Пионер – ты в ответе за всё! - Широков Алексей

Но все это было лишь началом, так сказать прелюдией, перед по-настоящему тяжелым периодом. И я писал про приход к власти Горбачева, начинавшего парторгом в Ставрополе и постепенно дослужившегося до первого секретаря крайкома. На этой должности он тоже успел изрядно наследить, но, став генеральным секретарем, жопу свою прикрывал надежно, снимая министров МВД, если те только пытались начать расследовать деятельность будущего генсека. А по словам знающих людей там было чего искать. Начиная от коррупции, заканчивая спайкой партийных деятелей с организованной преступностью, в частности грузинской, и даже организацией наркотрафика. Но все это меркло перед тем, на что он обрек страну.

Начиналось все хорошо. Необходимость перестройки давно назрела, и реформы экономики были необходимы, но как говорится, благими делами выстлана дорога в ад. Так и у Меченого хорошие идеи оборачивались жуткими катастрофами. Тут тебе и антиалкогольная кампания, когда вырубали тысячи гектар виноградников, даже не пытаясь найти им другое применение, и перестройка, благодаря которой с прилавков исчезли те редкие продукты, что еще оставались. Появились талоны, как после войны. Сахар, водка, да что угодно. Но это была только прелюдия. Впереди уже маячило ГКЧП и развал Союза.

Границы вспыхнули. Я писал, как русских резали в республиках, которые они до этого кормили десятки лет, а тут вдруг стали оккупантами. Но и этого им показалось мало, и они сцепились между собой. Махровым цветом расцвели межнациональные конфликты, быстро переросшие в боевые столкновения. В ход пошло сначала стрелковое оружие, потом танки и артиллерия. Казахстан, Нагорный Карабах, Азербайджан, Грузия, Узбекистан, Литва, Приднестровье. Союз трясло и штормило, и везде лилась русская кровь.

Тихомиров, до этого молча читавший уже готовые листы, хоть и играл желваками, но держался, встал, так же не произнося ни слова, достал из портфеля бутылку коньяка, налил полный стакан и залпом выпил, даже не поморщившись. Я его понимал. Было с чего напиться. Но впереди ждало самое интересное. Развал страны, иностранные стервятники, кинувшиеся терзать еще теплый труп, вместе с бывшими комсоргами и парторгами. «Святые» девяностые, когда на улице можно было получить пулю просто так, а матери не знали, чем накормить детей. Война в Чечне, Буденновск, Беслан, Донбасс, Одесса, море русской крови и боли. Десятки и сотни убитых детей. Так что думаю, одной бутылки капитану будет мало. Интересно, сам за добавкой побежит или кого-нибудь отправит?

Глава 11

Я уже не раз ловил себя на мысли, как странно после приключений с риском для жизни приходить утром на занятия, садиться за парту, доставать книги и тетрадки и просто учиться. Ощущение, будто переносишься в иной мир, где все хорошо и самые большие проблемы – это невыученный стих или двойка на контрольной. Забавно, необычно, но мне нравится. Есть в этом что-то удивительное.

Встреча с Тихомировым, когда я таки описал ему новейшую историю моего родного мира, закончилась на удивление спокойно. Илья Демидович хоть и допил бутылку, но за добавкой не пошел. Читал готовые листы, матерился вполголоса, бегал по кабинету, скрипел зубами, но в целом держался. Что делало ему честь, я лично бы давно сорвался. То, что творилось у нас в девяностые, это даже не фильм ужасов, это хтоническая тьма, накрывающая целую страну. Да и дальше там не сильно лучше. Я старался писать без прикрас, может быть даже намеренно сгущая краски, чтобы те, кто будет это читать, прониклись и постарались такого не допустить.

Единственное, что омрачило вечер, так это слова Тихомирова, что Галкин-старший скорее всего соскочит. Если Зайцева и Лаптев лично участвовали в моей травле, то этот урод всегда находился в тени. И даже задержание и отправку в КПЗ свалил на инициативу ментов. Мол, они сами, я лишь поинтересовался, как там дела. Но на его месте я бы не радовался раньше времени.

