Упал, отжался! - Михаил Серегин

– Ну-ка, сдвинь этот ящик. – Фрол не замедлил объявиться и выдать ценное указание. – Вон тот, желтый...

– Да какой там ящик! – возмутился Леха. – Ты что, не слышишь, там наших бьют!

– Слышу, слышу, – пробормотал Валетов. – Ты давай, давай, работай, не отлынивай! Ага, вот так... Черт, не здесь. Ну, теперь вон те два, зеленые. Ну-ка, Багор, вцепился и помог! Взяли, взяли, осторожненько...

– Да пошел ты на хрен со своими ящиками! – окончательно потерял терпение Простаков. – Там Витьку мочат, а мы тут копаемся!

– Ага, еще и летеху нашего, – отметил Фрол, вытаскивая из раскопанного совместными усилиями нижнего ящика огромную пятнистую трубу. – Третьим будешь?

– Не понял... – Леха несколько опешил.

– Я вижу, что не понял, – горестно вздохнул Валетов, вертя трубу в руках и пытаясь разобрать в темноте полустертые белые буквы на ней. – В кого-то мы, товарищ младший сержант, врезались. И ребятки там, видать, ехали не самые простые и слабые. – Труба щелкнула, у нее обнаружились две ручки, а на концах приветливо открылись круглые зеленые крышки. – Значит, так, слушай мою команду...

Тем временем события на вечернем асфальте получили не вполне законное, но вполне понятное продолжение. Очнувшийся от жесткого приземления Мудрецкий взмахом головы попробовал разогнать мельтешащих перед ним светлячков и через несколько секунд снова разглядел перед собой лобовую броню с короткой стрижкой. После чего Юрий снова взлетел в воздух – на этот раз подхваченный могучей рукой за смявшийся на груди камуфляж.

– Так, бля, сопель драный, – пророкотало из-под брони. – Ты попал, понял? Ты мне должен за эту тачку столько, сколько у всей твоей ссаной армии нету, ты понял? Не, ну ты понял? Ты понял, как ты попал?

– Прекра-хр-хр... – геройски прохрипел Мудрецкий и попытался дотянуться до кобуры. Он все понял, он не собирался погибать, до последней капли крови защищая вверенное ему казенное имущество, – вот только этот верзила прикончит, скорее всего, сразу, а Копец – нет. Копец будет издеваться долго-долго. А майор Сытин, вероятно, будет стоять рядом и подавать советы, вобравшие в себя тысячелетний опыт мастеров силового дознания и форсированного допроса. Так что лучше уж...

Расчет оказался верным. Свободная рука хозяина «Ауди» перехватила показавшийся из кобуры пистолет, легко перевернула «макаров» и припечатала рукоятку личного оружия ко лбу законного владельца.

Вторая рука через секунду разжалась, и лейтенант пыльным мешком рухнул под ноги.

– Это была большая ошибка, – рокот приобрел знакомые интонации бессмертного Терминатора.

В это время зашевелился Резинкин. Реплику из известного фильма он отнес на свой счет, замер на асфальте и попытался больше не двигаться. Потом все-таки решил оценить обстановку и осторожно приоткрыл один глаз.

Хорошо были видны только колеса и побитый борт «Ауди». И еще – четыре пары ног. Три пары были весьма стройными и прекрасно просматривались гораздо выше коленок – до самых блестящих тряпочек, обозначающих не то очень короткие юбки, не то очень широкие пояса. Четвертая пара вызывала гораздо меньшее желание познакомиться со всем, что на ней передвигалось. Тем более что передвигалось оно как раз в сторону лежащего Резинкина. Судя по размеру и качеству ботинок, их владелец был уменьшенной копией стриженого Терминатора. Впрочем, не так уж намного уменьшенной.

– Не, Колян, ты не прав, – раздалось над головой поверженного ефрейтора. – Ну, летеха-то – при исполнении, так? А ты его мочишь, да еще пальчики на «стволе» оставил... Блин, теперь хрен отвертишься. Ты че, ни разу в армии не служил? Теперь, блин, особисты кипиш подымут, тебе отмазаться встанет больше, чем тачку вылизать... Не, даже больше, чем новую купить. На нас же, блин, повесят все секретное, чего в этой части поперли за два года!

– Да ну, Вован, не каркай, все путем будет, – впрочем, в голосе могучего Коляна чувствовалась некоторая неуверенность. – Какой «ствол», какие пальчики?! Не видел ничего, в дерево въехал! А этих – ну мало кто их тут рихтовал?! Может, чичики террористов в Саратов задвинули! Напали на машину, отняли оружие...

– Ну-ка, тихо! – резко оборвал стратегические размышления приятеля осторожный Вован. – А кто у них там в кузове?

– Ща проверим. – Вдоль обочины загромыхали решительные шаги.

