Спасение Ронана (пер. М.Кондратьев) - James Bibby

Опершись о перила старого каменного моста, Тарл наблюдал за процессией празднично разукрашенных барж, что плыла внизу по мутно-бурым водам Центрального канала. На передней барже сидели молодые жених с невестой, оба ухмылялись от уха до уха и кивками отвечали на приветственные выкрики зевак. Оба были одеты в традиционные белые наряды, а сама баржа едва виднелась под бесчисленными цветами и лентами. Пока она проплывала мимо, пьянящий запах табогеи потянулся вверх и окутал мост.

– Ах! – сентиментально воскликнул Тарл. – Ты только глянь! Знаешь, в этих свадьбах что-то такое есть… всегда отчего-то слезы на глаза наворачиваются.

– От голода, надо полагать, – отозвался Котик. Тарл мрачно взглянул на осла, который лежал, положив голову между копытами и являя собой само воплощение скуки.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Сейчас пойдем и поесть раздобудем. Дай мне только немного атмосферу впитать.

Осел театрально вздохнул и закатил глаза к небу, но больше ничего не сказал, и Тарл радостно вернулся к восприятию бурлящей в Ай'Эле жизни.

Прошлой ночью, глядя со своего наблюдательного поста на Филовых холмах, как город пылает во мраке, Тарл нашел его красивым. Вблизи он был еще красивей. Старые, тронутые непогодой здания из красного камня светились на солнце, словно подсвеченные изнутри. Улицы бурлили жизнью, пока местные жители, путешественники и туристы стекались и перемешивались в человеческом водовороте, а каналы и водопротоки буквально кишели лодками и баржами всех мастей, деловито переправлявшими людей и товары с места на место. Куда ни глянь, всюду были бары, кафе и рестораны на открытом воздухе.

Тарл принюхался. Подобно многим городским центрам во время ланча, этот был переполнен аппетитными ароматами свежеприготовленной пищи и только что сваренного кофе, и все же за этими запахами таился некий основополагающий, который Тарлу пришлось признать специфическим для Ай'Эля. Это была смесь дыма, застойных вод и моря.

Несколько секунд он жадно впитывал этот запах, а потом глаза его загорелись при виде тихого тенистого проулка, что бежал под углом от ближайшей пристани. Согласно указателю на стене проулок назывался Голень Балина, и было в нем что-то привлекательное, что-то безмолвно, но неодолимо манящее. Тарл, у которого имелся внутренний компас, автоматически включавшийся в незнакомых городах и безошибочно направлявший его к лучшему кабаку, попросту знал, что идти надо именно туда.

– Вставай, мохнорылый, – приказал он. – Пошли вон туда.

– Если я еще идти могу…

– Да заткнись.

Вместе они поплелись в тень проулка. После нескольких шагов проулок свернул влево, и шум города мгновенно пропал, оставшись лишь далеким шелестом, что утопал в стуке их шагов.

– Итак, – словоохотливо начал Котик, – теперь, когда мы уже в этом городе, есть тут какие-то признаки густой пелены магии, про которую ты в Забадае болтал?

– Тсс! Тихо! – Отчаянным жестом Тарл велел ослу заткнуться и нервно огляделся, словно напуганный тем, что их могут подслушать. Однако немногочисленные окна и двери были плотно закрыты. Путешественники с таким же успехом могли находиться одни в этом городе.

– Этих признаков тут везде до клята, – прошипел Тарл. – Прямо в воздухе висят. Вот, смотри!

Он вытянул руки, и Котик увидел, как вокруг кончиков пальцев Тарла вьются световые точечки.

– Сила тут из кого-то просто сочится, – продолжил Тарл. – Так что давай не делать ничего такого, что привлекло бы внимание. Слово на букву «ЭМ» не произноси, даже о нем не думай. Просто забудь. Нам в этом деле надо быть клятски осторожными.

Он повернулся и зашагал по проулку, и осел последовал за ним, цокая копытами по каменной мостовой. Вскоре проулок выгнулся вправо, и они оказались на набережной еще одного канала. Этот, однако, был куда меньше, и от него исходил смрад разложения. Всевозможный мусор перемешивался с зеленой пеной и гниющими водорослями, а у подножия спускающейся к воде лестницы плавал разлагающийся труп пи-пса[6]. Два других пи-пса шастали вверх-вниз по ступенькам, скуля от голода и тщетно пытаясь добраться до трупа своего сородича. Когда Тарл с Котиком приблизились, псы с рычанием ускользнули в тень.

– Клят! – выразился осел, глядя на плавающий труп и привередливо морщась. – Ну и вонища! Эти псы, похоже, совсем отчаянные.

– Я видел, как ты жрал тварей, которые куда хуже воняли, – заметил Тарл.

– А я видел, как ты подъезжал к тварям, которые куда хуже воняли.

