Последний герой. Сказание о Плоском мире - Терри Пратчетт

— Все это… слишком большое, — сказал Ринсвинд.

— Да.

— У-ук.

Делать было нечего, оставалось только ждать восхода луны. Ну, или захода Плоского мира, как вам больше нравится.

Моркоу аккуратно извлек из кофейной чашки крошечного дракончика.

— Малыши такие любопытные, — улыбнулся он. — Как котята. А взрослые стараются держаться от нас на расстоянии.

— Это как с кошками, — кивнул Ринсвинд и, приподняв шляпу, высвободил из волос серебристого дракончика.

— А может, захватим парочку с собой?

— Мы захватим куда больше, если не будем вести себя осторожно!

— Они чем-то похожи на Эррола, — сказал Моркоу. — Ну, дракончика, который как-то жил в штаб-квартире Стражи. Он научился изрыгать огонь… э… наоборот и спас наш город. Мы все думали, что он принадлежал к какому-то новому виду драконов. Но, судя по тому, что мы увидели здесь, это был типичный атавизм. Леонард еще рисует?

Они посмотрели на Леонарда, который решил посвятить полчаса живописи. На его плече сидел дракончик.

— Он говорит, что никогда не видел подобного света, — сказал Ринсвинд. — Сказал, что просто обязан написать картину. И у него неплохо получается, учитывая…

— Учитывая что?

— Учитывая то, что в двух тюбиках вместо красок находятся томатная паста и плавленый сыр.

— Ты ему об этом сказал?

— Не хотел расстраивать. Он был полон энтузиазма.

— Ну, пора кормить драконов, — произнес Моркоу, ставя чашку на стол.

— Ага. Но сначала… Не мог бы ты отлепить от моей головы эту сковородку?

Через полчаса каюта Думминга озарилась светом, исходящим из осколка омнископа.

— Мы накормили драконов, — доложил Моркоу. — Но местные растения несколько… странные. Они словно бы сделаны из какого-то стекловидного металла. У Леонарда даже родилась весьма впечатляющая теория. Якобы днем драконы поглощают солнечный свет, а ночью ею испускают, создавая таким образом всем известное «лунное сияние». Как бы там ни было, скоро мы вылетаем. Осталось только набрать образцов местных камней.

— Камни… Очень полезная штука, — заметил лорд Витинари.

— В действительности, милорд, они представляют большую ценность, — прошептал Думминг Тупс.

— Правда?

— Конечно! Они ведь могут отличаться от камней Плоского мира!

— А если они окажутся такими же?

— О, тогда будет еще интереснее, милорд.

Лорд Витинари посмотрел на Думминга, однако не сказал ни слова. Он мог управлять умами самых разных типов, но ручки управления разумом, который руководил поступками Думминга Тупса, пока так и не нашел. Поэтому лучше кивать, улыбаться и поддерживать его всяческими механизмами, которые данный разум почему-то считал крайне важными, лишь бы он не вышел из-под контроля.

— А и правда, — согласился патриций. — Ведь эти камни могут содержать различные ценные руды или даже алмазы?

Думминг пожал плечами.

— Понятия не имею, милорд. Но они могут многое рассказать нам об истории луны.

Витинари наморщил лоб.

— Об истории? — переспросил он. — Но луна ведь необи… Хотя да, отличная идея. Скажи, может, тебе еще какие-нибудь механизмы требуются?

Болотные драконы жевали лунные листья. Листья и вправду были металлическими, с глянцевой поверхностью. Между зубами дракончиков проскакивали синие и зеленые искорки. Путешественники охапками сваливали листья перед клетками.

К сожалению, единственным человеком, который мог бы обратить внимание на то, что лунные драконы крайне умеренны в своем питании, был Леонард. Но он был слишком занят живописью.

С другой стороны, в своей энергетически бедной среде обитания болотные драконы привыкли есть все подряд.

Желудки, научившиеся преобразовывать окаменевшие кексы в полезное пламя, сейчас в неограниченном количестве поглощали диэлектрические листья, почти до предела насыщенные чистой энергией. Настоящая пища богов.

И стоит кому-то из дракончиков рыгнуть… Это был только вопрос времени.

Весь Плоский мир, с точки зрения Ринсвинда, представлял собой большую проблему. Сейчас он находился внизу. Вернее, он выглядел так, словно находится внизу, хотя на самом деле висел вон там. И Ринсвинд никак не мог избавиться от ужасного предчувствия, что «Сокол», взлетев, тут же рухнет в далекие, кудрявые облака.

Пока Леонард готовил корабль к взлету, библиотекарь помогал Ринсвинду сворачивать крыло по его борту.

— Да, понимаю, у нас есть крылья и все такое прочее, — пожаловался Ринсвинд. — Я просто не привык находиться в ситуации, в которой все направления указывают только вниз.

