Сексот поневоле - Аркадий Карасик

Поколебался я, подумал и… не вычеркнул мастера. На всякий случай. Пусть числится если не в графе подозреваемых лиц, то хотя бы в числе непонятных. Так будет спокойней и мне, и… Малееву.

Что же касается Куркова, то Вах набросал мне столько разноцветных шаров — впору запутаться

Оказывается, в поселке Славянка жила-поживала женщина с дочкой. Вдовой, вроде, не значилась, но и мужа ее никто не видел. Сам по себе такой факт ни о чем не говорит — мало ли женщин скрашивает свое одиночество незаконнорожденным ребенком?

Вах даже фамилию женщины запомнил — Егорьева, Матрена Федоровна Егорьева. И дочка — Ольга. Все сходится.

Запомнил все это Арамян не случайно — один из прорабов — сейчас невозможно сказать, кто это был конкретно — пристроил свою соседку, Матрену Федоровну, уборщицей в контору участка. Лишних людей Вах принимал неохотно — в штате уборщица не значилась, придется платить по липовым нарядам, а в смысле липы начальник участка проявлял максимум осторожности.

Опытный прораб нажал на сентиментальную струну характера своего начальника. Тот сдался.

Работала Матрена Федоровна старательно — не только полы мыла, но пылинки со столов сдувала, двери-окна ежедневно терла с ожесточением. Взрослая дочь помогала матери…

Все шло, как надо, стороны были довольны друг другом.

И вдруг в прошлом году объявился муж Матрёны Фёдоровны… Курков, точно — Курков!

Вах буквально захлебнулся от восторга.

— Вот память, понимаешь! Пятый год я в Славянском гарнизоне, а все помню, всех знаю… Ну, похвали, дорогой, не скупись, пожалуйста! От ласкового слова облака расходятся, солнце выглядывает, понимаешь? Мой дед сто сорок годков живет на свете, а почему? Хвалили его, поливали ласковыми словами, будто растение водой… Очень прошу, похвали…

Я похвалил. Не жалко. Особенно, учитывая сведения, которые Вах выдал. Никогда не думал, что может быть, такая удача. Неприятности — да, они преследуют меня по пятам, а удачи, как правило, прячутся по подвалам и чердакам.

Но полученную информацию не мешает углубить, расширить, сделать максимально объемной… Как это любит говорить наш главбух — удачи нужно ловить за хвосты, и привязывать покрепче, ибо они имеют привычку неожиданно исчезать. Так же неожиданно, как и появляются.

— А чем пояснила Матрена Федоровна долгое отсутствие и неожиданное появление супруга?

— А почему она должна объяснять, — ощетинился Арамян. Даже редкие черные волосы на круглой голове поднялись дыбом. — Что вы за люди такие вредные, а? Ну, сам подумай, Баба-Катя, почему женщина обязана оповещать жителей гарнизона о причинах неожиданного её вдовства, а? Не было мужа или был он раньше — появился, живёт, дочка папой называет — что плохого? Может, в заключение побывал человек, может, в море плавал — кому какое дело… Или поехал на Север и сгинул, обнимаясь с белой медведицей, утонул, замерз… Слышал краем уха: Матрена Федоровна свечки ставила за упокой… Может, Куркова имела в виду, а?

Вот тебе и малоопытный сексот! — возгордился я. Вопросы — четкие, острые, будто ятаган янычара. Слышал бы Малеев — удивился, своим ушам не поверил бы.

То, что я услышал от Ваха — было правильно, всё ложилось в строку и в рифму… Впрочем, как не раз говорил Малеев, анализировать не дело сексота. Подслушал, подсмотрел — факты на стол, ими другие займутся, аналитики. А ты — обычный филер, стукач.

Несмотря на увлечение слежкой, во мне еще жило отвращение к этому роду деятельности. Уцепилось десятком коготков в душу, и терзало ее день и ночь.

Но все это — эмоции. Главное — вскрыт, будто банка с консервами, Сережкин, изучен и отброшен и сторону. Более или менее понятен мне Сичков. Сейчас примемся за хитроумного инструктора производственного обучения. Да так, чтобы перья с него осыпались, открывая мне человеческое нутро «подследственного»…

2

Юбилей удался на славу. Гостей собралось столько, что пришлось накрывать второй стол. Они, будто птицы, перед которыми сыпанули горсть крошек, набросились на еду и питье. Благо, на столах были далеко не крошки. Тарелки с красной икрой соседствовали с малосольной кетой и балыком. Крупная, посыпанная луком сельдь — с многочисленными видами колбас и ветчины. Вызывающе краснели соленые и свежие помидоры, топорщилась зелень, манили к себе упругие огурцы. Винегреты стояли рядом с салатами. С ними соседствовали янтарные куски масла. Тушеная козлятина, медвежатина, зайчатина.

