничижение прошло, и он чувствовал себя довольным и счастливым. Он пытался сосредоточиться на своем самурайстве, на поездке в Эдо, своем корабле, войне, Черном Корабле, снова возвращался к самурайству. Мысли его перескакивали с одного на другое. Он взглянул на Торанагу, и ему захотелось задать ему тысячу вопросов, но он заметил, что дайме поглощен своими думами, и отвлекать его было бы невежливо. Он с удовольствием подумал, что для этого еще будет достаточно времени, и посмотрел на Марико. Она приводила в порядок лицо и волосы. Блэксорн деликатно отвернулся, растянулся на земле и стал смотреть в небо, земля согрела ему спину, он мог спокойно ждать.

Торанага заговорил с ним на этот раз серьезно:

— Домо, Анджин-сан, нех? Домо.

— Досо, Торанага-сама. Нено мо. Хомбун, нех? — Пожалуйста, Торанага-сама, ничего особенного. Это мой долг.

Потом, не находя нужных слов и желая быть точным, Блэксорн сказал:

— Марико-сан, не объясните ли вы мне. Кажется, я понимаю теперь, когда вы и господин Торанага говорите о карме и о том, что глупо беспокоиться о том, что есть, что существует. Многое прояснилось. Я не знаю почему — может быть, потому, что я никогда не был так испуган, может быть, это прояснило мне голову, но, кажется, я кое-что понял. Например, старый садовник. Да, это была моя ошибка, и я был на самом деле виноват, и я, конечно, сожалею, но это была ошибка, не умышленный выбор таких поступков. Так уж случилось, и с этим ничего не сделаешь. Минуту назад мы все чуть не погибли. И все беспокойства и сердечная боль были напрасны, не так ли? Карма. Да, я понимаю теперь, что такое карма.

Она перевела это для Торанаги.

Он сказал:

— Чудесно, Анджин-сан. Карма — начало знания. Дальше идет терпение. Терпение очень важное качество. Сильные люди — терпеливые, Анджин-сан. Терпение — значит сдерживание себя при семи чувствах: ненависть, любовь, радость, беспокойство, гнев, огорчение, страх. Если вы не даете себе воли в выражении этих семи чувств, вы терпеливы, тогда вы скоро поймете характер всех вещей и будете в гармонии с вечностью.

— Вы верите в это, Марико-сан?

— Да, очень. Я также пытаюсь быть терпеливой, но это очень трудно.

— Согласен. Это также ваша гармония, ваше «спокойствие», да?

— Да.

— Скажите ему, я думаю, что он прав, в том, что он сделал для старого садовника. Раньше я не верил, не от всего сердца. Скажите ему это.

— В этом нет нужды, Анджин-сан. Он знал об этом до того, как вы стали… таким вежливым.

— Как он узнал?

— Я сказала вам, что он самый мудрый человек в мире.

Он ухмыльнулся.

— Вот, — сказала она, — вы опять кажетесь молодым, — и добавила по-латыни: — Ты опять стал самим собой и лучше, чем был прежде!

— А ты красивая, как всегда.

Ее глаза потеплели, и она отвела их от Торанаги. Блэксорн заметил это и отметил ее осторожность. Он встал на ноги и посмотрел вниз в извилистую глубину трещины. Вдруг он спрыгнул вниз и исчез.

Марико сразу вскочила, испугавшись, но Блэксорн быстро оказался на поверхности. В руках у него был меч Фудзико. Он был все еще в ножнах, хотя и грязный и исцарапанный. Его короткий меч исчез.