Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро

пожелал «заняться очищением от позора ордена Леопольда», имея в виду награду Кука за работу на «Бельжике»[317]. В Бельгию был направлен специальный человек, но он вернулся ни с чем.

Похожую попытку по поводу датских наград – почетного диплома доктора философии и золотой медали Королевского географического общества – предпринял генерал Хаббард весной 1914 года. Ответ датского министра Константина Бруна, к которому обратился Хаббард, выглядел путаным и сопровождался словами, что переданные сведения не могут быть разглашены без его специального разрешения.

30 апреля 1914 года сенатор Пойндекстер внес резолюцию, констатирующую, что доктор Кук открыл Северный полюс. По мнению Пойндекстера, Конгресс должен был выделить 300 долларов на изготовление специальной золотой медали, которой следовало наградить Кука, объявив ему благодарность. Сенатор заявил: «Конгресс исследовал доказательства Роберта Пири. Было бы абсолютно правильно аналогичным образом исследовать и доказательства Фредерика Кука. Если совершена несправедливость и ему отказано в заслуженной награде, то мы должны сейчас воздать ему необходимые почести».

Адвокат Кука потребовал наложить арест на имущество Пири в связи с 56 исками о возмещении ущерба, накопившимися с 1910 года, общей суммой в 35 000 долларов. Почти одновременно Рудольф Франке обратился в Министерство юстиции США с просьбой о компенсации ущерба, нанесенного ему Пири в 1908 году в Эта. Похищенная собственность оценивалась в 40 000–50 000 долларов, Пири и Бриджмен в письме были названы «двумя преступниками».

23 июня Чарльз Смит, конгрессмен от штата Нью-Йорк, где жил доктор Кук, от имени Конгресса представил документ, предлагающий военно-морскому министру Джозефусу Дэниелсу подготовить материалы, на основании которых Конгресс смог бы определить, кто же на полюсе был первым. Однако министр ответил, что его ведомство никогда не проводило исследований по поводу открытия Северного полюса и не может высказать компетентное мнение по этому вопросу.

В создавшейся неприятной обстановке Хаббард пригласил на работу в качестве личного лоббиста Пири адвоката Люсьена Александера, который расторопно предпринял контрдействия. Резолюция Пойндекстера, направленная в библиотечный комитет, беззвучно умерла, о бумаге Смита забыли. За Фредериком Куком по-прежнему следили, и настолько тщательно, что «на основании существующего досье Пири можно восстановить практически каждодневный подробный график передвижений Кука в период с июля по декабрь 1914 года».

Агенты Хаббарда находили имена гражданских лидеров, издателей газет, священников, менеджеров сети «Чатокуа», директоров эстрадных театров в местностях, где доктор Кук предполагал читать лекции. И все эти люди по почте получали «Истину».

Пири готовил вопросы, которые на лекциях должны были задавать «заинтересованные» люди. Он советовал им не касаться технической стороны, а концентрироваться на данных Кука, составлять вопросы, «тщательно продумывая их формулировку, чтобы максимально уменьшить для него [Кука] возможность уклониться от сути, в чем он большой мастер». Однако доктор легко распознавал «засланных казачков» и обличал их как прислужников генерала Хаббарда, которого теперь остроумно называл «пресс-атташе Пири». Диалог если и возникал, то затухал тотчас, поскольку фальшивые оппоненты вовсе не желали привлекать к себе внимание.

В Вашингтоне была организована бесплатная лекция доктора Кука, на которой присутствовали более 100 членов Конгресса. Поток открыток и писем в поддержку путешественника не уменьшался, и 21 января 1915 года Чарльз Смит внес новую резолюцию, требующую «установить приоритет в открытии Северного полюса и прилегающей территории». Документ был передан в комитет по образованию палаты представителей, и слушания были назначены на 28 января. Сторонники доктора наконец получили слово. Именно на этом заседании появилась Лилиан Киль, которая дала свои важные показания о том, как была подделана статья доктора Кука в журнале Hampton’s[318].

Преподаватель истории и ревностный гражданин

В этот критический момент Пири посоветовал Александеру подключить к делу влиятельного конгрессмена от штата Огайо, члена комитета по образованию Симеона Фесса. 1 февраля Александер беседовал с ним более трех часов и на следующий день отчитался перед Хаббардом: «Комитет… решил провести закрытое заседание. Некоторые выразили мнение, что было бы справедливо выслушать Кука, как слушали Пири. Фесс начал действовать и стал сыпать факты один за другим о мошеннических методах Кука, все утихомирились и приняли резолюцию, которая уничтожила резолюцию Смита. Фесс не раскрыл, откуда он получил информацию, и ни Вы, ни Пири, ни Арктический клуб Пири никоим образом не были затронуты».

В New York Times появилось сообщение из Вашингтона: «Попыткам возобновить дебаты по Северному полюсу в Конгрессе, в комитете по образованию палаты представителей, сегодня был дан решительный отпор. [Комитет] проголосовал за то, чтобы не продолжать рассмотрение резолюций по этому вопросу».

9 февраля доктор Кук направил в Конгресс объемное письмо. Он апеллировал к американским демократическим умонастроениям. Еще одна резолюция, похожая на первую, была передана в комитет по образованию, но ее снова отвергли при голосовании 6:6. Три конгрессмена составили для Congressional Record «расширенные замечания», поддерживающие Кука. Александер тревожился, что битва не выиграна, и умолял Фесса со своей стороны дать «расширенные замечания», которые бы перевесили прокуковские материалы.

Фесс в конце концов согласился, но при обязательном условии, что вместе с ним против Кука будет еще кто-нибудь.

Брайс пишет: «Александер тотчас предложил конгрессмена А. Хиндса от Пенсильвании, которого считал легковесным, но надежным. За обедом он договорился с Хиндсом, что его замечания будут краткими и скромными, поскольку основной вес составят аргументы Фесса. Далее Александер занялся составлением речи для Фесса…

Весь следующий день адвокат шлифовал свое произведение, пока в час ночи 3 марта не положил его перед конгрессменом. Фесс перечитал речь трижды, почти не внес правок и казался весьма довольным…

Когда тем же вечером Александер показал набросок Пири, он полагал, что это “то, что надо”. Однако возникла одна небольшая проблема. Александер, написав всю речь, заглавие благоразумно оставил на усмотрение конгрессмена. Документ уже находился в типографии, когда автор, к своему ужасу, обнаружил, что Фесс озаглавил его “Доктор Кук все еще на авансцене”. Александер объяснил… что это равносильно рекламе, которой Кук будет только рад, и огорченному Фессу пришлось вернуть речь, пока она не попала в набор.

После того как текст был напечатан под заголовком “Наследие Северного полюса”, Александер хвастался своей победой генералу Хаббарду: “В соответствии с Вашими пожеланиями, речь Фесса написана не с позиции ‘Кук против самого себя’, а скорее как ‘лжец доктор Ф. Кук против истории США’”».

Понятно, что речь Фесса не могла существенно отличаться от анонимных материалов, сопровождавших лекционные выступления Кука, – ничего нового Александер придумать не мог. Но старые материалы были поданы под соусом испытанной национальной демагогии.

Симеон Фесс провозгласил: «…Я выскажу свое мнение не только как член Конгресса, но и как педагог – ректор колледжа, преподаватель истории и как ревностный