Луна Паука (ЛП) - Кнаак Ричард Аллен

Ее надежды возросли. “Я думаю, что он ... —”

Зэйл вдруг широко раскрыл глаза.

- Кариб-дус ... - выпалил он.

Не успел некромант заговорить, как его глаза снова закрылись, а голова склонилась набок. Салин ахнула, испугавшись, что он умер, но, присмотревшись, аристократка увидела, что Зэйл просто спит ... и спит спокойно.

- Карибдус?- прорычал череп. “Ну и что, черт возьми, это значит?”

Карибдус вложил свой кинжал из слоновой кости в ножны, его лицо, как всегда, выражало безразличие, несмотря на исход недавних событий.

“Уже трижды, - сказал он. В темноте существо, с которым он разговаривал, металось в том, что лучше всего было бы назвать гневом. - Уже трижды. Четвертого раза не будет.”

Ратмианец поднял глаза к потолку, и хотя для этого не было видимой причины, на его лице мелькнуло удовлетворение.

- Успокойся, малышка. Все по-прежнему идет в соответствии с потребностями равновесия. Мы знаем, что мешает успеху. Теперь мы знаем, что его зовут Зэйл. Карибдус вытянул руку, и на нее прыгнуло что-то большое, черное и многоногое. Некромант любовно почесал ее тело. - Зэйл ... конечно, это он.”

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Генерал Торион был человеком действия. Бездействие сводило его с ума, и таким же было его настроение в эту ночь. До похорон доброго Корнелиуса оставалось еще два дня. Это совсем не устраивало Ториона. Король был мертв и нуждался в погребении, чтобы его преемник мог занять свое законное место на троне, укрепив тем самым свои притязания. Чем дольше длился последний, тем больше становилось разговоров о том, что, возможно, еще один претендует на Вестмарш.

Слишком многие были готовы сделать и это. Согласие Салин Несардо поддержать Юстиниана поможет привести в порядок некоторые другие дома, но список нарушителей спокойствия все еще был слишком длинным на вкус командира. Он поймал себя на том, что мечтает о более простых временах, когда те, кто служил трону, могли бы принимать более прямые меры. Более абсолютные.

Сопровождаемый личной охраной из шести человек, он подъехал к дворцу, серому каменному зданию с остроконечными башнями, выступающими контрфорсами и горгульями на каждой крыше. Дворец был построен как крепость, с высокими, голыми стенами, утыканными шипами, и глубоким рвом с гладкими, неприступными стенами. Самые нижние окна располагались тремя этажами выше и были забраны железными решетками.

Если крепость и впрямь была тем, что первым пришло на ум, то лишь потому, что именно так начинался дворец. До того, как появился город, здесь был дворец. Он начинался как первое убежище Новой Земли, выбранное в качестве базы, из которой вырастет Вестмарш. Торион изучал историю только там, где речь шла о войне. Он знал о сынах Раккиса только потому, что они унаследовали силу, и восхищался этим, их творением. Они также создали первую внешнюю стену города, которую позднее архитекторы скопировали и украсили. Столица сама по себе была крепостью, в некотором смысле продолжением дворца.

Конечно, любая крепость, как бы хорошо она ни была построена, может пасть изнутри. Трон должен быть надежно защищен.

"Если бы у парня было больше стали в спине, как у его отца", - подумал генерал уже не в первый раз. Никто не усомнился бы в его способности править.

Горожане, закутанные в меха и толстые суконные пальто, склоняли головы, когда он проходил по мощеной булыжником улице. Торион приветствовал их редкими кивками. Владельцы магазинов и ремесленники выглядывали из своих заведений, чтобы посмотреть на человека, известного как Меч Королевства. Некоторые, вероятно, недоумевали, почему Торион сам не пытается отобрать трон у слабого наследника. Однако генерал презрительно фыркнул, услышав такие слова. Его долг был единственным, что имело для него значение. Не для Ториона-громоздкая и гнетущая тяжесть власти. Юстиниан был здесь желанным гостем.

У стены, окружавшей дворец, стояли по стойке смирно настороженные стражники в красных мундирах, серых стальных нагрудниках и остроконечных шлемах, высоко подняв пики и держа наготове мечи в ножнах. Над головой бешено трепетали королевские знамена, и казалось, что черный медведь в центре каждого из них пляшет безумную джигу.

