КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы - Леонид Млечин

Новый политический фарс, разыгранный М. С. Горбачевым на сессии Верховного Совета и раздуваемый официальной прессой как событие первой величины в стране, объясняется, конечно, не заботой о моем здоровье и безопасности, не стремлением успокоить избирателей, а новой попыткой подорвать здоровье, вывести меня из сферы политической борьбы…»

В Москве это заявление никто не опубликовал. Напечатала только популярная в те времена рижская газета «Советская молодежь», которая годом раньше осмелилась поместить первое интервью с Борисом Николаевичем.

«Мокрое дело» так и осталось загадкой, хотя оно и в самом деле никак не повредило Ельцину, который пользовался безоглядной любовью граждан.

«Пересуды шли разные, — вспоминал Лев Суханов. — Лично я слышал до полусотни различных версий „покушения“, в которых были замешаны не только его недоброжелатели, но и хорошенькие обольстительницы, ненавидящие его гэбисты и даже пришельцы с летающих тарелок…

Иначе говоря, никто не опроверг версию Б. Н. Ельцина о покушении на него, равно как никто и не подтвердил ее на все сто процентов. Потом по Москве ходили слухи, что одного из двух милиционеров, бывших на КПП вечером 28 сентября, уже нет в живых…»

Председатель комиссии Верховного Совета СССР по этике Анатолий Денисов проводил свое расследование и уверял позднее, что Ельцин поехал на дачу к знакомой. Там появился еще один мужчина. Они подрались, и Ельцин оказался в воде.

Много раз спрашивали Бакатина, что же тогда, собственно, приключилось с будущим президентом России? «Вы-то знаете, раскройте секрет». Но Бакатин никому и ничего не сказал…

Хозяйство Бакатину досталось беспокойное. Помимо обычных проблем с преступностью, навалились национальные конфликты, массовые беспорядки то в одном конце страны, то в другом. МВД превратилось в пожарное ведомство, пытающееся погасить эти конфликты.

На посту министра Вадим Викторович утверждал себя твердой рукой. Он сам потом признавал в интервью, что в МВД его боялись: «Я не хочу, знаете, ложной скромности, что ли. Я жесткий человек, даже, наверное, очень жесткий; я гонял это МВД как Сидоровых коз».

Но это с подчиненными, в министерстве. Наводить жесткий порядок по всей стране он отказывался, повторял — «буду действовать в рамках закона»: «Кто бы мне ни советовал, вот, мол, надо стукнуть кулаком по столу, и тогда преступность сразу исчезнет, возобладают дисциплина и порядок, я глубоко убежден: это опасная утопия, пустая иллюзия. Практика показывает: ни жесткие меры, ни даже террор не снижают уровня преступности. Скорее, приводят к обратным результатам».

Видя, что происходит в стране, где все республики требовали самостоятельности, Бакатин считал, что в этих требованиях много разумного. Почему он, сидя в Москве, должен решать, сколько участковых милиционеров нужно в Риге или на Сахалине? Он счел своим долгом развязать руки республиканским МВД. Бакатин подписал договор с Эстонией, сделав министерство внутренних дел республики фактически самостоятельным. Бакатин готовил такие же документы с Литвой, Латвией, Молдавией, РСФСР и потом жалел, что не довел дело до конца.

Бакатин считал, что структуру МВД придется радикально изменить, раз республики получают самостоятельность. Республиканские министерства получают самостоятельность, а союзное — берет на себя функции «внутреннего Интерпола», отвечает за транспортную милицию, за охрану атомных объектов, за подготовку высших кадров.

Вадим Бакатин создал отряды милиции особого назначения (ОМОНы). Он увидел, что нищая, коррумпированная милиция не подготовлена к борьбе с реальной преступностью. ОМОНы должны были стать островками профессионализма. Предполагалась и другая задача — разгон несанкционированных демонстраций, подавление массовых беспорядков. Все это создавало ОМОНам особое положение — милиция внутри милиции.

В Риге в отряд подбирали молодых и крепких милиционеров, в основном из патрульно-постовой службы, из тех, кто привык полагаться на силу мускулов. Завербовались в отряд и несколько «афганцев», среди них капитан Чеслав Млынник, будущий командир отряда.

Для них ОМОН стал желанным продолжением прошлой жизни. У них снова в руках было оружие. Правда, врага еще предстояло найти.

ОМОН был сформирован по приказу министра внутренних дел Латвии 1 декабря 1988 года. Численность — 148 человек, из них 20 офицеров.

