Евангелие от Тимофея. Клинки максаров. Бастионы Дита - Юрий Брайдер

На следующий день дела пошли чуть получше. Впервые я сумел ощутить триединство своей сущности, состоявшей из тела, разума и Духа, и впервые самостоятельно обогнал размеренно текущий поток Мировремени.

Долго задерживаться в еще не наступивших днях старик мне не позволил, но и одного-единственного проведенного в грядущем мига хватило, чтобы осознать – ничего хорошего впереди этот мир не ожидает.

– Может ли человек, странствующий в Мировремени, доверять своим глазам? – озабоченно спросил я. – Скажу честно, образ будущего мне весьма не понравился.

– А это уже совсем другая тема, и мы ее обязательно обсудим. Не бывает будущего, полностью устраивающего нас, как не бывает и ученого трактата, который можно осмыслить, прочитав лишь заключительную строчку. Понять и принять будущее может лишь тот, кто терпеливо шагал к нему, не пропуская ни единой ступеньки на лестнице времени. Теперь вернемся к сути твоего вопроса. Оказавшись на несколько дней или месяцев впереди, ты мог наблюдать весьма печальную картину. Житейская логика противится этому и, вернувшись в настоящее, ты пытаешься устранить причины разразившейся в грядущем беды. Река жизни меняет русло и обходит стороной уготовленное ей гнилое болото, но зато попадает в зыбучие пески, алчно впитывающие каждую ее каплю. Отвратив одно несчастье, ты обязательно накличешь другое. Поэтому никогда ничего не смей менять в прошлом и настоящем, дабы исправить будущее. Поклянись мне, что не нарушишь этого правила.

– Клянусь, Отче.

– Этот мир обречен. Он как ветхая истлевшая одежонка. Какая разница – раздавит ли его Окаем или погубят Перемежовки. Тебе не доведется пережить его гибель. Но, оказавшись за пределами этой обители скорби, не злоупотребляй своим редким даром. Каждый твой шаг в Мировремени оставляет неизгладимый след на его структуре. Возвращение в прошлое неминуемо приведет к раздвоению твоей личности, и ты станешь хоть немного, но другим. Используй свою власть над временем только в случае крайней нужды. Поклянись мне еще и в этом.

– Клянусь, Отче.

И вот наступил третий день. На сей раз старик начал свои объяснения издалека:

– Ты, конечно, давно заметил, что все созданное природой симметрично в пространстве: снежинка, лист дерева, паутина, птичье яйцо, человеческое те-ло. А вот о времени этого сказать нельзя. Новорожденный ребенок мало чем похож на древнего старца. Начало любого дела отличается от его завершения. Конец мира будет совсем не таков, как его возникновение. Поток Мировремени направлен в одну сторону, и во Вселенной нет пока силы, которая смогла бы повернуть назад всю его громаду целиком. Но, если в каком-то одном месте поток разделить, разбить на мелкие ручейки, а еще лучше – на брызги, перемещение в прошлое может состояться. Лучший способ повлиять на течение времени – раздергать, смять или, наоборот, предельно натянуть ткань Миропространства. Раньше ты учился плыть по течению, теперь тебе предстоит бороться с ним. А это совсем не одно и то же. Здесь ты заранее должен быть готов ко всяким несуразицам, странностям, необъяснимым событиям.

– Что-то такое я могу себе представить.

– А сейчас возьми мои руки в свои. Не обращай внимания на то, что они кажутся совершенно бессильными. Смотри мне прямо в глаза и не отводи взор. Нынешнее состояние моего Духа, каким оно стало под воздействием Предвечных, позволяет мне поделиться частью своих знаний и своего опыта с другим человеком, внутренне к этому готовым. В самом ближайшей будущем я отдам все накопленное душой и телом тому, кто явится мне на смену. Только подготовив преемника, я смогу умереть спокойно… Еще не знаю, кто это будет… Хавр, мне кажется, не совсем соответствует такой роли… Впрочем, мы заговорились. Ты готов? Старайся ни о чем не думать. Освободи свое сознание от случайных мыслей. Крепче держи меня за руки.

Я встал перед ямой на колени и в мутной желеобразной жиже отыскал безвольные кисти старческих рук. Они были так холодны, что я вздрогнул, как от ожога. Наши взоры скрестились. Меня повлекло к нему, как железо к магниту. Отче был рядом, но мне казалось, что я вижу его сквозь огромное, наполненное светом и тьмой пространство, через века и тысячелетия, через все миры Тропы. Я уже не мог ни расцепить свои пальцы, ни отвести взгляд. Окружающая реальность опрокинулась, рассыпалась, вновь соединилась, только своды дупла теперь были совсем низкими и сравнительно чистыми, тощий и голый Отче, весь опутанный мокрой бородой, лежа прямо на жестком полу, продолжал сверлить меня взглядом, а вокруг истошно верещали обезьяны.

Нельзя было даже приблизительно определить, как далеко в прошлое утащил меня безумный старец (по крайней мере пейзаж, наблюдаемый в проем входного отверстия, изменился кардинально), но я почему-то очень ясно ощутил свою двойственность. Казалось, что я одновременно был и здесь, в дупле одинокого, еще не давшего широкую поросль дерева, и где-то еще – может быть, в стране Максаров, в Лесагете или в Леденце. Так и шизофреником недолго стать.

Обратный прыжок во времени уже не мог дать мне никаких новых впечатлений. Увлекаемый сильным и умелым пловцом, я легко пронырнул из прошлого в настоящее и вновь оказался на краю ямы, которая, судя по всему, вскоре должна была стать могилой моему наставнику.

– Если ты проскочишь в будущее немного дальше, чем нужно, ничего страшного не случится, – сказал старик. – Потом ты сам научишься возвращаться точно в тот клочок Мировремени, который покинул… А теперь отпусти мои руки и попытайся повторить все самостоятельно. Ничего не бойся, в нужный момент я приду к тебе на помощь.

Я почему-то закрыл глаза, напрягся и в мельчайших деталях представил себе весь уже однажды проделанный путь, запомнившийся мне как беспрестанно углубляющаяся глухая воронка, материя из которой, освобождаясь, по спирали улетала прочь. (Впрочем, впечатление это скорее всего было ложным. Человек, проникший в сложнейшую структуру Мировремени, может составить о нем представление столь же неверное, как о самом человеке – микроб, внедряющийся в его плоть.)

Уже почти уверенный в успехе, я вырвался из-под власти плавно катящейся вперед волны настоящего и рванулся назад туда, где ткань Мировремени, успокоившись, лежала бесконечным незыблемым ковром.

Первое – оно же и последнее – мое впечатление было таково, словно я внезапно оказался между бамперами двух столкнувшихся на полном ходу грузовиков…

– Вот не думал, что останусь в живых, – сказал я вслух, действительно ощущая себя не только живым, но и совершенно здоровым.

– Отцу стоило немалых сил вытащить тебя оттуда, – проговорил Хавр, сидевший неподалеку от меня на ребристом веткопобеге, торчавшем из земли, как спинной хребет дракона. – Боюсь, как бы это его окончательно не подкосило.