Рыцарь с железным клювом - Сергей Карпущенко

— Успокойся, успокойся, ты уже спокойна, невозмутима, ты уже весела, ты нравишься сама себе и окружающим, ты сильная, красивая и умная. Помни, помни, если Дима заметит, что ты его подозреваешь, он разделается с нами, в два счета разделается! Ну, улыбайся! Говорят, все женщины — актрисы.

Дима встретил их укоризненно-радостно:

— Ну а я уж беспокоиться стал — и куда запропастились? Со временем у меня полный швах. Спешу.

— Да вот, понимаешь, — сдерживая волнение, заговорил Володя, — видим, рыбак сидит и лещей таскает. При нас трех поймал и еще судачка. Вот мы и постояли, посмотрели. А то ловим тут мелочь одну. Правда, Иринка?

— Правда, — откликнулась девочка, и ее унылый ответ был хорошим свидетельством справедливости Володиных слов.

— Ничего, еще наловите, — утешил Дима и поднял последнюю бутылку с пивом, стоявшую на помосте. Он покрутил головой в разные стороны, ища какой-нибудь выступ, чтобы сорвать жестяную пробку, но ничего подходящего не нашел. Тогда он положил бутылку на доски помоста, придавил левой ногой, а подошвой правой резко провел по зазубринам пробки. Жестянка слетела, и Дима быстро поднял бутылку, не давая пролиться содержимому.

— Вот так-то, Вольдемар! — подмигнул Дима Володе, увидев его восхищенный взгляд, но Володя ухмыльнулся:

— Не жалко кроссовок? Дорогие вроде...

С удовольствием глотая бурлящую в бутылке жидкость, Дима небрежно махнул рукой:

— Суета и тлен! Грубая материя! Что жалеть? Порвутся — новые купим!

Когда Володя, Дима и Иринка оказались у подъезда, в котором жил Иван Петрович, «воронежец» сказал, стремясь заверить всех, что он не претендует на посещение квартиры старика:

— Ну, посягать на святая святых без разрешения хозяина не смею. Вовчик, слетай наверх и принеси мою бумажку. Ты знаешь, где она лежит?

— Найду, не беспокойся, — заверил Диму мальчик и исчез в прохладном сумраке подъезда.

Папка с документом лежала на том самом месте, где оставил ее Иван Петрович, — на столе. Рядом лежала лупа и очки старика. Эти вещи живо напомнили Володе того беспомощного, немощного человека, которого он видел совсем недавно в больнице. Нужно было что-то делать, чтобы похищение его сокровищ не состоялось — это убило бы старика. Первый шаг Володей уже был сделан, оставалось сделать еще один или два.

Он быстро развязал тесемки папки, открыл ее и вынул пожелтевший лист с неровными краями. Закусив губу, с полминуты в упор смотрел на него, потом, словно решив что-то наконец, выхватил первый попавшийся ему листок исписанной бумаги из стопки, лежавшей на секретере и, положив его в папку вместо документа, крепко затянул тесемки на узел, затейливый, мудреный. Потом взглянул на ковер с оружием — золотой палаш словно мигнул ему приветливым лучом, соскользнувшим с блестящего клинка, — и захлопнул дверь квартиры.

Диму и Иринку он нашел на улице приветливо беседующими. Девочка даже улыбалась «воронежцу», но Володя не рассердился на нее за это — так кстати была сейчас ее улыбка.

— Ну, я не ошибся? — спросил Володя, протягивая Диме папку и с затаенным сердцем ожидая, что тот попытается ее открыть и увидит пропажу документа.

Но Дима в папку залезать не стал, а только глянул мельком на нее, сказал: «Порядок», и зашвырнул ее в свой чемоданчик. Потом он как-то приосанился, желая попрощаться, снабдил лицо необходимой для такого случая улыбкой и сказал:

— Ну, други мои, не поминайте лихом — уезжаю! Может, и не увидимся с вами больше. Приятно было познакомиться. Особенно с тобой, Володя. Иришка, попрошу не обижаться. Деду от меня привет огромный. Послезавтра, говорите, выписывается? Хорошо, но ждать не буду — не могу! Ему большой привет. Ну а вас милости прошу в Воронеж. Запомните, Дмитрий Юрьич Снегирев!

Дима пожал Володе и Иринке руки, шаркнул даже ножкой, сделал было несколько шагов, как бы уходя уже, но остановился:

— Володя, разреши пару слов тебе наедине сказать. А вы, мадемуазель, улыбнулся он Иринке, — нас уж извините.

Володя подошел. Дима с минуту смотрел ему в глаза, и мальчик видел, как прыгал в его смеющихся глазах бесенок радости и лукавства.

— Ты, мальчик мой, понятлив. Спасибо тебе за все, — тихо, почти так же, как тогда, на видеосеансе, сказал Дима.

— За что спасибо? — тоже очень тихо спросил Володя, краснея, потому что догадался, за что благодарил его «воронежец».

— Как за что? За помощь! За ключ спасибо, за то, что девочку свою увел, спасибо, за сообщение о скором возвращении деда. Ты — понятливый, а я своих друзей не предаю. Ведь пистолет седельный нравится тебе? Или может, ятаган? — И усмехнулся: — Теперь веревочку, что нас связала, даже тем ятаганом не перерубить. Я тебя найду...

И он уже бежал, помахивая в знак прощания рукой, и весело так улыбался.

— В Воронеж приезжайте! — донеслось до Володи уже издалека, и тут же стих, как срезанный, этот крик, будто и не было, а стройная фигура Димы исчезла за углом.

ГЛАВА 9

ВОЕННЫЙ СОВЕТ

А Володя все стоял на месте, будто ноги его прилипли к горячему асфальту. Иринка подошла и тронула его за руку, и только тогда к Володе вернулись силы.

— Ты что? — встревоженно спросила Тролль. — Ты белый, как сметана! Тебе нехорошо? Дима обидел?

С трудом раздвигая трясущиеся губы, жалко улыбаясь, Володя произнес:

— Нет, это я сам себя обидел.

— Давай поднимемся в квартиру Ивана Петровича. Нужно полить цветы.

Володя лишь кивнул и на ватных, плохо подчиняющихся ногах пошел к подъезду. Однако по мере того, как он всходил наверх, силы, воля и рассудок возвращались к нему. Нет, Володя не сердился на себя за то, что дал Диме повод считать его сообщником. Все, что он сделал на канале, было ему необходимо, и теперь нужно было лишь использовать прекрасное начало. И все же его подташнивало: он никогда не имел дел с ворами, мало того, боялся их, как боится всякий нормальный человек. Хотелось пожаловаться кому-нибудь, найти защиту или, по крайней мере, помощь. Но боязнь того, что он снова будет корить себя за слабость, заставляла Володю говорить себе в такт шагов, поднимавших его все выше и выше: «Я сам! Я сам! Я сам!»

Осиротевшее жилище старика встретило их тишиной и сильным запахом цветов, и вначале Володя и Иринка молча поливали их, понимая, что впереди трудный разговор. Покончив с этим, сели за тот самый стол, за которым еще совсем недавно они разглядывали с хозяином квартиры фальшивый Димин документ.

— А ну-ка, посмотри, что я нашел, — подтолкнул Володя Троллю выложенный из папки «воронежца» старинный лист бумаги.