Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

Рейн ухватился за ограду и перемахнул через неё. Он сделал несколько больших прыжков, навис над мальчишками, схватил за шиворот того, который бил, подержал его в воздухе, как нашкодившего щенка, встряхнул и выпустил. Парень упал на траву, неуклюже вскочил и побежал, а вместе с ним — его друзья. Остался только мальчишка с синяком на лице и сбитыми в кровь кулаками. Рейн протянул ему ладонь.

— Что случилось?

— Спасибо, — буркнул мальчик и поднялся. — Я бы справился.

Рейн ответил с пониманием.

— Я знаю. Я тоже всегда справлялся с такими сам. Только однажды уступил. И мне жаль, что рядом тогда никого не оказалось. Не дай себе уступить им. Что бы ни пришлось сделать.

— Рейн! — крикнул Аст. — Не подталкивай его!

Рейн замер. Разве он подталкивал мальчишку? Что было правильнее: ответить, но стать изгоем, или смолчать, спрятав гордость?

— Ох! — издалека послышался женский крик. Маленькая фигурка показалась на пороге школы и поспешила к ним.

Девушка была одета в скромное серое платье, аккуратно причёсана — явно учительница или воспитательница. Совсем невысокая — едва доставала до груди Рейна — и хрупкая, но карие глаза так и метали молнии.

— Иган! — воскликнула она, взяла мальчишку за подбородок и глянула на синяк под глазом, разбитую губу. — Ты опять?

— Он не виноват, — откликнулся Рейн. — Это трое других на него напали.

Девушка уцепилась взглядом за метку ноториэса, но промолчала. Она строго сдвинула брови и воскликнула:

— Как же не виноват, знаю я его! Постоянно слушает своего демона. То на драку вызовет, то в карманы чужие залезет. Вот дождётся, что отправим на перевоспитание!

Мальчик съежился, опустил взгляд и стал ковырять землю носком ботинка. Они выглядели ещё хуже, чем у Рейна. Он крепко сжал девушку за руку, навис над ней и ответил таким же строгим голосом:

— Я всё видел своими глазами. Обещайте, что разберётесь и не будете наказывать Игана. Он не виноват.

Девушка положила руку на плечо мальчика и уже более ласково спросила:

— Иган, это правда? Кто начал драку?

Рейн глянул на мальчишку. Тощий, неуклюжий, растрёпанный — совсем как он лет десять назад. Такие всегда становились жертвами. Задирали тех, у кого были деньги, и у кого их не было, задирали за знатное происхождение и его отсутствие, и за силу, и за слабость. Да детям и причины порой не требовались! Они инстинктивно чувствовали тех, кто отличался от большинства, и нападали на него всей стаей. Ну как тут не оскалиться в ответ, как не выпустить своего демона?

Мальчик молчал. Рейн попытался вспомнить: а ему хоть раз давали шанс рассказать правду? Признался бы он тогда или смолчал?

— Конечно смолчал бы, — шепнул Аст, становясь рядом.

— Что вы видели? — в голосе девушки послышалась надежда. — Это Омбрик с компанией? Я уже давно думаю, что это он издевается над младшими и ворует!

Рейн захотел помочь девушке всем сердцем. А она ведь не такая плохая, не как другие учителя. Она верила Игану, а злилась на самом деле на себя, потому что не могла наказать настоящего виновника. И она видела метку ноториэса, но обращалась, как с равным. Рейн расплылся в глупой улыбке и сердечно спросил:

— Как выглядит этот Омбрик? Я помогу вам, кира.

— Хватит! — воскликнул Иган. — Это я виноват.

— Что здесь происходит? — послышался властный окрик. Подобрав длинную юбку, к ним с грозным видом подошла седовласая женщина. Она провела рукой по голове, приглаживая пучок, и требовательно сказала: — Итак, я слушаю вас!

— Кира Ч-Тейт, — девушка склонила голову, но твёрдо продолжила: — Омбрик избил Игана, посмотрите сами! Я вам не раз говорила, что это он…

— Замолчи! — воскликнула дама и сердито уставилась на девушку.

Аст оскалился. Рейн хмуро посмотрел на женщину.

— У Омбрика особые права. Не забывай об этом, Инеса.

— Особые права? — повторил Рейн. — О каких…

— Молодой человек! — воскликнула женщина. — Я видимо запамятовала, когда это я к вам обращалась? Вы вообще кто?

Она увидела метку и резко взмахнула руками, прогоняя от себя.

