Проект «Конкистадор» - Сергей Самаров

– На чем такая система базируется?

– На психологии. Он учит психологически вступать в «рукопашку», превращая ее не в демонстрацию определенного удара или приема, а в непрерывный контактный бой, который не дает возможности сосредоточиться и подготовиться к ответным действиям даже более сильному противнику. Причем сам действует отработанными каскадами ударов в болевые точки. Поражающих ударов, перемежая их со множеством отвлекающих. Мне несколько странно, что Сергей Викторович тренирует детей-спортсменов, потому что его стиль – откровенно неспортивный. Это стиль, поражающий противника, со множеством ударов, которые в спорте запрещены. И именно поэтому наиболее действенны в настоящей, боевой «рукопашке».

– Ну, может быть, в этом и есть смысл. Спортивная сторона меня меньше всего интересует, но вот боевая составляющая… Посмотрим, насколько это может быть полезным для нас. У меня все. Не забудь, что тебя ждет машина. Доставят до подъезда и проводят до квартиры два бойца охраны. Так будем спокойнее.

– А если следователь заявится с ордером на арест?

– Они ордер сейчас, кажется, сразу не дают. Сначала проводят задержание на трое суток, потом в течение этих суток должны через суд выбрать меру пресечения. Так, кажется, обозначено в Уголовно-процессуальном кодексе. Я приказал охране не подпускать к тебе посторонних, даже предъявляющих удостоверения ФСБ. Никакого задержания произвести не позволяй. Если будут осложнения, звони напрямую мне. Я буду выходить на самые «верха». Срывать нашу комбинацию я не позволю. А каждый упущенный день в подготовке грозит крахом операции. Я ставлю вопрос только так!

– Ко мне сегодня брат должен из деревни приехать. Обещает что-то интересное рассказать…

– Поскольку меня можно рассматривать как твоего соучастника, завтра утром поделись. Машина утром за тобой приедет. Будь готов.

– Я готов.

У Владимира Алексеевича ни на минуту не возникло желания показать, что он сам себе лучшая защита. Но Кирпичников в силу своего боевого опыта понимал, что это просто ненужное бахвальство, способное навредить делу.

Машина довезла подполковника до самого подъезда. Сначала из нее вышел только один охранник. Владимир Алексеевич сказал ему код замка подъездной двери. Охранник вошел, поднялся, как и договаривались, на четвертый этаж пешком, потом поднялся еще на два этажа, осмотрел лестничные клетки на этажах и между этажами, проверил наличие замка на чердачном люке и на лифтной шахте – и только после этого вышел и остановился у двери. Подполковник Кирпичников в сопровождении второго охранника быстро миновал дорожку и вошел в подъезд. Вдвоем, один впереди, второй сзади, охранники сопроводили подполковника до двери квартиры, которую он открыл своим ключом. За дверью стоял Виктор Алексеевич – вышел встретить младшего брата. Охранники переглянулись с подполковником.

– Все в порядке. Свободны. Утром жду вас.

Охранники сразу ушли.

– Рыбки привез?

– Не до рыбалки было. Сейчас все расскажу, – сказал, как пригрозил, старший брат.

Как обычно, Владимир начал с заварки чая, чтобы успокоиться после длинного рабочего дня и ощутить наконец домашний уют. Виктор с удовольствием налил чашку и себе. Но посчитал, что за столом самое время поговорить о делах.

– У нас в деревне летом так шумно не бывает, как сейчас. Хотя одно утешает, без громкой музыки все обходится, – сказал он.

– Следаки веселятся? – поинтересовался младший брат.

– Прихожане понаехали. Все, кто на службу приезжал. И кто постоянно, и кто изредка. Обсуждают. Все это митинг какой-то напоминает. Ругают власти, ругают патриарха. Спорят со священниками, которые тоже приехали. Одни за отца Викентия, другие – против. Вообще, из деревни Гайд-парк какой-то сделали.

– А что именно говорят?

– Что патриарх у нас отступник, что православие не укрепляет, как и большинство епископов, которые его выбрали, а потом вслед за патриархом подписали экуменистическую хартию… Это, с точки зрения православия, ересь, но назвать патриарха еретиком можно только после того, как его признает еретиком Собор. А до этого отец Викентий не имел права не упоминать патриарха в ектенье. С точки зрения церковных установлений все, конечно, правильно, но что делать, если Собор состоит не из простых священников, а из епископов и тех простых людей, кого епископы выберут? Они за свои посты боятся и против патриарха не пойдут, потому что они священники только наполовину, а еще наполовину – чиновники. Обыкновенные церковные чиновники. И не видят, что церковь все больше и больше теряет в народе авторитет.

