Список Запрещенных Детей - Алексей Караулов

Итак, промаявшись две недели, Коля задумался о побеге. Он решил не брать с собой ничего из новых вещей: ни свитер, украденный вместе со щеткой, ни «Историю Верхнего Мира в рассказах для детей». Книга была не такая, как у Олега, в коричневой обложке и более толстая. Он утащил ее из магазина, но ни разу не открыл.

---

Посреди ночи Коля спустился в подвал: он уже умел обращаться с крышкой люка, ведущего в скважину. Но проколоть Маскировочный Щит внизу не смог. Чего только он с ним не делал: и швырялся в него камнями, и танцевал, и кувыркался на нем. Но Щит не открылся даже на сантиметр. Коля вернулся в дом, где прятались Запрещенные, и проспал до утра. Следующей ночью, не выспавшись, он убежал снова…

– Ко-оля-а, пра-аснись, – прогудел над ним голос.

Он сел, сощурил глаза и узнал Ингу:

– Ты что тут делаешь? Да еще и в одной пижаме?

– Я не спала. Увидела, что ты уходишь, и решила пойти за тобой. Ты тут так смешно плясал.

– Ничего я не плясал, тебе все приснилось! – смутился Коля.

– Ничего мне не приснилось, я даже не спала. А вот ты заснул. Прыгал-прыгал, лег и заснул. Ты сбежать хотел, да? – Инга спросила без упрека, своим обычным ровным голосом.

– Не твое дело, – он полез в карман за телефоном, чтобы посмотреть, который час, и вдруг вспомнил, что не взял его с собой, когда полез в Верхний Мир.

– Коля… Ты не убегай, пожалуйста.

– Почему?

– Я точно не знаю. Джексон… Она что-то придумала. Она нам раньше часто-часто обещала, что однажды случится кое-что, и мы все перестанем прятаться. Просто пойдем на улицу и станем, как обычные дети. А теперь больше не обещает. Вот я и подумала, может, оно уже случилось. Чудо какое-то. Может, ты появился, и теперь нам скоро не надо будет прятаться…

Коля посмотрел на Ингу. Голос ее по-прежнему звучал бесстрастно, как будто она наизусть читает нелюбимое стихотворение. Но в глазах ее что-то изменилось.

Она плачет? Ну вот еще!..

Не надо было рассказывать ей все эти истории и каждый день за ужином сидеть рядом с ней…

---

Когда Коля попытался сбежать в четвертый раз, за ним пришел Стас.

Он не пытался отговорить его, как Инга. Он просто подошел, схватил его за руку выше локтя и поволок к выходу.

– Руки убери, – сказал Коля, и его вдруг одолели усталость и злоба. – Я сам пойду.

Стас отпустил его и встал напротив, сунув ладони в карманы.

– Чего вы ко мне пристали вообще?! На фига я вам сдался? – крик вырвался сам собой. – Я ничего не умею, понятно? Я домой хочу! У меня отец там уже весь город на уши поставил, а я тут с вами торчу! У меня дом есть, понятно? Родители!.. Что надо, ну? Что сделать? Говори уже! Иларт тебе угнать? Пойдем, угоню!.. Что еще?

– Ты чего орешь-то? Ты на меня не ори! – вдруг тоже повысил голос Стас. – Я тебя вообще с нами не брал! На фиг ты мне вообще сдался! Думаешь, если б не Джексон, тебя бы тут кто-нибудь держал? Мне ты вообще никто, понял?!

Они стояли, глядя друг другу в глаза. В глазах Стаса застыло уже знакомое Коле выражение: громила так же смотрел на него, когда он случайно обнял Джексон. Тогда, на бетонном заборе.

И он внезапно понял, что уже одержал верх над противником. Если сейчас начнется драка, Стас попрет на него, не разбирая дороги. Достаточно будет одной подножки, чтобы свалить его. И ему вдруг даже захотелось эту драку затеять… Вот же он, перед ним – весь Верхний Мир! Жестокий, громоздкий, неумный. Вот кто мешает ему, Коле Карпенко, вернуться домой! И он решил, что не уйдет сегодня, не проучив Стаса.

А то, что он такой большой, ерунда. Коля дрался однажды с тренером и знал, что рост еще ничего не значит. Тренер-то хотя бы драться умел…

– Это ты на меня не ори, – сказал он Стасу деланно спокойным голосом, хотя внутри него все клокотало. – Я же не виноват, что Джексон тебя в свои планы не посвящает. Просто я понять не могу: что ж она сама-то не пришла, если она меня так любит? Или это ты ее не пустил? Избил, наверное, как братика своего, да? Чтобы она ходить не могла…

– Ты парень нарываешься, что ли, а? – Стас вытащил руки из карманов и сжал кулаки. – Самый смелый?

– Да нет, это ты самый смелый, а я самый умный всего лишь.

– Чего?! Ты чего сказал? – Стас медленно пошел на него, но Колю это только раззадорило. Он стоял, сложив руки на груди, и насмешливо смотрел на противника.

