Крепостной княжич - Лариса Черногорец

Калиниха завыла. Даша подошла к Петру:

— Погоди, Петруша, может еще можно что-нибудь сделать?

— кость раздроблена, срастаться будет медленно, возможно в рану попала инфекция.

— Давай попробуем спасти ногу. Я рану водкой обработала. Кровотечение остановилось, вены целые. Может повезет!

— Ну, хорошо. Мне нужен кипяток и мои инструменты. И свет! Много света.

Через час уставшие, но довольные они вышли из избушки Калинихи.

— Ну, Дашенька, теперь дело за уходом, я дал ей опий, она поспит, а через день приеду, посмотрю как дела. Если жар не поднимется, — значит, инфекции нет, значит, ногу можно будет спасти.

— За ней будут присматривать, я распоряжусь.

— Пусть следят круглосуточно. Если жар поднимется — сразу за мной посылайте, не медлите, сама знаешь, если будет угроза заражения крови — ногу придется отнять.

— Бог даст все будет хорошо!

Они проводили Петра до коляски, и пошли в дом. Наталья ждала у входа:

— Какие будут распоряжения?

— Нагрей воды, приготовь кровать и приходи на кухню, будем ужинать.

Наталья опрометью кинулась в Дашину спальню. Никита взял Дашу за руки и заглянул ей в глаза, в них читалась усталость и страх.

— Никита! Что же это творится!

— Разберемся, Дашенька, разберемся во всем, хорошая моя, не сомневайся! Я буду рядом!

Через час вся компания, включая Адиля, сидела на уютной кухне и с аппетитом поглощала холодную телятину с ароматным хлебом, зеленью и овощами. Марфа суетилась вокруг стола, стараясь подложить то Даше, то Никите кусочек-другой. Порфирий усадил Марфу рядом с собой.

— Сядь, мать, не суетись. Завтра что думаете, барышня?

— С утра в город, Федора в участок повезем и к нотариусу — за документами для Адиля. К портному надо заехать. Вернемся — дай Адилю четырех человек в помощь, он будет их обучать всему, что знает, Федька то свои секреты помощникам не выдавал.

— За то и жалованье получал, ценил его Дмитрий Алексеевич, почитай сызмальства на конюшне был, шельмец. Это ж надо! На такое пойти!

— Ну, полно, Порфирий, завтра вставать рано, я к себе, Наталья, помоги мне.

Даша выразительно посмотрела на Никиту, тот улыбнулся и подмигнул ей в ответ.

Наталья расстелила постель Даше. Её глаза стали круглыми от удивления, когда она получила приказ приготовить постель Никите в каминной, но она промолчала, сделав как ей велели. Даша подозвала её и, закрыв дверь, сказала:

— Ты ничему не удивляйся, и ничего не пугайся, Никита меня охраняет, у нас тут неладные дела творятся, не болтай ничего никому, просто делай то, о чем я тебя попрошу. Завтра я за тобой пришлю, пока иди в девичью.

Мягкий плен простыней обволок прохладой разгоряченное тело, Даша легла на живот и, закрыв глаза начала проваливаться в сон. Скрипнула дверь, и она почувствовала легкий поцелуй на плече, потом еще и еще. Яркая луна освещала её спальню. Перевернувшись, она обняла за шею своего ночного гостя. Сильные руки Никиты обвили её в ответ.

— Никитушка! Мой Никитушка! — она тонула в его нежности, таяла от его поцелуев, голова кружилась от горячих слов, которые он шептал ей на ухо. Явь перемешивалась со сном, который она встретила, свернувшись клубочком, в его объятиях.

Туманное сизое утро встречало телегу, которую сопровождали трое всадников. На телеге со связанными руками сидел Федор. Глаз его заплыл, кудри спутались и нависали на лоб клоками. Порфирий управлял телегой, Даша в синей амазонке, Никита и Адиль ехали рядом верхом.

— Повинись перед барышней, захристаради! — Порфирий пытался образумить Федора. — Ведь добрейшей души человек! Почто ты лекаря её угробил! Аспид!

Федор понуро молчал, и казалось, дремал, опустив голову. Руки его были стянуты веревками. Даша и Никита ехали впереди, Адиль сзади телеги. На горизонте показался пролесок, телега приближалась к нему, поскрипывая. Внезапно со стороны пролеска раздался выстрел. Пуля просвистела рядом с головой Никиты. За ним раздался еще выстрел, за тем еще. Даша и Никита остановили лошадей, Никита резко повернул своего коня, заслонив Дарью от следующего выстрела. Почувствовал сильный толчок. Плечо окрасилось кровью. Он соскочил с коня, снял Дашу и усадил на телегу рядом с Порфирием. Тот закрыл её собой. Выстрелы следовали один за другим. Не замечая раны, Никита вскочил на коня и поскакал в сторону пролеска. Адиль кинулся вслед за ним. Порфирий, закрыв руками голову, прикрывал Дашу своим телом. Выстрелы прекратились. Никита и Адиль были уже прямо у пролеска, когда Порфирий, обернувшись, увидел, что Федор исчез.

— Вот шельмец! — Закричал Порфирий. — Ушел, барышня, это, небось, дружки его подстроили!

— Никита, кажется ранен! — Вырывалась Даша — Кто стрелял?! Да пусти ты меня наконец!

— Погодите, барышня, вот, кажись, скачут назад.

Никита, в рубашке залитой кровью, зажав рану рукой, подъезжал первым, за ним Адиль, через седло он перекинул паренька, лет пятнадцати, словно барана. Тот был без сознания.

— А вот, барышня и стрелок ваш, и оружие его! — на пальце он держал пистолет. Тяжелая рука у вашего Никиты! Куда теперь?

— Порфирий, помоги усадить Никиту на телегу!

Даша кинулась осматривать его рану.

— Слава богу, только зацепил, навылет, но шить все равно придется! Сам, Порфирий, давай в город за полицией, да пригласи к нам нотариуса, документы на Адиля в поместье оформим, да у портного заказ мой забери. Мы, тем временем, субчика этого в погреб определим, пока полиция за ним приедет.

Телега повернула обратно в Зеленый хутор, а Порфирий верхом поскакал в Задольск. Определив парня в погреб, и заперев там, Адиль встал, словно страж, с кинжалом наперевес, у дверей в маленькую каминную. Никита сидел на диванчике. Даша дрожащими руками втягивала нитку в иглу.

— Потерпи, Никитушка, надо зашить.

— Даш, давай я сам, у тебя вон руки трясутся. Дай коньяку стакан.

Даша налила в стакан коньяк из графина. Поднесла Никите. Тот окунул в него иглу с ниткой, потом половину плеснул себе на руки, а половину залпом выпил.

— Кажется, так надо избегать инфекции, — он подмигнул Даше, — Отвернись!

Сжав зубы, он стал стягивать разорванную кожу стежками.

— Нет, ты шов не так кладешь, большой шрам будет! Дай я сама! Я умею!

Даша налила коньяку себе на руки и глотнула прямо из бутылки. Охнула, тряхнула головой и, взяв у Никиты иглу, стала сама накладывать шов. Когда работа была готова, она плеснула коньяк на шов из бутылки. Никита, не сдержавшись, застонал. Качнулся к стене. Даша обняла его за голову и поцеловала прямо в губы.

— Потерпи мой любимый, потерпи, так надо, сам знаешь.