— А ну кыш, ноториэс! Тебе не место среди приличных людей!

— Он всё видел! — воскликнула девушка и сделала шаг вперёд, но женщина преградила ей дорогу. — Он хочет помочь, — она бессильно опустила руки.

— Кыш, кому сказала!

Она обращалась к нему как к грязной собаке, случайно забежавшей в дом. Глаза Аста налились кровью. Рейн склонился над женщиной и процедил сквозь зубы:

— Если у кого-то из ваших учеников есть особые права, не удивляйтесь, что те, у кого их нет, приходят сюда. И когда-нибудь навестят вас лично.

— Прочь, ноториэс, прочь! — она указала рукой на ворота. Рейн увидел, что боковая дверца у них была открыта — он зря перелезал.

Практик криво ухмыльнулся женщине, затем подошёл к ограде, подпрыгнул и замер сверху. Рейн поймал отчаявшийся взгляд мальчишки и понял по нему: они встретятся. Может через год или два, но он войдёт в подвалы Чёрного дома, в камеру, где когда-то сидел другой мальчишка, точно так же замученный учениками, точно так же не понятый учителями.

Рейн легко спрыгнул и ещё медленнее поплёлся по улице.

— Ноториэс! — вслед донёсся презрительный крик седовласой женщины.

— Да, и что? — тихо спросил Рейн, достал маску, переложил её из одной руки в другую и снова убрал. Да к чёрту их всех. Метку всё равно не стереть, так сколько можно прятать лицо? Кому надо, всегда разглядят правду.

Аст положил руку на плечо Рейна и дотронулся легчайшим прикосновением. Они одновременно выпрямили спины и переглянулись. Рейн пробормотал:

— Не больно-то и хотелось.

Он уставился на серое здание школы, поднял вверх средний палец, простоял так несколько секунд и поспешил домой.

Глава 7. Выступление

Мама и Агни что-то вязали и тихо переговаривались. Голоса больше напоминали шелест листьев, чем речь живых людей.

— Рейн, — позвала мать.

Он заглянул в маленькую тёмную комнату и зябко поёжился. Мама всегда открывала окна нараспашку, чтобы прогнать запах сырости и плесени, но он никак не уходил.

— Закрой окно, — попросил он. — Сегодня холодно, простудитесь.

— А болеть в Лице дорого, — мать слабо улыбнулась. — Рейн, я не могу идти на рынок, нога опять разболелась. Сходишь вместо меня?

— А не надо было открывать окна! — воскликнул он и кивнул. — Схожу. Вызови доктора. Пожалуйста. Я оплачу визит.

Агни по-доброму улыбнулась. Мать протестующе взмахнула рукой.

— Ну что ты говоришь! Ни у тебя, ни у Арджана нет плаща на зиму, и крыс надо потравить… — мама задумалась и перевела взгляд на окно.

Рейн подошёл и с хлопком закрыл его, затем навис над матерью и спросил:

— Если бы у нас были деньги, чего бы ты хотела?

Мать удивлённо подняла брови и улыбнулась:

— Ну зачем ты это спрашиваешь, разве важно, что я хочу? — Рейн настойчиво посмотрел на женщину. — Помнишь, в том доме у нас на кухне висели белые занавески?

Рейн помнил. Он прятался за ними, играя в прятки с воображаемым другом по имени Эл. А однажды, когда Кай поджёг их, взял вину на себя.

— А я хочу пояс, — с настойчивостью сказала Агни. — Из собачьей шерсти. — Мама и Рейн недоумённо уставились на старуху. — Хорошо помогает при больной пояснице!

— Рейн, ну к чему это? — мать устало вздохнула. — Ты же знаешь, что…

Он не стал слушать и вышел из комнаты, качая головой. Белые занавески и пояс из собачьей шерсти. Когда-то мать мечтала о рубинах, привезённых с островов Южного моря. Жене церковника не полагалось думать об украшениях, но однажды она шепнула Агни о своём желании, а Рейн услышал этот разговор. Как же рубины превратились в белые занавески?

Рейн плотно закрыл дверь в свою комнату. Два метра в длину, два в ширину — такая же камера была у него в Чёрном доме.

Он бросил плащ на низенькую кровать, затем бережно достал из карманов мешочки и с любовью посмотрел на них. Рейн опустился на пол — расстояние между полом и кроватью было не больше ладони. Он взял два мешка и запихнул в дальний угол. Тут же показалась недовольная крысиная морда. Зверёк блеснул красными глазками и посмотрел на Рейна.