– Врешь, не видел.

– Нет, видел.

– Когда?

– В тот раз в Забадае.

– В какой раз?

– В тот вечер, когда ты пил в каждом баре по Разнуздяй-Бульвару, а кончил тем, что нажрался как варт в «Смертельном синдроме».

– А, ты про тот вечер. Надо же, запомнил.

– Просто я никогда раньше не видел, чтобы кто-то пытался штаны через голову снимать… не говоря уж о результатах.

– По крайней мере, изобретательно, разве нет?

– Той паре за столом так не показалось. Ты им всю дорогу в тарелки наступал.

– Ну и что? Они даже обслуге не пожаловались. Дуроломы!

– Они просто хотели романтический ужин при свечах провести.

– Ага, эта клятская свеча мне как раз штаны и подпалила.

– Однако ты мог бы тогда как-то потактичней об этом выразиться. Как-то не столь биологично.

– Слишком много выпить пришлось.

– Думаю, они это поняли.

Тарл улыбнулся себе под нос и уставился на пенный зеленый канал. Он был почти того же ядовитого цвета, что и «кишковорот», один из его любимых коктейлей. Тарл как раз подумывал, не заказать ли ему «кишковорот» в первой же таверне, до которой они доберутся, но тут вода внезапно взбурлила, и что-то крупное и темное на мгновение прорвало поверхность, прежде чем снова исчезнуть. Какое-то время вода слегка волновалась, и Тарл задумался, не показалось ли ему. А затем вдруг понял, что труп пи-пса исчез.

– Клят! – воскликнул он. – Что это было?

Осел как раз вглядывался в выцветшее объявление на столбе у края канала.

– Осторожно, – вслух прочел он. – Берегитесь скарредов. Берегитесь дренажеров. Берегитесь сосняков. – Тут Котик перевел взгляд на обманчиво спокойные воды. – Что ж, – продолжил он, – если у него большие острые зубы и такие манеры, то про него тут и речь. Похоже, небольшое расслабляющее купание отменяется. Какая жалость.

– Ну и ну! – Тарл обалдело покачал головой. – Вот так система переработки отходов. Круто, да? Ладно, идем, я уже неподалеку славный бар чую.

И он повел осла дальше по тенистой аллее, что вилась вдоль набережной. Затем канал ушел в сторону и исчез в низком темном тоннеле под ветхим заброшенным пакгаузом, а проулок взял влево и устремился меж высоких стен из крошащегося камня. Не успели они завернуть за угол, как услышали людской гомон, а еще шагов через пятьдесят проулок вывел их на большую солнечную площадь, по всем сторонам которой располагались бары и рестораны. В центре имелся массивный фонтан. Струя воды била высоко в воздух из разинутого рта мраморной статуи горного тролля в натуральную величину, у ног которой четыре сплетенных хвостами дракончика изрыгали прозрачные как хрусталь потоки в причудливый мраморный бассейн. Повсюду сидели небольшие компании, некоторые из «клиентов» прохаживались по двое или по трое, смеясь и шутя. Тарл отметил, что почти все мужчины носили немодно длинные волосы и не брили бород, а также что многие из них носили брюки из грубого синего хлопка и куртки из мягкой черной кожи.

Несколько мгновений Тарл на все это глазел, а затем ахнул и толкнул Котика локтем.

– Ты вон туда взгляни, – указал Тарл в дальний конец площади, где у таверны под названием «Водоворот Верзилы Эдди» была привязана пятерка коней. Гнедые, чистопородные, все пятеро были крупными и мощными. Роскошных коней окружала восторженная толпа.

Осел, не особенно впечатленный, лишь фыркнул.

– Примадонны клятовы, – пробурчал он. – Ты только посмотри, как они вниманием упиваются. Хотел бы я их нос к носу с ленкатом в Калазее увидеть.

Тарл ухмыльнулся.

– Слушай, – обратился он к своему спутнику. – Из того кабака какие-то флюиды исходят. Я хочу по-быстрому выпить и посмотреть, что там происходит. А ты тут понюхай по площади и прикинь, в каком заведении самую лучшую хавку подают. Через десять минут у фонтана встречаемся.

Буквально вывалив язык и излучая волны голода, осел засеменил прочь, а Тарл пересек площадь, пробрался мимо наружных столиков и нырнул в темный интерьер «Водоворота».

Ему пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к слишком скудному свету, а уши – к слишком громкому шуму. Заведение было названо очень точно. Это и впрямь казался в своем роде водоворот, плотный вихрь всевозможного народа, втиснутый в одно длинное помещение, поток звуков и запахов. Большинство клиентов носило синие брюки и черные куртки, а беседовало исключительно на предмет скачек. Шли разговоры о том, какая порода самая быстрая, какая самая надежная…