— У-ук.

— И что я ему скажу? «Пожалуйста, не взрывай наш мир»? На мой взгляд, очень даже весомый аргумент. Лично я бы прислушался. И вообще, я всегда старался держаться от богов подальше. Для них мы не более чем игрушки, понимаешь?

«И они даже представления не имеют, как легко отрываются эти руки и ноги», — добавил он про себя.

— У-ук?

— Прошу прощения? Что, правда?

— У-ук.

— Существует… обезьяний бог?

— У-ук?

— Нет, нет, все в порядке. Но он ведь не из наших, не из местных?

— И-ик.

— Ах на Противовесном континенте… Ну, там во много что верят. — Он посмотрел в иллюминатор и поежился. — Там, внизу.

Собачка храповика со щелчком встала на место.

— Большое спасибо, господа! — сказал Леонард. — А теперь, будьте добры, займите места в креслах…

Сильный взрыв потряс корабль и сбил Ринсвинда с ног.

— Как интересно, судя по всему, один из драконов воспламенился раньше вре…

— Узрите же! — воскликнул Коэн, приняв высокопарную позу.

Серебряная Орда заозиралась.

— Чего узревать-то? — наконец спросил Злобный Гарри.

— Сё цитадель богов! — вскричал Коэн, снова принимая высокопарную позу.

— Да видим мы, видим, — сказал Калеб. — А у тебя что, спина болит?

— Запиши, — велел Коэн менестрелю. — «И изрек Коэн: „Узрите же!“» Остальное записывать не обязательно.

— А не мог бы ты сказать…

— Изречь!

— Прости. А не мог бы ты изречь: «Сё храм богов»? — попросил менестрель. — Так будет проще подобрать рифму.

— Ха, это напомнило мне один случай, — хмыкнул Маздам. — Хэмиш, помнишь Леофрика Законнорожденного, который нанял нас, когда завоевывал Фиглифьорд?

— Агась, как же не помнить-то…

— Мы сражались целых пять дней, — продолжал Маздам. — А все потому, что герцогиня ткала гобелен, который должен был запечатлеть это событие. Снова и снова мы вынуждены были повторять схватки и замирать во всяких неестественных позах, пока она меняла иголки. Лично я всегда говорил: средствам массовой информации не место на поле боя.

— Агась, ты тогда кой-чиво дамочкам показал, — захихикал Хэмиш. — Видел я этот гобелен в Розантском замке! Ставлю свою бороду, енто был ты!

— Может, сменим тему, а? — предложила Вена.

— Вечная проблема, — покачал головой Коэн. — Мало просто совершить что-то. Нужно, чтобы тебя запомнили.

— Хур-хур-хур, — закурлыкал Маздам.

— Смейся, смейся, — огрызнулся Коэн. — Но что ты можешь сказать обо всех тех героях, которые не были увековечены в песнях и сагах? Расскажи-ка мне что-нибудь про них.

— Что? О каких таких героях?

— Вот именно!

— Ну, и каков наш план? — перебил Злобный Гарри, глядя на мерцающий свет, что разливался над обителью богов.

— План? — переспросил Коэн. — Я думал, ты знаешь. Мы прокрадываемся туда, разбиваем взрыватель и делаем ноги!

— Да, но как вы планируете это провернуть? — уточнил Злобный Гарри и, увидев лица героев, глубоко вздохнул. — Судя по всему, вы ничего не планировали, — устало подытожил он. — Просто вламываетесь, просто удираете. У героев никогда не бывает плана. Только мы, Темные Властелины, все делаем по плану. Парни, там живут сами боги! Думаете, они не заметят, что по их городу шляется целая толпа?

— Мы умрем красиво! — возразил Коэн.

— Конечно, конечно. После того как вас поймают. Ну и ну. Послушайте, меня исключат из общества злобных безумцев, если я позволю вам лезть туда толпой. — Злобный Гарри хмыкнул. — Богов многие сотни, верно? Всем известный факт. И все время появляются новые боги. План напрашивается сам собой. Ну, кто догадался?

Маздам поднял руку:

— Вламываемся, а потом удираем?

— Да, вы — настоящие герои, — сказал Злобный Гарри. — Нет. Я имел в виду не совсем это. Парни, да вам просто повезло, что у вас есть я.

Первым увидел какой-то свет на луне завкафедрой беспредметных изысканий. Он стоял, прислонившись к лееру, и спокойно курил трубку.

Он не относился к числу амбициозных волшебников. Его тактика была проста — всячески избегай неприятностей и как можно меньше работай. Беспредметные изыскания обладали одним большим преимуществом — никто не знал точно, что это такое. Поэтому у завкафедрой всегда было много свободного времени.