– Я умный, говорю. А ты нет. Не понимаю, зачем Джексон с тобой ходит. Ты ей, наверное, тоже нужен для одного дела, да? Использует тебя и выгонит! Прикинь! И меня выгонит. Только я-то домой пойду – а ты, дурачок, куда денешься? Ты ж даже прятаться не сможешь! Ты ж жирный, как слон!..

Стас все еще держался. Выслушивать насмешки ему раньше не приходилось, и злость исказила его лицо. Но он удивлялся спокойствию Коли: обычно мелюзга от него разбегалась, как крысы! Та мелюзга, которую он как-то побил на школьном дворе…

Он подошел и схватил Колю за куртку.

«Плачь, ну! И я тебя, может быть, не до смерти изобью!» – читалось в его глазах.

Но мальчик из Нижнего Мира не заплакал.

Он вздохнул и провел прием икке – так, как его этому сто раз учили на тренировках: провел ладонью по плечу Стаса, ткнул его в глаза пальцами левой руки, отступил в сторону и вывернул противнику запястье, пригнув его к земле. Как с Крысоловом. Только у этого дурака не было даже ножа.

Стас зарычал и выдернул руку. Он все-таки был очень силен. Коля отскочил к стене.

Дышать вдруг стало трудно.

Может быть, идея с дракой была и не самой лучшей…

---

Они сходились снова и снова, и каждый раз казалось, что еще немного, и Стас раздавит эту мелюзгу, этого рыжего гада. Но каждый раз громила оказывался на полу, и слежавшийся песок оставлял на его теле все новые синяки.

Коля действовал спокойно, еле слышно бормоча после каждого приема: «коса дори», «нагэ» и что-то еще неразборчивое. Драка увлекла его. Он не просто расправлялся с сильным, но неумелым врагом – он дрался со своей собственной обидой. Обидой на Верхний Мир, на всех девчонок, которые не умеют выбирать себе компанию и целуются с кретинами и уродами. На собственного папу, который отправил его в секцию айкидо, хотя Коля мечтал о теннисе.

Впрочем, нет… Айкидо оказалось как раз кстати. Спасибо, папа.

Стас в очередной раз побежал на него с перекошенным от злобы лицом, слепо загребая руками. Коля легко ушел вбок и что было сил пнул его под колено. Громила рухнул и больше не вставал. Он корчился на полу, глядя на обидчика полными злобы глазами. Хотя нет, это была уже не злоба. Не только злоба.

Теперь в глазах Стаса был еще и страх.

– В моем мире это называется айкидо, – гордо выдохнул Коля, вспомнив бой с Крысоловом.

Он поклонился лежащему противнику и пошел к выходу, но у самых дверей щитовой обернулся:

– Я никому не скажу, что здесь было. Но учти, теперь так будет всегда, если будешь руки распускать. И не пытайся ночью мне что-то сделать. Я проснусь, и будет только хуже.

Стас поднялся и, пошатываясь, пошел за ним.

– Она все равно с тобой не будет, – сказал он тихо, сплевывая приставший к губам песок.

– Кто?

– Джексон, кто… Она моя девушка.

– Да пожалуйста. Мне все равно, – сказал Коля и вдруг понял, что соврал. Радость победы тут же куда-то улетучилась, и он пожалел, что снова заговорил со Стасом, а не ушел сразу, как собирался.

Получилось, как в кино про карате, только наоборот. Коля год назад полюбил такие фильмы и смотрел их безостановочно: старые, новые, все подряд. Там главный герой обычно был маленьким и слабым, а главный злодей – большим и сильным. И у злодея была красивая подруга. И вот однажды злодей избивал героя (еще до того, как герой начинал тайком тренироваться). А девушка, увидев эту драку, кричала: «Не смей! Ты же его покалечишь!» И бросала злодея, потому что он был жестоким.

А сейчас Джексон все равно не ушла бы от злодея. Потому что Стас, во-первых, не был злодеем, он был просто дураком. Сильным и несчастным дураком, которого выгнал из дома собственный отец.

И это не он побил Колю, а совсем наоборот.

И если бы Джексон все видела, то она бы Коле закричала «не смей!» – и кинулась бы к лежащему на песке Стасу…

В жизни никогда не бывает, как в кино. А значит, и мальчик из чужого мира, случайно втянутый в опасные приключения, может навсегда застрять здесь. И не какой-то там выдуманный герой, которому ничего не сделается! А он, Коля Карпенко. Настоящий. Живой.

Он мог застрять в Верхнем Мире – и превратиться в запрещенного взрослого. Если здесь вообще бывают такие.

Больше он убегать не пытался. Вместо этого он каждый день спрашивал Джексон, не нужно ли ей с чем-нибудь помочь. Коля надеялся, что она однажды скажет: «Да, конечно. Есть еще одно дело. Последнее, самое трудное». Но она только отправляла его за продуктами, заставляла чистить картошку и яблоки. Оказывается, ни один из Запрещенных не умел снять всю кожуру одной спиральной лентой, не отрывая ножа – и Коля подолгу развлекал младших девочек, показывая им, как это делается. Они даже иногда заставляли его чистить картошку, когда у них было много другой еды, и никому не нужные голые клубни потом долго лежали в кастрюле с водой, постепенно синея.