Получив почти полную самостоятельность, ОМОН не знал обычных для милиции проблем и мог сам выбирать себе занятие. Скажем, по своей инициативе занялся борьбой с нелегальной торговлей спиртным — родом преступности, широко распространившимся из-за антиалкогольного законодательства.

Омоновцы расправлялись с торговцами на месте: забирали у них деньги и спиртное, действовали кулаками, дубинками и прикладами. Жаловаться торговцы не смели. Омоновцы сделали для себя вывод: они сами могут выполнять функции «неповоротливой» прокуратуры и «слишком мягкого» суда.

В первый год своей деятельности твердость и решительность ОМОНа многим нравились. Выгодно отличающиеся от своих коллег по милиции, умелые, крепкие парни вселяли в рижан уверенность. Мелкие прегрешения таким замечательным ребятам можно было простить.

Главная причина всех последующих событий состоит в том, что рижский ОМОН был создан в Латвийской Советской Социалистической Республике, а она в мае 1990 года фактически перестала существовать. Москва не хотела признавать независимость Латвии, Литвы и Эстонии и спровоцировала тяжелую политическую борьбу в республике.

Крючковский КГБ снабжал президента Горбачева разведсводками, из которых следовало, что за всеми процессами в Прибалтике стоит агентура ЦРУ. Прессу те же источники снабжали «достоверной информацией» о прибалтийских боевиках, которые будто бы располагают большими запасами оружия.

В Латвии установилось опасное двоевластие. С одной стороны, законно избранный парламент и сформированное им правительство. С другой — антиправительственная коалиция: Компартия, Интердвижение, Прибалтийский военный округ (его штаб находился в Риге), структуры КГБ.

Первоначально ОМОН поддержал новую власть. 15 мая 1990 года он стал героем в глазах латышского народа. В этот день Прибалтийский военный округ в первый раз попытался свергнуть законно избранную власть. Офицеры штаба округа и переодетые в штатское курсанты военных училищ штурмовали здание латвийского парламента. Я был в тот день в Риге у здания парламента и видел толпу военных, заполонивших центр города.

Когда офицеры стали ломиться в двери парламента, власти вызвали ОМОН. «Черные береты» с нескрываемым удовольствием прошлись дубинками по головам полковников и майоров. Штурм был отбит. Омоновцы чувствовали себя героями и ждали заслуженного вознаграждения. Но его не последовало.

Омоновцами командовал министр внутренних дел республики Бруно Штейнбрик, бывший генерал из КГБ. Он недолго возглавлял Главное управление уголовного розыска в союзном министерстве в Москве, но чувствовал себя там неуютно и с удовольствием вернулся в Ригу на должность республиканского министра.

Но новая власть не сумела или не захотела поладить с ОМОНом. Бруно Штейнбрика, который умел находить с омоновцами общий язык, убрали. Назначили нового министра — Алоиза Вазниса, бывшего начальника уголовного розыска республики, одного из лучших розыскников в стране.

Вазнис стал одной из жертв чистки, устроенной Федорчуком в бытность министром внутренних дел: его тогда сняли с должности. Бруно Штейнбрик вернул Вазниса на прежнее место, не подозревая, что готовит себе смену.

Сыщик Вазнис больше устраивал новую власть, чем чекист Штейнбрик. Но омоновцы встретили его в штыки.

Вазнис, соответственно, рассматривал рижскую милицию как цитадель оппозиции. В Риге латышей было меньше половины, а в рижской милиции и того меньше — примерно пятая часть. На эту службу вербовали молодых солдат со всей страны, обещая жилье в одном из самых престижных городов страны.

Объявление независимости Латвии оказалось для стражей порядка неприятным сюрпризом. Малый стаж рижской жизни не гарантировал им получения гражданства, латышского языка они не знали, перспектива служебного роста стала весьма проблематичной.

Министр Вазнис не поехал на базу ОМОНа, где его ждали, вместо этого он нанес «черным беретам» чувствительный удар. Прежний министр разрешил им открыть кооператив «Викинг», который брал на себя охрану ресторанов, кооперативов и отдельных лиц, которым это было по карману. Рижские омоновцы сразу поняли, что значительно приятнее за деньги охранять тех, кого в противном случае, возможно, пришлось бы ловить.

Министр Вазнис запретил своим подчиненным работать в кооперативах. Командир отряда подполковник Эдгар Лымарь отказался подчиняться новому министру и через газету Компартии «Советская Латвия» заявил, что будет выполнять только те приказы, которые не противоречат Конституции СССР и Конституции Латвийской ССР.