– Ничего удивительного, – вздохнул Владимир Алексеевич. – Авторитет церкви патриарху не нужен. Он человек неглупый и понимает, что авторитет будет только тогда, когда церковь станет сильной и единой, и он всеми доступными способами против нее борется. Если ты помнишь, еще Бжезинский говорил, что победить Россию можно только после того, как будет уничтожена православная церковь. Вот патриарх и выполняет заказ. Чей только?

– Тех же, кто всю остальную Россию изводит, – сказал Виктор Алексеевич, – кто такого министра обороны поставил, что армия стонет… Но я тебе о другом рассказать хотел.

– Говори.

– Ко мне два следователя приезжали. Поочередно. Как будто это дело расследуется двумя ведомствами, не знающими, что другие делают. Один из наших, из райцентра. В возрасте уже мужик. Он сразу мне сказал, что звонил твоему генералу, и тот дал устные показания, которые еще следует запротоколировать…

– Я в курсе.

– Потому наш следственный комитет к тебе и не спешит. А потом приезжал молодой. Номер машины нашей области. Я подозреваю…

– Следственное управление областного ФСБ, – подсказал младший брат.

– Да. Ты знаешь?

– Видимо, тот же тип, что ко мне заявлялся. Сюда, домой. Наш генерал выяснил, откуда он.

– Скользкий, надо сказать, молодой человек.

– Сопли всегда скользкие, особенно во власти… И что он?

– Его интересовали какие-то документы, касающиеся расстрела царской семьи. Дескать, эти документы были у отца Викентия. И задавал мне совершенно конкретные вопросы по поводу содержания этих документов. Хотел уверить меня, что батюшка читал мне конкретные тексты. Может быть, он и читал, но я отказался категорически. По моему мнению, этот следователь не убийц отца Викентия ищет, а на самого батюшку материалы собирает. Компромат… В лучшем случае, он ищет документы, которые могут стать причиной своего рода социального взрыва.

– У меня про документы не спрашивал, но вопросы задавал по той же схеме и по той же теме: не говорил ли мне батюшка о расстреле царской семьи и об убийстве Григория Распутина, и еще что-то по той же тематике. Да и про ритуальное убийство тоже. К сожалению, отец Викентий ничего не читал мне. Но этот сопливый следак пытался в протокол записать то, что хотел бы услышать. Я подписывать отказался и выгнал его. А что за документы? Ты в курсе?

– Я разговаривал с благочинным[8], он приехал заниматься похоронами отца Викентия. Отец Феофан человек серьезный, он поддерживал нашего отца Викентия. Если бы не благочинный, отца Викентия, как собирались многократно, давно бы за штат отправили[9]. Я рассказал о разговоре со следователем. Отец Феофан тоже имел с ним беседу и тоже ничем поделиться не пожелал. На мой вопрос о документах ответил, что отец Викентий переслал в Священный Синод на рассмотрение ксерокопии документов, доказывающих, что убийства Григория Распутина и царской семьи являются ритуальными религиозными убийствами.

– А почему в Священный Синод? – удивился подполковник. – Насколько я понимаю, это вопрос исторической правды, и он уже многократно обсуждался, но пока отвергается историками, несмотря на многочисленные доказательства.

– Это еще и церковный вопрос, – возразил старший брат. – Дело в том, что Николай Второй причислен к лику святых в ранге страстотерпца. То есть убитого своими соотечественниками за веру. В том же случае, если бы было совершено ритуальное религиозное убийство, царя должны были бы провозгласить великомучеником. И у отца Викентия были на руках воспоминания кого-то из участников убийства, причем в тексте имелись прямые ссылки и на убийство Распутина. Именно по этой причине батюшка настаивал на рассмотрении данного вопроса на заседании Священного Синода. Так отец Феофан сказал. Но из канцелярии Священного Синода даже ксерокопии документов, присланных отцом Викентием, куда-то исчезли, хотя они были зарегистрированы в журнале входящих документов. Правда, зарегистрированы почему-то в числе прошений. Наверное, потому, что батюшка просил рассмотреть документы.

– Но найти их не смогли?

– Не смогли. Даже дома обыск был, как матушка рассказывала. Все перерыли, даже в собачьей будке искали. До того ли ей сейчас, в такое время, когда сына хоронит! А они без чувств… Искать приехали…