В крепких объятиях - Дженнифер Фэй

Она не могла ему доверять.

Опустив голову, Кейт стремительно вскарабкалась по лестнице и поспешила обратно в библиотеку, надеясь, что Лукас не пойдет за ней. Усилием воли она пыталась успокоить бьющееся сердце, пульсирующие губы. Ей необходимо было мыслить ясно. А рядом с Лукасом все мысли спутывались.

Что произошло? Может, ему приснилось это восхитительное мгновение?

Лукас провел языком по нижней губе, слизывая сладость вишневого бальзама для губ. Из груди вырвалось раздраженное рычание. Он пообещал, что больше не будет делать глупостей; но каждый раз, когда Кейт подходила ближе и он чувствовал запах ее фруктового шампуня, тепло ее прикосновения, логика ускользала от него.

Теперь все его планы рухнули, но оставлять дело так было нельзя. Лукас принялся подниматься по лестнице, пытаясь придумать, что сказать. «Извини» наверняка недостаточно, но придется попытаться.

Он расправил плечи, прогоняя напряжение. Не стоит преувеличивать. Это едва можно считать поцелуем. Ничего особенного.

Когда он вошел в библиотеку, Кейт снова держала в одной руке молоток, а в другой – деревянную планку. Лукас подождал, пока она повернется, но не дождался и прочистил горло.

– То, что сейчас случилось, – я просто хотел сказать, что не должен был…

– Ничего такого не случилось. – Кейт не поворачивалась, пряча от него лицо. – Теперь ты видишь, почему туннель многих заинтересует.

Она отмахнулась от поцелуя, словно он ничего не стоил. Ничего не значил. Его резанула мысль о том, что это растущее влечение было односторонним. Почему она так себя ведет? Не он один здесь что-то чувствует.

Кейт наконец развернулась к нему, все еще держа молоток в руке:

– У тебя есть какие-то возражения против моих планов?

Лукас покосился на молоток. Если Кейт хотела привлечь его внимание, ей это определенно удалось. Не то чтобы Лукас не смог с ней справиться. Она намного ниже и легкая как перышко. Только у перышек не бывает столько обворожительных изгибов. У Кейт была узкая талия и широкие бедра, и у Лукаса ладони звенели от желания притянуть ее к себе. Он хотел напомнить ей, что, хотя поцелуй и был коротким, он все равно раздул в них огонь.

– Ты решил отказаться от договора? – Черты лица Кейт затвердели, и он не мог не заметить, что она крепче перехватила молоток.

– Ты не можешь так поступить. У нас было устное соглашение. Если ты теперь решишь отказаться, я… я…

Ее голос задрожал, и Лукас подавил смешок, не желая подливать масло в огонь ее гнева. Сердитая, Кейт становилась очень хорошенькой. Может, стоит еще немного ее подразнить?..

– Ты уже согласился на прием. Теперь поздно отказываться. Я пообещала больнице, что у меня будут средства на операцию.

Слова ударили его сильнее, чем молоток. Она права. Как ему теперь спорить, когда на кону стоит судьба маленькой девочки?

Словно только что вспомнив про молоток, Кейт положила его на белую ткань, прикрывавшую пол. Выпрямившись, она вздернула подбородок.

– Твоя тетя считает, что туннель, оставшийся от сухого закона, прекрасно впишется в тему 1920-х годов.

– Этого я и боюсь, – пробормотал Лукас.

Словно не услышав, Кейт продолжила:

– Еще она сказала, что так из истории Кэррингтонов получится хоть что-нибудь хорошее.

Лукасу не нравилось, когда против него объединялись тетя и… Кто ему Кейт? Друг? Он подпустил ее ближе, чем всех остальных. Но между ними было что-то помимо дружбы. Особенно учитывая этот короткий, но жаркий поцелуй.

И тут Кейт наклонилась к нему. Лукас замер. Что она собирается делать? Ее губы приковывали его взгляд. Пухлые, розовые, они словно просили о еще одном сладком поцелуе. Напряжение росло. Может, она хочет его прикосновений больше, чем готова признать?

Кейт придвинулась ближе, протянула руку, и у Лукаса перехватило дыхание. Что она собирается делать? Притянуть его к себе?

Одна мысль о том, что она проявит смелость, будет контролировать ситуацию, заводила его. Всякое подобие логики покинуло его. Лукас ждал, когда Кейт сделает последний шаг, и молился, чтобы она его сделала.

Давно оставленные без внимания желания взыграли в его жилах. Поздний вечер, они с Кейт наедине, и до утра им никто не помешает. И он так давно ни перед кем не открывался, ни с кем не был близок…

– Вот и все.

Лукас распахнул глаза. О чем это она?

– Не беспокойся. – Кейт продемонстрировала ему кусочек белого пуха. – Сначала я думала, что это штукатурка, но оказался просто пух. Твой костюм в безопасности.

Костюм? Костюм его сейчас нисколько не беспокоил. Может, одежда и в порядке, но в его мозгах полная неразбериха. Он сглотнул, сдерживаясь из последних сил.

– Почему ты так поздно работаешь? – Голос прозвучал резко.

В карих глазах Кейт сверкнуло удивление.

– Надо было кое-что доделать.

– Ты должна контролировать работу, а не делать ее сама.

Она уперла руки в свои роскошные бедра и прищурилась:

– Я делаю то, что нужно сделать. В отличие от некоторых я держу слово.

Она все еще сердится из-за случившегося в больнице, понял Лукас. Наверное, нужно объяснить, что произошло. Но это вызовет еще больше вопросов, на которые он не хотел отвечать. Не сейчас.

Никогда.

Не дождавшись его ответа, Кейт добавила:

– Если ты не хотел встречаться с моей дочерью, мог бы сразу так и сказать.

– Но я хотел… – Лукас оборвал себя, скрипнув зубами. Зачем он говорит об этом? Никому от этого не станет лучше.

Кейт вопросительно склонила голову:

– Что значит – хотел? Почему ты передумал?

Он отвернулся и переступил с ноги на ногу. Интуиция подсказывала, что Кейт от него не отстанет, пока он не признается. Но как он может это сделать? Он ни с кем не говорил о прошлом, даже с тетей.

– У тебя, очевидно, есть что сказать в свое оправдание. – Ее голос звучал твердо и резко.

Лукас не любил, когда на него давят. Его бывшая жена знала его слабые места и использовала их как могла. Он больше никому не позволит так с собой поступать. Кейт может давить сколько хочет, но он не поддастся… пока не будет готов.

– Я устал. И мне еще надо просмотреть отчеты. В кухне есть китайская еда, если хочешь. И к твоему сведению – мне очень жаль.

Он отвернулся, игнорируя недоумение в ее взгляде, убеждая себя, что ему все равно. Это женщина ничего для него не значит.

Совсем ничего.

Но если так, то почему, захлопывая за собой дверь, он чувствовал себя мерзавцем? И почему так хотел получить возможность исправиться?

Глава 11

Почему он так разошелся?

Ладно, он на минуту лишился разума и снова ее поцеловал. Но это не значит, что он влюбляется в эти большие карие глаза и розовые губы. Его потерю рассудка можно списать на несколько бессонных ночей и стресс из-за того, что их доход не покрывает расходы на расширение бизнеса в Сан-Франциско.