По словам капитана, областное партийное начальство плохо относилось к разработке своих подчиненных, а инструктор была достаточно весомая должность, чтобы первый секретарь цыкнул на чекистов. Но тут в дело вступила некая довольно закрытая структура, как КПК – комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Который как раз и был предназначен для чисток внутри партии. И полномочий у него было куда как больше, чем у безопасников. Так что ничего хорошего впереди Галкина не ждало, особенно учитывая претензии к нему со стороны ОБХСС, на которые намекнул Илья Демидович. Зажрался инструктор обкома партии. Но быстрых результатов ждать не следовало, работать следователи будут основательно, докапываясь до самых глубин, впрочем, меня это устраивало.

Что по Зайцевой и Лаптеву, то тут, с одной стороны, было проще, ведь они сами подставились, с другой – валили все на Митрофанова. Мол, мы не литературные эксперты, а он заслуженный, уважаемый и все такое, поверили, доверились и вот. Короче, топили дедушку по полной, и если бы он еще не скопытился, то сейчас точно бы ласты склеил. Однако, как у нас говорят, о покойном либо хорошо, либо ничего, отбрасывая последнюю часть «кроме правды», потому что она уже никому не интересна, и мне прямым текстом сказали, что никакого дела не будет. Марать честное имя заслуженного писателя, а главное парторга Союза писателей, никто не даст. Но это не означало, что райкомовцам удастся отвертеться.

Поднятая волна пусть и не была видна обывателям, но несла с собой значительные изменения, и Тихомиров гарантировал мне, что следующей должностью Зайцевой будет пионервожатая где-нибудь в деревне под Новым Уренгоем.

А Лаптев отправится руководить колхозом на Колыму. Вроде как и не наказание, но если разобраться, то уж лучше отсидеть, там хоть срок известен. А тут вообще неизвестно, когда амнистия придет и будет ли.

Скрыть происшествие с участием милиции было гораздо сложнее. То, что Аникин сядет, можно было даже не упоминать. То же самое с майором Карасевым, пусть у того нашлись высокопоставленные покровители, но резонанс оказался слишком значительным, чтобы он остался на свободе. Оба уже были взяты под стражу, и шансов выкрутиться у них не было. Так же должностей и званий должен был лишиться ряд других офицеров МВД и ГУИН, включая начальника КПЗ, создавшего там прессхату для выбивания показаний из подозреваемых. Как объяснил Тихомиров, довольно распространенная практика, и на нее закрывали глаза, но тут поймали за руку, а значит, все получат по полной. Короче, буря набирала обороты и ее итоги были непредсказуемы. Но мне, если честно, уже было плевать. Я сдал исписанные листы Илье Демидовичу, тут же убравшему их в папку, которую опечатал и проштамповал грифом «Совершенно секретно», и поехал домой отдыхать. Эти дни выдались суматошными и вымотали меня и физически, и морально.

А ночью мне приснился очередной сон. Я уже думал об этом, после того как во сне ощутил себя собакой. Похоже, что эти черные шары – это часть воспоминаний погибшего существа. Но зомби и так был мертв, а кроме того, пришел из другого мира! Как с этим быть?! И я даже немного боялся ложиться спать, потому что мало приятного чувствовать себя ходячим трупом, нападающим на людей, но, к счастью, все обошлось.

Во сне я стал Блаусом Персивером, потомственным стражем вольного города Алголота. Семь поколений моих предков охраняли его покой, и я собирался стать восьмым из рода Персиверов, вставшим на защиту покоя и благосостояния граждан. Но для этого следовало подготовиться. Алголот лежал на пересечении многих торговых путей, что привлекало в него преступников всех мастей, и слабого на темных улицах ждала только смерть. Каждое утро я начинал с ритуала возвышения, что позволяло мне стать сильнее, а остальной день тратил на отработку владения дубинкой.

Это искусство было даровано основателю рода Персиверов великим магистром ордена Белой Девы, что не приемлют кровопролития, но в мире найдется мало воинов, сравнимых с ними по силе. Основатель как-то помог великому магистру, найдя украденную у него вещь, но пострадал в драке с ворами, и в награду тот научил его не только пути возвышения, но и технике движения и боя на палках. С тех пор каждый мужчина рода обязан был изучить его, если хотел быть достоин памяти предков. Не удивительно, что последние сто лет Персиверы занимали должность главы стражи, и Блаус хотел стать следующим.