Эйзенхауэр. Солдат и Президент - СТИВЕН АМБРОЗ

Есть ли, наконец, у кубинцев признанный и популярный лидер? "Нет, — ответил Бисселл, — пока еще нет". Эйзенхауэр не хотел согласовывать никаких планов по использованию полувоенных формирований до тех пор, пока не будет создано настоящее правительство в изгнании. Он выразил надежду, что успеет признать такое правительство прежде, чем оставит свой пост.

Однако Кастро стал действовать первым, до того как Эйзенхауэр смог осуществить свое намерение. 2 января 1961 года Кастро приказал большей части персонала американского посольства в Гаване в двадцать четыре часа покинуть Кубу. Он заявил, что это посольство — логово шпионов. На следующий день Эйзенхауэр встретился со своими старшими советниками и объявил: "США не могут допустить, чтобы их выталкивали". Он был не намерен отзывать всех сотрудников посольства и отказываться от дипломатического признания правительства Кубы. Гертер указал на различные проблемы, которые могут возникнуть в результате подобных действий. Министр финансов Андерсон сказал, что вместо разрыва отношений с Кубой он предпочитает немедленные решительные действия — "отделаться от Кастро". По его мнению, ЦРУ необходимо приступить к таким действиям. Даллес заметил, что полувоенное формирование Бисселла не будет готово к действиям до начала марта. Однако продолжала оставаться актуальной проблема создания законного правительства в изгнании, также была еще одна трудность — как найти предлог для интервенции на Кубе при американской поддержке.

Гертер предложил инсценировать "нападение" на Гуантанамо, скопировав прием, который Гитлер использовал в 1939 году на германо-польской границе, прежде чем захватить Польшу. Бисселл предупредил: независимо от того, какое решение будет принято, его нужно принять как можно скорее, так как, по его мнению, ему не удастся сохранить полувоенную группировку как единое формирование после 1 марта. Он объяснил, что агенты ЦРУ, которые проводят в лагере инструктаж, "считают: если акция не будет предпринята до начала марта, то это окажет самое негативное воздействие на настроение" в лагере.

По мнению Эйзенхауэра, существовало "только два приемлемых альтернативных варианта действий: 1) поддержать кубинцев в их действиях в марте; 2) отменить операцию". Он решительно высказался в пользу первого варианта. "Если мы решим, что операцию необходимо провести в двадцатых числах, то наши преемники будут продолжать улучшать подготовку и обучение до тех пор, пока организованность самих кубинцев не достигнет должного уровня". Он также поручил Бисселлу: "Мы должны разрешить кубинцам увеличить численность их бойцов по сравнению с запланированной, а затем найти способ вооружить более крупные группы".

В тот же день он решил объявить о прекращении признания кубинского правительства, несмотря на то что еще не было создано правительство в изгнании. Эйзенхауэр сказал, что готов "признать в срочном порядке главу правительства, когда мы найдем такового". Гудпейстер опасался: если относительно большое военное формирование будет создаваться ЦРУ, не связанным и не ответственным ни перед одним правительством, то операция начнет приобретать собственный динамизм, который будет трудно остановить. Эйзенхауэр ответил, что ЦРУ только создает актив или занимается другими делами подобного рода, а не принимает обязательство по вторжению Соединенных Штатов на Кубу. Будут ли использоваться при этом беженцы, целиком зависит от развития политических событий. Нет никакой нужды испытывать беспокойство по этому поводу *6.

В бытовом плане перед Эйзенхауэрами также возникло немало проблем. У них был большой опыт в перемене мест, поэтому очередной переезд был для них относительно прост — если не эмоционально, то физически, потому что в Геттисберге все уже было налажено. Первый уик-энд в январе Слейтер провел в Белом доме. Когда в воскресенье утром он проходил через холл, Мейми позвала его к себе в спальню. Все еще оставаясь в постели, она сказала, что встала в 5 часов 30 минут утра и занималась приведением в порядок расчетов по своей чековой книжке. Она уже упаковала картины и безделушки, которые были в ее спальне. Посмотрев на стены, она спросила Слейтера: "Правда, все выглядит голым?" *7

Вероятно, ни одно семейство не оставляло Белый дом с радостью, хотя превращение в частных граждан имело свои преимущества. На следующий день после Рождества Эйзенхауэр направил каждому члену своей компании и еще нескольким близким друзьям письма аналогичного содержания: "В течение всей моей жизни, до того момента, когда я возвратился со второй мировой войны, будучи уже отчасти ВИП *, мои современники знали меня как "Айка". Теперь я требую, используя свое право, чтобы Вы, начиная с 21 января 1961 года, обращаясь ко мне, использовали только это уменьшительное имя. Я вношу предложение, чтобы меня больше не лишали тех привилегий, которыми пользуются мои друзья" *8.

[* ВИП — широко распространенная в английском языке аббревиатура слов "очень важное лицо".]

Но, конечно, ни один бывший президент не становится обычным гражданином. Айк уже получил множество писем с предложениями выступить в таком-то клубе или на таком-то благотворительном мероприятии, в какой-либо организации или университете. За каждое выступление предлагался гонорар 1000 долларов и даже больше. Один такой запрос пришел из Такомы от Эдгара, который был очень доволен собой, поскольку мог предложить своему брату гонорар в 1000 долларов за двадцатиминутное выступление в университете Паджет-Саунд. Айк ответил, что письмо Эдгара "показывает, как ты плохо знаешь своего младшего брата. Я уже много лет придерживаюсь правила никогда не получать гонорары за свои выступления. Так я решил сразу же после окончания второй мировой войны" *9.

Во всяком случае, финансовые заботы его не тревожили. Пит Джоунс и другие его друзья хорошо поместили деньги, полученные им за "Крусейд", ферма в Геттисберге была полностью оплачена, он имел полный пенсион, денег было много. Кроме того, существовала возможность заработать хорошие деньги, даже не получая гонорары за свои выступления. Популярность Айка все еще оставалась высокой, годы, на которые пришлось его президентство, были бурными, его книга "Крусейд" пользовалась большим успехом. Учитывая все это, каждый издатель в стране был заинтересован в публикации его мемуаров о пребывании в Белом доме. Айк решил иметь дело с издательством "Даблдей", главным образом из-за дружбы с его президентом Доугом Блэком. Он не подписывал формальный контракт, а просто договорился с Блэком, будучи уверен, что тот отнесется к нему справедливо и оплатит щедро. В отличие от условий издания "Крусейда", на этот раз не было никаких условий. Айк должен был получать определенную сумму с каждого проданного экземпляра и регулярно платить налог.