Гней Гилденхом Артур Грин - Александр Борянский

Я подобрал оружие, крепко стиснул рукоять в предвкушении грядущих битв и поглядел на стоящего Марка Селентина и сидящего Лайка Александра.

«А ведь Даркдваррон мы возьмем!» — подумалось мне.

Слово «мы» я думал с особенным удовольствием.

Я проснулся посреди каменной пустыни.

Где-то существовали ухоженные города-замки, где-то плыли корабли, перевозили они куда-то свежеизданные свитки, упаковки с дорогим чаем, упаковки с дешевым кофе, где-то стояли на башнях воины, зачем-то глядя вдаль, считая дни до очередного воинского жалованья…

Грей-Дварр уже упражнялся на фоне неба.

Каменная пустыня делала небо серым. Не таким, как дома. Хотя что такое «дома»?!

Когда-то я каждое утро в одно и то же время просыпался в одной и той же комнате, находящейся в третьем ярусе одной и той же каменной башни, знакомой наизусть с детства. Так как рыцарей было мало, меня поселили в ней еще до рыцарского возраста. И было это в одном и том же городе. А потом…

Потом начались пробуждения на земле, между лесом и морем; в трюме; в молельне по сигналу молнии; в лесу, через сутки после схватки, когда цветок ириса прятал след; пробуждения в затерянных пространствах, преддверьях настоящего севера.

Я взглянул на Лайка. Он тоже просыпался и так же, как я, первым делом посмотрел на Стратега с мечом.

— С пробужденьицем, молодые люди! — приветствовал Грей-Дварр.

В сотне свордов за его спиной виднелись остатки Аргронда. За день и за ночь мы сумели вернуться к черной стене. «Там есть нечто», — заявил Грей-Дварр, и Лайк ему поверил. «Там есть нечто для тебя», — вот так он сказал.

Где-то охраняли пристани и обучали молодых рыцарей, где-то снаряжали отряды и отправляли их в Храм; селентинские гарнизоны укрепляли своим присутствием города варваров, но главное происходило здесь. Мы трое служили острием меча, направленного Королевской Республикой.

— Вставайте, молодые люди! Вы уверены, что море и Луна победили, что теперь весь мир будет смотреть сам на себя синими глазами. Но все только начинается. Все только начинается! Начинается самое интересное… Мир больше, чем многие думали. И ваша земля, от дварров до Мартона, от Гриффинора до варваров, — эта земля не одна, есть еще другие земли. Утром я сказал последнее прощай великому Аргронду. Там, под сохранившейся стеной погиб быстрейший из седоков. Он был настоящий герой, и умирая, он оставил нечто. Я принес для тебя…

Грей-Дварр наклонился и поднял обломок меча. Даже не обломок, только рукоять — и все. В Храме я видел, как мечи ломались от сумасшедших ударов. Как правило, то были посредственные или вовсе тренировочные мечи. Но чтобы боевой клинок был снесен полностью, по рукоять…

— Вот он! — торжественно сказал Стратег.

Некогда на пристани города Апвэйна именно с таким выражением Лайк произнес «Вот он!», увидев «Цветок Ириса».

Я вспомнил касаток. Мне почему-то ужасно захотелось встретить хоть одну из них снова.

— Возьми, — сказал Стратег.

Он осторожно протянул древнюю, пыльную рукоять Лайку. Осколки великих битв… Я подошел поближе и разглядел маленькие непонятные буквочки там, где пальцы Стратега сняли слой пыли.

Лайк принял рукоять…

— Светлый Клинок Диайон! — возгласил Грей-Дварр.

И я увидел меч в руке Лайка. Но не тот, который он получил от бригадира-коменданта Луция, нет, тот покоился на поясе. Новый, хрустально чистый, блестящий так, словно на него одновременно падали лучи десяти солнц, на моих глазах вырос из рукояти.

Лайк положил клинок на землю. Аккуратно-аккуратно, как если бы в его руках находилось что-то очень хрупкое.

Клинок исчез. Лишь рукоять сиротливо лежала пред ногами Александра.

Он взглянул на Грей-Дварра. Грей-Дварр молчал.

Но едва пальцы Лайка вновь легли на рукоять, сияющая сталь появилась.

— Когда-то, молодой человек, я владел этим чудом, — сказал Грей-Дварр. — Теперь он твой!

Свободной рукой Лайк снял с пояса то, что Стратег назвал «грубой работой» и бросил мне. Я поймал оружие. Я понял своего спутника. Я ударил сверху, мечи должны были скреститься, и они встретились. Но как!

Вместо отпора чужого железа, который я обязан был почувствовать, вместо звона оружия — звука, сопровождающего рыцаря в его пути по миру, вместо всего этого клинок в моих руках просто рассыпался. Пусть он был не самым лучшим, пусть бы он переломался надвое, — но нет, сталь превратилась в пыль, соприкоснувшись с загадочным подарком Грей-Дварра.

— Да, когда-то Марк Селентин Александр Верховный Стратег Грей-Дварр, получивший последнее наименование за прекрасную победу, первую победу селентинцев над дваррами недалеко от полуострова, когда-то Марк Селентин со Светлым Клинком, бешеной отвагой, горячим сердцем, целиком преданным золотой Луне, и, прямо скажем, не очень умной головой, пришел сюда окончательно добить коричневых дварров, которых он тогда еще называл серыми хнумами. И вот теперь тень того Стратега, правда, тень изрядно поумневшая, идет с новым героем совершать новые подвиги.

— Новые? — глухо переспросил Лайк Александр, и то, что он произнес первое слово после многодневного молчания, поразило меня сильнее, чем длинная речь Стратега.

— Новые, — подтвердил Грей-Дварр. — Старым подвигам больше нет места.

Если мне удастся погибнуть достойно, возможно, я вернусь в мир еще раз. Рыцарей, погибших достойно, Луна обращает к новым боям. И я произведусь на свет в одном из замков, и возможно это вновь будет город, лишь недавно ставший селентинским. А может…

Луна берет на золотую службу…

Как там дальше?.. Нет…

Луна зовет на золотую службу…

Надо же, я забыл вторую строчку! Я забыл строчку из Селентина Александра!

Ночью мне приснились жрецы, молния и официант из «Горячей Пиццы». За всем этим наверняка снилось что-то еще, что-то более важное, но пицца заслонила остальное. Как ни странно, сейчас я не хотел есть.

Я хотел драться!

Но перед тем как сорвать меч с пояса — хоть ненадолго увидеть воду. Много текущей свободной воды, синей или пусть даже фиолетово-зеленой, и смотреть на нее, и видеть отражения небес, предметов, лиц, перемежаемые солнечными бликами. Вода так похожа на меня, на мои мысли… Морская, речная, льющаяся из кружки… Вода, наверное, начало всех начал, а не просто символ Селентины. Вот что приснилось мне ночью за прочими снами: все течет, цвета переливаются один в другой, молния — звук льющейся воды, мы заполняем собой землю, как чай из опрокинутой чашки заливает весь стол…

Я понял, что хочу не только драться. Мне хотелось вернуться назад и еще раз испытать то странное состояние, которое настигло меня в пещере при виде Грей-Дварра.