Сёгун - Джеймс Клавелл

— Вы верите в это, Марико-сан?

— Да, очень. Я также пытаюсь быть терпеливой, но это очень трудно.

— Согласен. Это также ваша гармония, ваше «спокойствие», да?

— Да.

— Скажите ему, я думаю, что он прав, в том, что он сделал для старого садовника. Раньше я не верил, не от всего сердца. Скажите ему это.

— В этом нет нужды, Анджин-сан. Он знал об этом до того, как вы стали… таким вежливым.

— Как он узнал?

— Я сказала вам, что он самый мудрый человек в мире.

Он ухмыльнулся.

— Вот, — сказала она, — вы опять кажетесь молодым, — и добавила по-латыни: — Ты опять стал самим собой и лучше, чем был прежде!

— А ты красивая, как всегда.

Ее глаза потеплели, и она отвела их от Торанаги. Блэксорн заметил это и отметил ее осторожность. Он встал на ноги и посмотрел вниз в извилистую глубину трещины. Вдруг он спрыгнул вниз и исчез.

Марико сразу вскочила, испугавшись, но Блэксорн быстро оказался на поверхности. В руках у него был меч Фудзико. Он был все еще в ножнах, хотя и грязный и исцарапанный. Его короткий меч исчез.

Он встал на колени перед Торанагой и предложил ему свой меч, как и полагается предлагать его:

— Дозо, Торанага-сама, — сказал он просто. — Кара самурай ни самурай, нех? — Пожалуйста, господин Торанага, от самурая самураю.

— Домо, Анджин-сан, — владыка Кванто принял меч и засунул его за пояс. Потом он улыбнулся, наклонился вперед и сильно хлопнул Блэксорна по плечу. — Томо, нех? — Друг, да?

— Домо, — Блэксорн оглянулся назад. Его улыбка исчезла. Облачко дыма плыло над склоном выше деревни. Он спросил Торанагу, нельзя ли ему пока уйти, чтобы узнать, все ли в порядке у Фудзико.

— Он говорит да, Анджин-сан. И мы должны будем навестить его в крепости перед заходом солнца, чтобы вместе поужинать. Есть несколько вопросов, которые он хочет обсудить с вами.

Блэксорн возвращался в деревню. Она была разрушена, поворот дороги невозможно было узнать, вся поверхность изуродована. Но лодки были целы. Многие пожарища еще тлели. Жители деревни носили ведра с песком и водой. Он завернул за угол. Дом Оми пьяно покосился на одну сторону. На месте его дома были сгоревшие обломки.

Глава тридцать девятая

Фудзико была ранена. Нигатсу, ее служанка, погибла. Первый же удар обрушил центральные столбы дома, углы кухонной печи осыпались. Фудзико и Нигатсу придавило одним из упавших брусьев, пламя превратило служанку в живой факел. Фудзико удалось выбраться из-под бруса. Убило также одного из детей повара, остальные слуги отделались только ушибами и вывихнутыми конечностями. Все были вне себя от радости, когда увидели живого и невредимого Блэксорна.

Фудзико лежала на футоне около оставшейся неповрежденной садовой ограды, в полубессознательном состоянии. Когда она увидела, что Блэксорн жив-здоров, она чуть не расплакалась:

— Я благодарю Будду, что вы не пострадали, Анджин-сан, — едва смогла она произнести.

Все еще находясь в полушоке, она пыталась встать, но он приказал ей не двигаться. Ее ноги и низ спины были очень сильно обожжены. Около нее уже хлопотал доктор, накладывая ей повязки, смоченные в чае и настоях целебных трав, чтобы унять боль. Блэксорн заметил, как он сосредоточен, и подождал, пока доктор не кончит, потом спросил у него наедине:

— Фудзико-сан, ен ка? — Госпожа Фудзико поправится?

Доктор пожал плечами:

— Хай. — Его губы снова раздвинулись, обнажая выступающие зубы. — Карма, понимаете?

— Хай, — Блэксорн видел достаточно много обгоревших матросов, чтобы знать, как опасны всякие сильные ожоги. Открытые раны почти всегда воспалялись, так как нечем было остановить инфекцию.

— Я не хочу, чтобы она умерла.

— Досо?

Он сказал это по-японски, и доктор уверил его, что госпожа наверняка поправится. Она молодая и сильная.

— Сигата га наи, — сказал доктор и приказал служанкам поддерживать бинты Фудзико влажными, дал настой трав Блэксорну от его царапин, сказал ему, что скоро вернется, потом поспешно отправился вверх по склону холма в сторону поврежденного дома Оми.

Блэксорн стоял у своих главных ворот, которые оказались целыми. Стрелы Бунтаро все еще торчали в левом столбе. Он рассеянно потрогал их:

— Карма, что она обгорела, — печально подумал он. Он повернулся к Фудзико и распорядился, чтобы принесли чай. Блэксорн напоил ее и держал ее за руку, пока она не заснула или не сделала вид, что спит. Вокруг кипела работа, его слуги собирали все, что можно было спасти, работали быстро, им помогали жители деревни. Все знали, что скоро должны пойти дожди. Четверо мужчин пытались поставить временный навес.

— Досо, Анджин-сан, — повар предложил ему свежий чай, пытаясь придать своему лицу менее грустное выражение — погибшая девочка была его любимицей.

— Домо, — ответил Блэксорн. — Сумимасен. Я очень сожалею.

— Аригато, Анджин-сан. Карма, да?

Блэксорн кивнул, взял чай и притворился, что не замечает горя повара, чтобы тот не стыдился его. Потом к ним на холм поднялся самурай, передал приглашение Торанаги Блэксорну и Фудзико ночевать в крепости, пока не будет отстроен заново их дом. Прибыло два паланкина. Блэксорн заботливо устроил ее в один из них и отправил со служанками. Свой паланкин он отпустил, сказав, что скоро придет.

Начался дождь, но он не обратил на него внимания, он смотрел на сад, которым уже привык любоваться. Теперь все это имело вид места побоища. Маленький мостик был сломан, пруд вытек, ручеек исчез.

— Неважно, — сказал он, ни к кому не обращаясь, — горы живы.

Ёки-я говорил ему, что сад должен устраиваться вокруг камней, что без них сад пустой — просто место для выращивания растений.

Один из камней был угловатый и самый обычный на вид, но Ёки-я с таким искусством расположил вокруг него цветы и травы, что если на него долго и внимательно смотреть перед заходом солнца, то из скрытых в его глубине прожилок и кристаллов начинал литься красноватый свет и можно было увидеть целый горный хребет с манящими долинами и глубокими озерами и, далеко вдали, зеленеющий горизонт с надвигающейся там ночью.

Блэксорн дотронулся до камня:

— Я назову тебя Ёки-я-сама, — сказал он.

Это обрадовало его, и он понял, что Ёки-я жив, старик тоже был бы очень рад. Даже если он мертв, может быть, он все равно знает. Блэксорн сказал себе, наверное, его ками теперь здесь. Синтоисты верили, что, когда они умирали, они становились ками…

— Что такое ками, Марико-сан?

— Ками необъяснимо, Анджин-сан. Это похоже на дух, но это не дух, как душа, но не душа. Может быть, это бесплотная сущность вещи или человека… вы знаете, человек становится ками после смерти, но дерево, камень или растение, картина — тоже ками. Они существуют между небом и землей и навещают землю богов или покидают ее в одно и то же время.