«Шиздец ребятам», – подумал Резинкин и чуть не укусил асфальт от бессилия. Наверное, лучше было бы вцепиться в ногу стоявшему рядом Вовану и тем хоть немного отвлечь внимание его приятеля... но сил на этот подвиг не было. Тем более что у приятеля был пистолет и однозначное желание не оставлять свидетелей. Вот если бы удалось дотянуться до автомата... и если бы в этом автомате были патроны...

Тем временем служивший в армии Вован тоже вспомнил, что у водителя может иметься оружие. Если уж офицера вооружили – значит, чем черт не шутит, может быть ценный груз. А тогда и солдату выдадут все, что в таких случаях положено. Включая шестьдесят уставных патронов. Где в кабине искать автомат, Вован знал хорошо – за водительским местом, в специальном гнезде-зажиме. Он перешагнул через бесчувственного водилу, встал на подножку, рванулся вверх...

...И заглянул в здоровенное черное жерло. Где-то в глубине адской пушки что-то смутно белело. Отсвета фар явно не хватало, чтобы разобраться – что именно, но ничего хорошего ждать не приходилось. Через секунду передний брезент на кузове откинулся, и выглянул ствол поменьше – привычный, милый, даже какой-то уютный «калашников». Рядом с огромной трубой он смотрелся игрушкой для младшего возраста.

– Знаешь, что это такое? – улыбнулся солдатик, державший в руках то оружие, что помощнее.

Вован сглотнул слюну и помотал головой из стороны в сторону. Очень энергично – со стороны могло показаться, что он никак не может отогнать назойливого комара. Или слепня. Или шмеля.

– Не знаешь, – с сожалением отметил солдатик. – Тогда просвещать буду. Это реактивный огнемет РПО-А. Стреляет на километр, мощность – как у гаубицы. Объемный взрыв, никакой окоп не спасает. Жаль, что в упор не срабатывает, правда?

Вован облегченно вздохнул.

– Ты не дыши, я еще не разрешал, – сурово заметил огнеметчик. – То, что эта дура, которая там внутри, сразу не рванет – это для нас хорошо. А вот для тебя – только если сразу башку оторвет. Во всех остальных случаях ты будешь лететь вместе с ней, пока она не решит, что с нее хватит. Усек? Вот так бы и сразу. А теперь ме-е-едленно слазишь с подножки, поворачиваешься затылком и делаешь пять шагов вперед. Бежать не советую, ракета быстрее. Пуля – тем более. Нет, что за народ пошел, а, Багор? Красную армию не уважают, Родину не любят... Придется учить.

Где-то за машиной коротко рыкнуло, тут же раздались два удара подряд – звонкий, с заметным металлическим отзвуком, и мягкий, но тяжелый шлепок.

– Валет, там еще есть кто-нибудь? – прогудел из кузова чей-то бас.

– Вот тут с одним разговариваем, и все, – солдатик с огнеметом не оборачивался и не выпускал свою жертву из прицела. – Ты давай, давай, шагай... Нет, Леха, это я не тебе. Что у тебя там случилось?

– Да вот, приклад треснул, – обиженно пробасил Леха. – А говорят, самое надежное в мире оружие... Нельзя и по голове человеку хряснуть, сразу все на хрен ломается!

...Минут через десять лейтенант Мудрецкий пришел в себя. Очнулся. Заново, можно сказать, обрел чувства. Первым из них было такое отвратительное чувство – вернее, ощущение, – будто его головой кто-то пытался открыть несгораемый шкаф. Или взламывали саму голову? Лобные доли начисто отказывались соображать. Больно им было, лобным долям.

Над головой угадывалось темно-синее небо, под спиной – грязное ребристое колесо. Перед глазами маячило чье-то смутно знакомое лицо.

– Вот и хорошо, вот и ладненько. – Лицо отодвинулось. Через несколько мучительных для головы секунд лейтенант узнал своего водителя. Сделать это было не так просто, поскольку пропорции физиономии ефрейтора Резинкина были значительно искажены несколькими отчетливыми лиловыми вздутиями на самых разных местах.

Кто-то с противным, бьющим в виски топотом пробежал мимо. Послышался резкий окрик. «Простаков», – вспомнил лейтенант. Постепенно измученный мыслительный аппарат начал выдавать картинки всего, что произошло с ним до погружения в тишину и темноту. Дорога... Резкий свет в лицо... Врезались в крутую машину, сначала били Резинкина, потом... Мудрецкий испуганно схватился за кобуру. Как ни странно, пистолет оказался на месте. Значит, или память подвела, или что-то сильно изменилось. Нужно было встать и оглядеться. Встать, цепляясь за колесо и за кабину «шишиги», кое-как получилось, а вот оглядеться – не сразу. В глазах потемнело, мир качнулся и опасно накренился. Пришлось зажмуриться и тихо постоять пару секунд, восстанавливая равновесие. За это время мимо снова кто-то пробежал.