Белая ель - Вера Викторовна Камша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Двое – мужчина и женщина – миловались на медвежьих шкурах. Догорали странные голубые свечи, на вспотевших телах танцевали блики, осыпали их прозрачными лепестками, двигались вместе с любовниками, загорались и гасли. Смеялась и стонала женщина, хрипло дышал мужчина, крыльями метались черные волосы. Нужно было бежать, пока ее не заметили, но Аполка сперва растерялась, а потом узнала Барболку. Сакацкая господарка любила не старого мужа, а молодого витязя, и как любила! Жена Миклоша в сладкой дрожи смотрела на запрокинутое лицо, прекрасное в своем безумии, полуоткрытые губы, отражавшие голубое мерцанье глаза. Такой алатку Аполка еще не видела, но она и себя не видела, когда с ней любимый. Каждый имеет право на счастье, она не выдаст Барболку и ее витязя, кем бы тот ни был…
Женщина звонко и счастливо вскрикнула, мужчина приподнялся на локтях и вскинул голову, темные пряди липли к высокому лбу, он победно улыбался, сверкая зубами. Это был Миклош!
3
Она не помнила, как выскочила из проклятой спальни. Мир рухнул, рассыпался на тысячи ядовитых острых шипов, впившихся в сердце, в глаза, в разум. Все было обманом, все с самого начала! Свекор ни при чем, это Миклош затащил их в Сакаци, а с черномазой грудастой тварью он спутался еще на ее свадьбе. Пал слеп, как крот, ему ли следить за прыгнувшей в господарки девкой с пасеки!
В плечи вцепился мокрый холод, и женщина, очнувшись, завертела головой. Как она оказалась на стене? Хотела броситься вниз? Ну нет, этому не бывать! Принцессы не кончают с собой, они мстят. Миклош и Барболка пожалеют, что они встретились, что они вообще родились на свет, но Пал ей в этом не помощник. Сакацкий господарь не пойдет против сына сюзерена или… уже не пошел?
Теперь Рафаэла понимала, почему слуги и витязи смотрят на нее с сочувствием. Любовники не таились, да и что таиться в краю, где взять невесту из-под господаря чуть ли не подвиг?! Создатель, как же она раньше не видела, ради кого позабыла себя? Дикарь! Сын Матяша Мекчеи! Создатель, да алаты предатели во всем, а Мекчеи – изменники даже по здешним меркам! Они носят эсперы и пляшут с демонами, присягают на верность и готовят мятеж, клянутся в любви и топчут ее вместе с пасечницами и скотницами.
Миклош предал не только жену, он изменил королю и Создателю, и он ответит за это! Вместе с отцом, Карои, всеми заносчивыми господарями и похотливыми господарками. Пусть свекровь всю жизнь глотает измены Матяша, Анна-Паола-Рафаэла Агарийская исполнит свой долг перед короной и Создателем. Дядя узнает не только то, что было и есть, но и то, что замышляется, но сначала нужно выбраться из пропитанного изменой и богохульством Алата. Лукача она не возьмет, что она скажет спящей с ним кормилице, да и с ребенком на руках далеко не уйти! Ничего, сына она вернет потом… Дядя сделает его алатским господарем, нет! Хватит с нее господарей! Лукач Мекчеи станет агарийским герцогом Лукой-Антонианом.
Рафаэла прислушалось, было тихо, только ветер тряс мокрые ветки да гнал через луну облака, обещая скорую оттепель. Ее никто не заметил, это был добрый знак. Женщина, срывая на ходу ставшие отвратительными серьги, бросилась в свои покои. Миклоша не было, а ведь, заметь он жену, торчал бы сейчас на пороге с какой-нибудь ложью, но куда там! Он был так занят! Примолкшая было ярость снова зарычала, но в этот раз Рафаэла не дала захлестнуть себя с головой.
Женщина тщательно и тепло оделась, затолкала сброшенное платье в сундук, смяла постель, разложила вышивки, пусть думают, что она ненадолго вышла. Кошелек с золотом Рафаэла спрятала под юбками, второй, с серебром и медяками, повесила на пояс. Главное, добраться до постоялого двора на тракте, но к утру она там будет. Недалеко от Яблонь есть святая обитель, ее настоятель – достойный и верный человек, как она могла о нем забыть?! А как она могла забыть о родителях, сестрах, дяде?! Как же она перед ними виновата, но она все исправит, она и так наказана за свою глупость и – это Рафаэла теперь понимала отчетливо – предательство!
Жена Миклоша Мекчеи натянула меховые рукавицы и второй раз за ночь покинула спальню. Судьба, ударив наотмашь, сменила гнев на милость: ни на дворе, ни у конюшен никого не оказалось, а ворота стерегущиеся нечисти алаты оставили открытыми, и от суеверий бывает польза. Никем не замеченная, Рафаэла перешла мост и ступила на сплетенную из качающихся теней тропу. Страшно ей не было, чего бояться тому, кто потерял все, кроме мести? Зачем, ну зачем Миклош лгал?! Агарийские принцессы знают свой долг, она бы достойно приняла любого выбранного родными жениха, но алат заставил себя полюбить, а потом швырнул эту любовь в хлев!
Из омута горечи Рафаэлу вырвал тележный скрип и стук копыт. Кто-то ехал в сторону Яблонь. Нужно успеть! И жена Миклоша успела. По тракту неспешно ползла повозка с бочками, за которой трусила беспородная собачонка. Пегая длинногривая кобыла словно спала на ходу, возница, молодой круглолицый парень в щегольской шляпе, тоже клевал носом, рядом примостилась грудастая крестьянка средних лет в вышитом полушубке, а на бочках развалился черноусый здоровяк, явно подвыпивший.
Рафаэла закричала, и ее услышали. Баба ткнула возницу в бок, тот шевельнул поводьями, лошадка остановилась, уютно поведя ушами, отчаянно завиляла хвостом подбежавшая собачонка. Дочь герцога никогда не ездила на крестьянских телегах, но это было лучше, чем идти пешком. Агарийка приняла протянутую руку и в мгновенье ока оказалась наверху рядом с черноусым. Тот равнодушно зевнул и вновь откинулся на спину, парень лениво шевельнул поводьями, лошадка тряхнула гривой и мерно затрусила навстречу выплывшему из туч лунному огрызку.
Глава 2
1
– Гици! – донеслось сквозь дверь и сон. – Гици, тут… Беда вроде!
Зашевелился, осторожно разжимая объятия, Пал, но Барболка уже проснулась и села, обхватив руками плечи. Ночь и не думала кончаться, в окна хлестал нешуточный дождь. Зиме конец, но в эту пору по Алати лучше не ездить, завалит – не заметишь.
Пал уже вставал, Барболка вскочила, принялась помогать. Сперва муж от ее заботы терялся, теперь оба привыкли. Пал вышел первым, Барболка наскоро натянула юбки, косы переплетать не стала – не до того, выбежала из спальни. Сакацкий господарь слушал дядьку Пишту. Рядом стоял Янчи, мокрый, как утопленник.
– … не поверили, думали, перепил Мати-то, но пошли поглядеть. Точно, нет господарки! Оделась да ушла. Мы – в погоню. За мостом следы были, к