Спиртное было представлено несколькими видами водки, коньяка, вин.

Среди гостей самые почетные места занимали, конечно, Анохин и Дедок. За отдельным столом горделиво сидели начальник рыбоохраны, егеря, местная гражданская власть. Тут же были и гарнизонные начальники во главе с генералом, командиром дивизии.

Короче, изобилие на столах подчеркивалось изобилием нужных людей. Теперь понятно, откуда взялись медвежатина с козлятиной, где добыты икра и балык, из какой оранжереи взяты цветы… Все-таки Сиюминуткин — талантливый руководитель, которому можно только позавидовать.

Кругомарш произнес тридцатиминутную хвалебную речь. Дедок гундосил намного меньше — минут десять. Профсоюз преподнес юбиляру традиционный радиоприёмник, начальник гарнизона — офицерский кортик, начальник военторга — старательно упакованные в цветастый целлофан таинственные коробки.

Каждый из дарителей прочувственно благодарил судьбу, пославшую в Славянку столь выдающегося строительного руководителя.

Если все эти речи соединить в одну, то Сиюминуткин предстанет перед собравшимися этаким божеством с ангельскими крылышками, со сверкающим нимбом.

После первых тостов — перекур. Курящие — их было большинство — вышли на улицу, стояли группами, беседовали.

Ко мне подошел начальник УНР. В изрядном подпитии, с дымящейся сигаретой в зубах, он так и излучал доброжелательность и любовь. Не строгий начальник — отец родной!

— Как работается, Васильков? Каково настроение? Доволен?

С трудом удержался, чтобы не рявкнуть уставное —«Так точно!». Подсыпав в это рявканье изрядную дозу перца. Анохин — человек злопамятный, затаит обиду и при случае выплеснет ее на меня. Как бы допущенное ехидство не обернулось для меня тогда жалобным повизгиваньем. Только и не хватает служебных передряг!

Ответил спокойно и сдержанно:

— Спасибо, товарищ подполковник. Норма.

— С начальником участка сработался?

— Кажется, да…

— Не слышу уверенности.

— Так точно, сработался! — не сдержавшись, зло выпалил я. И что он копается в прорабских внутренностях? — Майор Семыкин — отличный офицер, опытный строитель, — опомнившись, принялся я вылизывать Дятла.

— А как — ИТР? Тот же Сичков?

До чего же мне захотелось «поблагодарить» начальника за столь «выдающегося строителя». Так и зачесался язык. Но Валера стоял неподалеку и, похоже, внимательно прислушивался к нашему разговору. К тому же, кляузничать на своих товарищей по стройке, какими бы бесталанными они не были, — мерзость. Пришлось убрать язык подальше, под охрану зубов.

— Работает…

— Ошибок больше не допускает? — понимающе сморщился Анохин.

— Нет.

— А инструктор производственного обучения? — ковыряя во рту заостренной спичкой, прошепелявил некурящий главный инженер. — Лучшего вам дали. Практик, что-то на Севере строил. Мужик опытный.

Вот именно «что-то строил». Впрочем, дурно говорить о Сергее Сергеевиче — гневить Бога. Свое дело он знает. Строительное дело, имею я в виду. Об остальном ведомо только одному сексоту и, может быть, Малееву. К тому же Курков — отец Ольги…

— Почему на юбилее нет вашего начальника? Действительно, почему? Юбиляр всех пригласил — и начальников участков, и прорабов, даже некоторых мастеров — а о Дятле позабыл, что ли?.. Нет, не позабыл. Отношения Семыкина и Родилова напоминают мне отношения кошки с собакой. Только неизвестно, кто из двух руководителей кошка, а кто собака?

— Мы посчитали, что нельзя в такое ответственное время обоим покидать особый участок. Мало ли что может случиться в наше отсутствие.

— Молодцы! — похвалил Кругомарш, закуривая вторую сигарету от сгоревшей первой. Много курит — волнуется, что ли? — Люблю ответственных людей, сам из таких, — похвалил он теперь сам себя.

Я по-офицерски резко наклонил голову. Будто подставил ее под второе ярмо. Вернее — под третье, второе напялил «особист».

Анохин взял меня под руку и отвел в сторону.

— Вы не в курсе, почему мудрит местный Особый отдел с назначением новой участковой секретчицы?

Сердце в моей |многострадальной груди так бухнуло, что, по-моему, даже Сичков, стоящий дальше всех, услышал этот звук. Почему начальник спрашивает об этом именно меня? Уж не догадывается ли он о моей связи с Особым отделом?

— Хотел спросить об этом майора Семыкина, а он не приехал…

— Понимаете, Васильков, я предложил отличную кандидатуру, женщина опытная, серьезная. Отказали.