Стражники быстро расступились, Торион был единственным человеком, которому не нужно было представляться. Он и его спутники проехали через кованые железные ворота. Ветер завывал, но командир не замечал этого, сосредоточившись на более важных вещах. На самом деле, он не обращал внимания ни на оставшуюся часть пути к Дворцовым ступеням, ни даже на путь к огромным железным дверям с горящими волчьими головами ... символами первых мастеров. Только тогда он сделал паузу, главным образом, чтобы восхититься силой, присущей этим образам. Сыновья Раккиса, возможно, и вымерли как правящая династия, но их наследие было повсюду, в том числе и в крови многих людей Вестмарша.

Высокий серый зал, по которому он шел, был освещен факелами, а вдоль обеих стен стояли самые доверенные люди Ториона. Люпиновые изображения продолжались непрерывно, одно рычащее животное за другим. Однако предшественник Юстиниана, по крайней мере, попытался доказать, кто теперь правит, повесив на потолок огромные, тщательно продуманные—и в целом безвкусные—гобелены с эмблемой его собственной линии. Гигантские медведи висели над головой, но Ториону они казались скорее испуганными, чем пугающими. Казалось, что они держатся так высоко, чтобы быть в безопасности вне досягаемости челюстей древних волков.

Генерал Торион резко повернул направо, и это увело его от тронного зала. Юстиниана там никогда не могли найти; новый монарх предпочитал комфорт собственных покоев, где он жил с младенчества. Его настойчивый отказ сесть на настоящий трон только усугубил политическую напряженность.

- Генерал!- внезапно раздался голос сзади. - Милорд генерал!”

Торион сразу узнал этот гнусавый тон: Эдмун Фэйрвезер, помощник нового короля, взвинченный, льстивый человек, которому Юстиниан уделял слишком много внимания.

- В чем дело, Эдмун?- сказал генерал, оборачиваясь.

Худощавая фигура, одетая в черную жилетку и штаны, человек Юстиниана показался ему похожим на птицу. Его голова была совершенно лысой, если не считать коричневого кольца, бегущего от одного уха к другому.

“Его величество ... Его Величества вы там не найдете.”

- А? Он что, внизу, на кухне?- Новый лорд ториона считал себя немного шеф-поваром, и когда казалось, что он никогда не станет правителем, он проводил большую часть своего времени, играя с рецептами. Это была еще одна черта, которая сильно уменьшала его в глазах стольких знатных людей.

- Нет, милорд генерал! Его величество ждет вас в тронном зале!”

Генерал удивленно хмыкнул. Это было впервые. Юстиниан держался подальше от этой комнаты, как будто одно ее появление могло вызвать у него чуму. Торион старался не слишком на это надеяться. Одно дело, чтобы наследник Корнелиуса набрался храбрости и отправился туда, и совсем другое-чтобы выглядеть так, как будто он здесь хозяин.

- Тогда веди меня.”

Эдмун развернулся на каблуках, направляя их обратно в тронный зал, где четверо часовых стояли по стойке смирно. Эдмун щелкнул своими тонкими пальцами, и двое открыли двери. Личная охрана генерала заняла позиции в холле. Их присутствие в королевских покоях было бы сочтено пренебрежительным по отношению к королю, и Юстиниан не мог позволить себе даже малейшего недостатка уважения в этот момент.

Но когда он вошел внутрь, Торион выгнул бровь от увиденного зрелища. Он опустился на одно колено, даже не осознавая этого, настолько его догнал человек перед ним.

Юстиниан IV-Юстиниан Широко Раскрытыми Глазами, как многие называли его за спиной, - торжественно взирал с трона на командующего армиями Вестмарша. Исчезла страшная, похожая на ребенка фигура. То, что сидело перед Торионом, имело все признаки покойного, любимого Корнелиуса. Стройный, рыжеволосый юноша был бы красив, если бы не оспины, оставленные ранним приступом болезни на каждой щеке. У него были орлиные черты лица его отца, но глаза определенно принадлежали давно оплакиваемой Королеве Неллии, умершей вскоре после его рождения. Эти глаза обычно имели слабое, водянистое качество, которое никогда не было замечено в матери, но в этот день взгляд Ториона встретился с парой богатых, коричневых глаз, которые полностью завладели его вниманием.