Манкая (СИ) - Шубникова Лариса

— Мне потому и дом этот понравился, что напомнил о Ярославле. Мы с матерью в таком же жили. И соседи хорошие. Дружили семьями. Как и вы. И бабульки у нас были! Только не сестры, а подруги. Но, знаешь, к старости стали похожи друг на друга.

Оба посмеялись, вспоминая Дору и Фиру.

— Вам они нравятся. И Джеки тоже. Вот честно, замечательное прозвище и подходит Ирине Леонидовне как нельзя лучше. Вы, Митя, такой молодец! Подбодрили нас всех. А меня, вообще, спасли. Правда! Кран тот бесючий, все время подтекал. А Гасилов, сосед снизу, очень серьезный мужчина. Вот затопили бы мы его с Кирой, он был ругался. Да и неприлично, — потом Юлька опомнилась и продолжила, — Кирочка починил бы, но все время очень занят. Сами понимаете, работа и давление в офисе такое, что он иной раз заснуть не может.

Ох, как же хотелось Широкову дать залп по ее ненаглядному Кирочке, но он запретил себе делать Юльку несчастной, потому, просто кивнул и промолчал. Желваками поиграл да и сдержался.

— А твое детство? Расскажешь?

Тут случилась заминка, и Широков понял, что не ту тему он затронул, что могла бы поддержать тепло их беседы.

— Ну, рассказывать особенно нечего. Ничего такого сверхъестественного. Совсем не так, как у вас. Никаких побегов из дома ради спасения индейского племени. И никаких путешествий на соседнюю стройку с последующим переломом руки. Если честно, я в школе была …ну…

— Ботан? И почему я не удивлен? — потешался Широков.

— Почему сразу ботан? Я просто хорошо училась и читала много. Собственно, книги и составили мой интерес по жизни. Вот в них я путешествовала на стройки и спасала индейцев, — улыбка такая, что Митька слегка дернулся к Юльке, но приостановил себя, памятуя о ее натуре честной и верной, блин.

Хотя, почему «блин»? Разве не эта вот ее внутренняя чистота и порядочность привлекли его? Разве не этим вот сияла Юлька? Да, Митька мужчина, и помыслы его совершенно нормальны и инстинкты тоже, нормальны. Но куда им, инстинктам, против ангельского проявления и влюбленности? Снова сдержался Широков, мысленно повесил себе медаль на грудь. За Отвагу и Воздержание! Потом припомнил, из-за кого он сдерживается и чуть не психанул.

Кира, да почему ж ты не попался Широкову где-нибудь в темном переулке, а? И какого черта он, Митька, так долго «ехал» в Москву? Поторопился бы и Юлька могла бы быть свободной. А коли так случилось бы, знайте, Широков ни за что не отдал бы ее никому. Себе бы забрал, причем сразу и без всяких раздумий.

И опять вопрос: «Что делать?» ткнулся острым гвоздем в его голову. Ирине он сказал, что будет любить. Верно, будет. Но…

Митька откинул назойливые, неприятные мысли и снова окунулся в тепло Юлькиного присутствия и голоса, сияния ее глаз и волос. Это было круто! Вот потому, наверно, и заболтались они, забыли о времени. Но, всему приходит конец.

— Митя! Уже пять утра! Вот опять у вас из — за меня проблемы. Вы не спали совсем, а скоро на работу. Простите, пожалуйста.

Сколько раз Митя замечал, что Юлька моментально берет всю вину на себя, принимает тяжелую ношу и несет, волоча ноги.

— Класс! Юль, это я тебя сюда притащил и очень этому рад. Это мне нужно просить прощения, что заболтал тебя до полусмерти.

— А вот и нет. Мне было очень хорошо и интересно. И уже давно так не было.

Ну, Митька постарался не раздуваться от гордости до состояния колобка.

Ей хорошо с ним. И давно так хорошо не было. А что это значит? А это значит, что ее Кирочка, не такой уж и ненаглядный, как могло бы показаться.

Девушка нахмурилась, запечалилась и поднялась.

— Мне пора. Спасибо большое и за кофе и за компанию, — и пошагала к выходу.

— Юль, стой! — вот кто его знает, чего ждал Митька, но кинулся вслед за ней, — Ты ведь придешь вечером?

Она стояла у двери и молчала. Голову опустила. Волосы пышной завесой грустно опустились на ее лицо, и вся она смотрелась чистым раскаянием.

— Ага. Понял. Снова все это лишнее и неправильное, — ну въелись слова ее в Митькину память и жалили больно своей правдивостью и справедливым упреком были для обоих.

— Неправильное. Но, не лишнее. Митя, я пойду. Вы не удерживайте меня, ладно? Скоро Кира придет и … — и все.

Скоро придет Кира, а он, Митя, станет лишним. Третьим. Ну, нет, Юлька! Плохо ты знаешь Широкова. И не удастся тебе скрыть от него и интерес свой и радость от бесед и встреч. И знай, он прекрасно заметил и взгляды твои и смущение. Соседям так не улыбаются! На друзей так не смотрят! Имей в виду, он еще пободается за тебя, похлещется.

Глава 10

— До свидания, — Юленьке пришлось собрать все свои силы, чтобы не смотреть на Широкова. — Спасибо за кофе и … Вообще, за все.

Быстрым шагом наша москвичка прошлась по лестничной площадке, открыла дверь своей квартиры и захлопнула ее за собой. Постояла немного в утренней темноте, привыкая к мысли, что она самая что ни на есть падшая женщина! А что делают падшие женщины? Правильно, они каются. Вот и решила Юля, что расскажет все Кирочке и попросит прощения, а себя держать будет строго. Никаких больше ночных свиданий с ярославской напастью и никакого больше трепыхания сердца от его взгляда. А еще, улыбок, речей, голоса, запаха, сильных рук, красивых волос… Список получился внушительный и Юля завздыхала, скуксилась.

Проверила свой телефон — пусто. Ни звонков, ни сообщений от любимого мужа. Еще один вздох и Юлька, путаясь в огромном платье, стянула таки его через голову, сложила кое-как и кинула в стирку. А сама кинулась в супружескую постель и уснула мгновенно. И вот, что странно, обычно Юлька не засыпала, пока Кирочка не возвращался, а тут запросто.

— Юленька, солнце мое, просыпайся, — Кира тряс жену за плечо, вероятно, удивляясь ее позднему сну.

День уже, а она спит, не добудишься. И обед не приготовлен и букет, тот, что Кира купил для жены, увянет скоро.

— Кира, ты вернулся, — улыбка ее получилась очень вялой, но, похоже, Кира был рад и этому. — Я тебе хотела рассказать…

— Давай я скажу сначала, ладно? — Кира не стал слушать Юлю, впрочем, как всегда. — Я вчера сделал глупость! Я обязан был остаться с тобой и помочь. Я знаю, что плохой муж и виноват! Но, я люблю тебя очень сильно и постараюсь исправиться!

Юлькино сознание сработало сегодня как-то странно. Оно не стало оправдывать мужа, не стало резюмировать его поведение, как что-то нормальное. Сознание четко показало — Кира даже не спросил про ее, Юлькин, локоть. Просто говорил о себе — Я виноват, Я плохой муж, Я люблю, Я постараюсь.

Но, тут же и привычка запустилась. Он был мужем ей уже целых пять лет. Она любила его, поддерживала, но небольшой кризис в отношениях должен был наступить рано или поздно. Для такого вывода вовсе не нужно иметь диплом психолога. Все женщины знают, что это случается. Даже Джейн Эйр знала, честное слово! Помните ее слова, обращенные к Рочестеру? Мысль такова — сначала ты будешь любить меня сильно и крепко, потом ты остынешь, и мне придется терпеть твое раздражение мною, и только потом ты научишься любить меня так, как должно. Дословно Юлька не помнила, но смысл забыть невозможно. Вот и Кира, вошел в стадию раздражения, но это не значит, что у их маленькой семьи нет надежды на «любить, как должно» в будущем. А ради этого можно и потерпеть и смириться. А еще забыть о себе и думать о них с Кирой. Они все преодолеют вместе.

И начала Юлька преодолевать. Сначала обняла мужа, почувствовала его тепло и улыбнулась. Потом выслушала его извинения еще раз и умилились. Потом, обрадовалась его предложению провести день вместе и никуда не ходить. Правда, пришлось ответить отказом. Две группы сегодня. Она не могла позволить себе оставить детей, да и деньги нужны были. Кирочке очень хотелось новую машину.

— Юль, а давай поедим, а? Я голодный страшно! — Юлька вылезла из теплой постели, подумав, что Кира не занялся с ней сексом.

Странно, что ее это обрадовало… Даже не так, она испытала облегчение, будто ждала чего-то страшного, а оно не произошло. Испугалась мыслей своих и не решилась думать об этом. Бросилась в душ, а потом на кухню. Приготовила любимый Кирочкин обед и они уселись за стол.